Виктория Хислоп - Восход

Среди них была и фрау Брухмайер, которая не собиралась никуда уезжать. Здесь был ее дом. Она читала книгу, лежа в шезлонге, и, заметив Афродити, помахала ей рукой.

Афродити не хотела ни с кем вступать в беседу. Она вернулась в холл и вышла наружу. Здесь царил хаос: водители такси орали друг на друга, их припаркованные машины загораживали друг другу дорогу.

У входа в «Клер де Лун» она увидела того, кого искала. Афродити быстро направилась в его сторону, удерживая себя от того, чтобы не бежать.

— Маркос! — окликнула она его, задыхаясь.

Георгиу обернулся. Он держал огромную связку ключей.

Вокруг было так шумно, что можно было разговаривать, не боясь, что их услышат.

— Где ты пропадал?

Маркос замешкался с ответом.

— Послушай, давай войдем в клуб, там и поговорим.

Закрыв дверь за ними, он повернул замок на два оборота. Они спустились вниз и, отодвинув бархатные занавеси, прошли в ночной клуб.

— Я о тебе беспокоилась!

— Ты не должна обо мне беспокоиться, Афродити. — Маркос обнял ее и погладил по голове.

— Два дня прошло!

— За это время многое случилось. — Его голос звучал буднично.

— Я скучала по тебе. — Это все, что она могла сказать.

— Я был с родителями, — пояснил Маркос. — Они очень встревожены.

Он прикоснулся губами к ее лбу. Странно, но ей показалось, что он хочет, чтобы она ушла.

— Мне нужно кое-что закончить до ухода, — объяснил Маркос. — Но мы скоро увидимся. Уверен, все быстро придет в норму.

— Можно я побуду немного с тобой?

— Агапи му, нехорошо, если заметят, что ты здесь.

— Думаю, сегодня никто ничего не заметит, — настаивала она.

— И все равно лучше не рисковать. — Маркос погладил ее руку так, что она перестала сомневаться, что любима.

Он проводил ее до дверей и выпустил наружу. Афродити было больно оттого, что ее обнимают и в то же время отталкивают.

Ключ повернулся в замке, и, казалось, все в мире перестало ее волновать. Афродити ехала домой словно во сне, даже не заметив, что на перекрестке чуть не врезалась в другую машину.

Так она добралась до дома и поднялась в квартиру. Не зная, чем себя занять, позвонила матери.

— Афродити, я не могу до тебя дозвониться! Что там у вас творится?

— Все в порядке, мама, — попыталась успокоить ее Афродити. — Небольшая паника. В выпусках новостей наверняка все выглядит гораздо серьезнее.

— Какой ужас! Бедный архиепископ Макариос!

Артемис Маркидес по-прежнему считала Макариоса своим духовным пастырем, и ее больше всего беспокоило то, что его сместили с должности.

— Если все пойдет еще хуже, приезжай в Англию, — сказала она. — Места хватит всем, ты же знаешь.

— До этого не дойдет, — заверила ее Афродити. Уехать с Кипра и жить с матерью — это последнее, что она сделала бы. — Строительство нашего нового отеля завершается, — добавила она, — и Саввас не собирается останавливаться!

— Не пропадай, милая. Мне важно знать, что ты в безопасности.

— Конечно, мама, — пообещала Афродити.

На следующее утро предрассветную тишину над Кипром прорезал рев моторов турецких самолетов.

Маркос, Мария, Паникос и родители столпились вокруг радиоприемника в квартире на первом этаже. Они слушали новости, передаваемые «Сай-би-си».

Турки требовали восстановления конституционного порядка. Они беспокоились за безопасность турок-киприотов и боялись неминуемого объявления энозиса участниками переворота. Их ультиматум остался без ответа, поэтому тысячи турецких десантников приземлились на севере острова. Кирения, находящаяся всего в сорока милях от Фамагусты, подверглась бомбардировке. Худшие опасения семьи сбылись.

— Панагия му [27] Пресвятая Дева ( греч. ). , — шептала Ирини, склонив голову, как во время молитвы.

Мария, сидевшая рядом, взяла ее за руку.

— Не волнуйся, мама, — сказала она ласково. — Придут греки и спасут нас.

— Ты так думаешь? — спросила Ирини, сразу повеселев.

— Конечно!

Ее маленький сын топал вокруг стола, не обращая ни на кого внимания.

Ирини Георгиу взглянула на Маркоса. Он знал, что она думает о Христосе.

— Уверен, он скоро будет с нами, — сказал он.

— Не могу этого слышать! — не выдержал Василис Георгиу и ринулся к двери. — Почему Макариос не договорился с турками?! Разве они не хотят того же? Они могли бы скинуть этого Сампсона вместе! А теперь видите, что происходит!

Он разговаривал сам с собой. Все были с ним согласны, но что они могли сделать? Даже Маркос понимал, что слова бесполезны. Голос диктора в воцарившейся тишине звучал громче. Всех годных к военной службе мужчин призывали встать на защиту Кипра.

Маркос и Паникос переглянулись.

— Придется идти, — сказал Маркос. — Я поведу машину.

— Панагия му! — Ирини в ужасе перекрестилась. — Только не вы! Пожалуйста, только не вы!

Голос по радио повторил инструкции. Медлить было нельзя.

Паникос обнял Марию, которая с трудом сдерживала слезы. Он погладил ее округлившийся живот.

— Не волнуйся, мама, — сказал Маркос. — Они увидят, что из нас никудышные бойцы.

Он был уверен: Саввас Папакоста найдет способ освободить от воинской повинности себя и своего первого помощника. Что касается Паникоса, он был не в той физической форме, чтобы защищать страну.

После их ухода Василис, зная, что не годен к военной службе, отправился в кафенион, где около часа спорил с друзьями. А вернувшись, забылся сном, что помогло ему избавиться от гнева и излишков зивании.

В доме Ёзканов было меньше возмущения, но столько же страха. Турки-киприоты знали, что последние события делают их уязвимыми. Они боялись возмездия и знали, что станут его жертвами.

Многие молодые люди вступали в ряды ТМТ, чтобы защитить свои общины, и Эмин Ёзкан умоляла сына остаться дома.

— Какой в этом толк? — повторяла она. — Ты не знаешь, как оружие в руках держать!

Али не отвечал. Мать ничего не знала: он мог разобрать и собрать полуавтоматический пистолет за три минуты. Столько деревень нуждалось в вооруженной защите! Он не мог сидеть сложа руки и слушать новости по радио, ему не терпелось пустить в ход оружие.

Ночью, когда все пытались уснуть, он шепотом сообщил Хусейну, с которым жил в одной комнате, что уходит.

— Не вздумай меня останавливать, — предупредил он, и старший брат понял, что бессилен что-либо сделать. Мехмет крепко спал в своей кроватке, когда Али неслышно выскользнул из комнаты и вышел из дому.

Уже стало известно, что Национальная гвардия атаковала турецкие деревни и кварталы по всему острову. Турецкие силы уступали в численности, и такие юноши, как Али, могли сыграть важную роль.

В тот день улицы Фамагусты опустели — все сидели по домам, не отрываясь от радиоприемников. Каждый час приносил известия о новых событиях.