Виктория Хислоп - Восход

— Ничего, левенти му. У нас и без того забот полно…

Они помолчали.

— Это Эмин принесла.

Появилась Мария с маленьким Василакисом. Малышу было чуть больше года. Вчетвером они ели торт большими кусками, липкий сладкий сироп стекал по подбородкам и блестел на солнце. Василакис смеялся и облизывал пальцы.

— Эна, тио, триа, тессера, — считала его мать. — Один, два, три, четыре.

Ребенок пытался повторить за ней слова, морща лобик от старания.

Все смотрели на него и улыбались. Но тревога ни на мгновение не покидала их сердца.

В тот день и на следующий в Фамагусте царила тишина. Но окрестные деревни были захвачены турецкой армией, и войска двигались вглубь острова. Национальная гвардия, несмотря на отчаянное сопротивление, была разгромлена.

— Их уже пятьдесят тысяч, а новые силы все прибывают, — сказал Василис Маркосу.

— Это преувеличение! — воскликнул Маркос. — Когда ты так говоришь, ты только усугубляешь положение!

Если верить радио, цифра была вдвое меньше. Однако пока политики и дипломаты продолжали переговоры, она увеличивалась. Встреча министров иностранных дел Турции, Греции и Великобритании проходила в Женеве.

— Как можно о чем-то договориться, если на острове находятся турецкие войска? — сказал Василис. — Так ничего не выйдет.

Паникос продолжал каждый день прилежно ходить на работу в магазин электротоваров. Мария проводила много времени внизу, с родителями. Она тяжело переносила беременность в такую жару, и ей нужна была помощь с Василакисом.

— Мама, нужно собрать одежду для беженцев, — сказала она. — Я слышала объявление.

Тысячи людей уже покинули свои дома в Кирении, спасаясь от турецкой армии. У них ничего не было.

На следующий день за ужином они слушали выпуск последних известий.

— Заключен мирный договор, — сообщил диктор.

— Вот видите! — воскликнула Мария. — Все будет хорошо.

— Ш-ш-ш, Мария! — сказал Василис. — Дай послушать.

Услышанное вселило в них надежду. Договор подписали все министры иностранных дел — Греции, Турции и Великобритании. Турецкие военные силы останутся, но их число будет сокращено. Обе стороны обещали не нарушать мирного соглашения.

Они молча слушали известие о том, что турецкий командующий отказался от требования, чтобы силы ООН покинули районы, контролируемые турками. Состоялись встречи с новым президентом Клиридисом, а также с лидером турок-киприотов Рауфом Денкташом.

— Значит, все вернется в нормальное состояние? — хмыкнул Василис. — Верится с трудом.

— Но похоже, огонь уже прекратился, — заметил Паникос.

— Дай-то Бог, — прошептала Мария.

Но для Ирини все это не имело значения. Она не могла радоваться миру, пока Христос не вернется. Не притронувшись к еде, она молча собрала тарелки. Как обычно, мать поставила приборы и для младшего сына.

Неподалеку семья Ёзкан тоже ужинала. Они вздохнули с облегчением, услышав известие о прекращении огня.

— Может, Али теперь вернется, — с надеждой в голосе сказал Хусейн матери.

— Надеюсь, — отозвалась она едва слышно.

— А о Христосе есть какие-нибудь новости? — спросил сын.

— Насколько знаю, никаких, — ответила она. — Они тоже с ума сходят от беспокойства.

— Может, теперь, когда договор подписан, он вернется, — предположил Халит.

Эмин регулярно заходила к Ирини, а в последнее время делала это даже чаще обычного. Женщины могли поделиться друг с другом своей тревогой за сыновей.

— Зачем так часто ходить? — бурчал Халит, считавший, что они должны держаться подальше друг от друга.

— Затем, что Ирини — моя подруга! — сердито отвечала Эмин.

Время, проведенное в ночном клубе во время бомбежек, сблизило Афродити и фрау Брухмайер. Несмотря на то что обычная жизнь в Фамагусте еще не восстановилась, кафе работали, и женщины часто ходили туда вместе, чтобы скоротать время.

— Думаю съездить в Германию на несколько недель, — сказала фрау Брухмайер. — Пока все не успокоится.

Афродити не смогла скрыть разочарования. Когда они проводили время вместе, ей не так сильно хотелось видеть Маркоса.

— Не беспокойтесь, милая, — сказала пожилая немка. — Долго я там не пробуду. Такой жизни, как здесь, я нигде не найду…

Дамы допили кофе и разошлись.

На следующее утро Афродити приехала в отель рано, чтобы проводить подругу. Маркос был уже на месте: он хотел убедиться, что транспорт организован. Втроем они стояли перед отелем.

— Милые мои, я буду считать дни до возвращения, — сказала фрау Брухмайер.

Они помахали ей на прощание.

— Маркос, я так по тебе соскучилась, — прошептала Афродити, продолжая улыбаться и махать рукой.

Свободных номеров в отеле было в избытке, но они поодиночке тайком поднялись в пентхаус и занимались любовью как в первый раз.

Через несколько дней Эмин снова зашла к Георгиу. Оптимизм, вселившийся в них после объявления о соглашении, почти сразу же улетучился. Конфликт был далек от разрешения, и планировался второй раунд переговоров в Женеве.

— Ирини, дорогая, — сказала Эмин со слезами в голосе. — Я чувствую, что должна просить у тебя прощения.

— Ты? За что?

— За то, что происходит, — ответила Эмин. — Как турецкие солдаты могут так себя вести?! Они убивают женщин и детей. Мужчин согнали в лагеря.

— Прекращение огня ничего не дало, да?

Женщины обнялись. Часто им не хватало слов, но их объединяла общая тревога, и это придавало им сил. Они винили во всем происходящем своих соотечественников и никогда друг друга.

Вместо сокращения турецкие войска наращивали живую силу и вооружение.

Деревни греков-киприотов в горах вблизи Кирении подверглись нападению и были захвачены. Тысячи других бомбили и обстреливали из минометов. Ларнака на южном берегу тоже стала мишенью. Несмотря на соглашение о прекращении огня, турецкие войска медленно, но неуклонно продвигались на юг.

Женщины разговаривали, а вдали слышалась приглушенная канонада минометов. Бои продолжались на окраине Фамагусты, где тысячи турок-киприотов все еще выдерживали осаду, отрезанные от остального мира стенами средневекового города. Порт был по-прежнему закрыт.

Ирини продолжала надеяться, что Макариос вернется и спасет их. До них доходили слухи, что их опальный президент находится в Британии.

— Он говорит, что хочет, чтобы греки и турки-киприоты жили в мире, — сказала она.

— Но сначала нам нужно избавиться от всех этих захватчиков, — ответила ей Эмин. — Пока они будут продолжать убивать людей, никакого мира не будет.

Множились слухи об изнасилованиях и массовых убийствах греков-киприотов на территориях, захваченных турками. А в то же время турки-киприоты обвиняли греков-киприотов в убийствах и мародерстве. Взаимные обвинения в нарушении прав человека и актах насилия росли. И та и другая сторона удерживали заложников. Толпы мужчин, женщин и детей из обеих общин стали беженцами. Несмотря на соглашение, мира на острове не было.