Виктория Хислоп - Восход

Несколько часов спустя семьи собрались за столом. Ирини предложила накрыть стол на кухне, за которым обычно ел персонал, но Маркос настоял, чтобы, по крайней мере, в первый раз они ели в бальном зале.

Без всякой помощи Ирини приготовила три вкуснейших блюда, да еще испекла целый противень теплой пахлавы. Маркос спустился в винный погреб и выбрал вино, достойное кулинарных шедевров матери.

Он сервировал стол, за которым обычно восседали хозяева и почетные гости, серебряными приборами и хрустальными бокалами, разложил накрахмаленные салфетки, зажег свечи в канделябрах на стенах. Усадил мать на саламисский трон, на котором обычно сидела Афродити, а отца рядом с ней. Сам сел по другую руку от матери. Марии с Паникосом отвел места справа от себя, а мужчин семьи Ёзкан посадил напротив.

Когда все расселись, Маркос произнес тост.

— Стин ийя мас, — сказал он. — За ваше здоровье.

Все подняли бокалы, кроме Халита. Он недоверчиво попробовал приготовленную Ирини еду. К его изумлению, она оказалась превосходной и знакомой на вкус. Хусейн и Мехмет уплетали все за обе щеки.

— Даже лучше, чем мама готовит, — громко объявил малыш.

Отец бросил на него сердитый взгляд, на мгновение обрадовавшись, что жена осталась в номере.

Ирини Георгиу распирало от гордости: еще бы, все едят с аппетитом и просят добавки!

Наверху Эмин смотрела в окно. Ее преследовали видения. Перед глазами проплывали лица родных, жестоко убитых. Она представляла свою любимую сестру. Убили ли ее первой или ей пришлось смотреть, как терзают ее дочерей? Были ли они изнасилованы? Неужели их закопали живьем? Как сильно они страдали? Наверное, она никогда не узнает ответов на эти вопросы, но никогда не успокоится. Эмин мучила неизвестность.

Временами она чуть не теряла разум от горя. Удалось ли выжить мужу ее сестры и их двоим сыновьям? Может, лучше, если не удалось… А что стало с остальными ее тремя сестрами и их детьми?

Она постоянно думала об Али. Если растерзали невинных женщин, то что могли сделать с солдатами?!

Ей в номер отнесли еды — всего понемногу, но она ни к чему не притронулась.

— Ей просто нужно дать время, — повторяла Ирини Халиту. — Ей просто нужно дать время.

Дни шли. У Ирини дел было невпроворот. Пока Эмин не оправится, ей придется готовить на всех одной. Дочь помогала, когда могла, но бульшую часть времени была вынуждена по-прежнему проводить с малышкой.

Муки было в избытке, и Ирини даже начала печь хлеб. Каждое утро, когда все спускались вниз, их встречал аромат свежеиспеченного хлеба. Три буханки лежали на подносе в кухне — золотистые, блестящие, аппетитные.

Как только они съедали ломти еще теплого хлеба, обильно смазав их медом или джемом, Ирини варила кофе. Завтракали они всегда на кухне за столом для персонала.

Поначалу у мужчин тоже было много работы. В смежном с кухней помещении была кладовая, где хранились свежие овощи и фрукты. Новую партию доставили всего за несколько часов до эвакуации, и салат, всевозможные овощи и фрукты лежали ровными рядами в контейнерах. Все это, естественно, испортилось за несколько недель. Кладовая была полна мух, и, судя по раздававшемуся шороху, крысы тоже нашли эти залежи.

Оттуда шел неприятный запах, но не такой невыносимый, как из холодильника с мясом, поэтому все мужчины занялись уборкой склада.

— Если мы не наведем там порядок, крысы проберутся на кухню, — сказал Маркос. — Да и вонь будет докучать все больше и больше.

К концу дня склад был убран, испорченные овощи и фрукты сложены в мешки, и ночью Маркос с Хусейном вынесли их через задний вход и свалили за продуктовым магазином. Паникос не смог им помочь из-за своей тучности.

Ирини настаивала на том, чтобы в их рационе были свежие продукты, и Хусейн каждый день отправлялся на соседские огороды за фруктами и овощами. Удивительное дело — его по-прежнему мучило чувство вины, когда он срывал апельсин с дерева или последний спелый помидор с грядки в чужом саду.

Как правило, Хусейн приносил столько, сколько им требовалось на первую половину дня. После этого он не знал, чем заняться. Других продуктов им не было нужно, а Маркос запретил ему выходить в город после заката.

— Разве ночью не безопаснее? — робко возразил Хусейн.

— Нет, риск слишком велик, — строго сказал Маркос. — В темноте нельзя предугадать, куда пойдут солдаты.

Хусейну стало неприятно. Он, конечно, сделает, как велят, но ему совсем не нравилось, что им командует этот человек.

Паникос был свидетелем этого разговора и понял, что Хусейн обрадовался бы какому-нибудь поручению.

— У нас почти все здесь есть, — сказал он парню, — но радиоприемники в номерах стационарные. Если я скажу тебе адрес, сходишь в мой магазин? Там есть транзисторы и батарейки тоже.

Хусейн с радостью откликнулся на просьбу. В разграбленном магазине нашелся только один транзистор и всего несколько батареек, но это значило, что, по крайней мере, они смогут узнавать новости. В тот вечер они по очереди слушали «Сай-би-си» и «Радио Байрак». Ни с одной ни с другой стороны хороших новостей не было. Повсюду на Кипре по-прежнему царили хаос и страх.

Вскоре Паникос обратился к Хусейну еще с одной просьбой:

— Когда пойдешь в город, посмотри, не попадется ли тебе на глаза велосипед?

Хусейн его не разочаровал. Через несколько дней он нашел велосипед и, когда вкатывал его во двор, увидел, как Паникос расплылся в улыбке.

В тот же день Паникос принялся мастерить генератор.

Неделю спустя Эмин наконец вышла из номера. Увидев подругу, Ирини обрадовалась. Она каждый день готовила для нее еду, а потому, когда Эмин начала есть, знала, что скоро ее увидит. Теперь они готовили вместе, но Мария просила, чтобы ей тоже дали задание.

За последние месяцы Василакис подрос, и Мария подумала, не оставил ли кто из гостей детских вещей. Люди, жившие в 111-м номере, собирались в такой панике, что оставили целый шкаф одежды. Многочисленные сарафаны и широкие гавайские рубашки им были ни к чему, но Мария знала: где-нибудь обязательно найдется что-нибудь впору ее сыну и даже малышке. В отеле отдыхало много семей с маленькими детьми.

— Мехмет тоже вырос из своих штанишек, — заметила Эмин. — Давай начнем поиски с верхнего этажа и будем спускаться вниз.

Гардероб фрау Брухмайер в пентхаусе был наверняка забит красивыми и элегантными вещами, но они не стали входить в ее номер.

— Если кто-нибудь и вернется, — сказала Эмин, — то это дама, которая здесь жила. Поэтому там ничего трогать нельзя. Да и в любом случае ее одежда не налезет ни на кого из нас…

Маркос выдал им универсальный ключ, открывающий все номера на пятнадцатом этаже. Крошка гулила, лежа на кровати, пока женщины обследовали шкафы. Многие постояльцы навели порядок в своих номерах перед уходом: поправили постели, сложили полотенца и аккуратно повесили их на держатели. Другие убежали, схватив только паспорта и бросив даже чемоданы.