Николай Наседкин - Рано иль поздно [сборник]

Иосифу Давидовичу теперь уже явно услышалась насмешка.

— Бросьте этих глупостей! — скривился он. — Вы только и думаете об выпить. Давайте дела делать, а потом уж и будем думать об выпить...

Но Лохов всё же хряпнул единолично рюмашку стограммовую и сжевал бутерброд с сервелатом, извиняясь и оправдываясь, что-де у него во рту с самого утра маковой росинки не было. Он также выделил пару бутербродов таксе, а коту, истошно требующему своей доли, покрошил в его чашку колбаски. И только после этих забот о колбасе насущной приступили к коммерции.

Для начала Лохов чуть больше приоткрыл завесу над своим эпохальным изобретением и процессом кустарного производства денег. В нише, в глухой кладовочке он продемонстрировал Иосифу Давидовичу фотоувеличитель «Нева», мощный театральный софит-осветитель с фиолетовой лампой, какой-то амперметр, реостат и прочие электрофизические приборы, целую батарею склянок с химическими реактивами, стопу нарезанной по формату сторублёвок какой-то велюровой, что ли, бумаги... Но главное, будущий компаньон показал гостю уже почти готовый образчик-экземпляр продукции — сотенную купюру, одна сторона которой, с конями и потценом , уже совсем и полностью была чёткой, готовой, а другая — ещё совершенно бледная, туманная, недопроявленная: словно травленная кислотой...

— Извините, самое трудное, — пояснил убедительно Лохов, — нанести и закрепить водяные знаки, потайную нить-строчку, а также обновлять каждый раз номер купюры. Приходится одну и ту же стадию — электролизную, ионизирующую, купажную или фотопроекционную — повторять многократно...

Впрочем, дальше вдаваться в подробности этот новоявленный алхимик не стал, пояснил лишь ещё, что при машинном производстве процесс ускорится в десятки раз, а может быть, и в сотни...

Тут же был предъявлен и ответ из Москвы: почтовые штемпели, обратный адрес — всё даже и через лупу выглядит солидно, достоверно. Внутри пакета — фирменный бланк на атласной бумаге с грифом АО «Бертольт-Брюдер»: «Уважаемый г. Лохов И. И.! По Вашей просьбе высылаем Вам проспекты и прайс-лист. Рады Вас видеть в числе наших клиентов. Напоминаем, что, по независящим от нас причинам, с 1 января цены на наши товары будут повышены как минимум на 20%. Спешите сделать покупку! 31 декабря мы работаем до 16:00, 1, 2, 3 и 4 января — выходные дни. Наш адрес: 123609, Москва, Красная Пресня, 12, офис 13».

Лохов взялся подсовывать Иосифу Давидовичу проспекты, тыкать-указывать пальцем в красочные фотокартинки.

— Вот, извините, офсетная настольная печатная машина «Линотипе-Хелль». Она в пять цветов одновременно может печатать. Это — чудо! Но мы с вами, дорогой Иосиф Давидович, извините, скорей всего, остановим выбор вот на этом чуде: гляньте — формная копировально-множительная машина с компьютерным управлением МISОМЕХ SR 70... Вы понимаете — эм! и! эс! о! эм! е! икс! эс! эр! семьдесят?!..

Лохов уже вопил в каком-то ёрническом экстазе. Иосиф Давидович, в свою очередь, уже ошалел от этой тарабарщины.

— Сколько? — плаксивым голосом спросил он. — Я имею интерес спросить: сколько это стоит?

— Спасибо, спасибо! Извините, сейчас уточним, — отвернулся к свету, приподнял на лоб тёмные очки и склонился над листом с ценами компаньон. — Тэ-э-эк-с, вот у нас расценочки, находим наш «Мисомекс»... Ага! Тринадцать тысяч у. е. То есть — условных единиц, а проще говоря, — баксов... Ну и, извините, на специальную бумагу, за машину, командировочные... Круглым счётом, извините, пятнадцать тысяч долларов. Спасибо!

Иосиф Давидович заёрзал на стуле — нестерпимо зачесался копчик. Это почти вся его потаённая незадекларированная заначка, которую он собирал-хранил в чулке на самый чёрный день и не доверял даже «Кредитсоцбанку» под честное еврейское слово Марка Соломоновича. Из этой заначки хозяин «Золотой рыбки» собирался только на дань рэкетирам-половцам нужное взять, а теперь и на это даже не останется...

Так глубоко погрузился-унырнул Иосиф Давидович в транс мучительных размышлений, что сам не заметил, как вслед за хозяином прошёл-прохромал в портретный зал, подсел к столу, выпил добрую гранёную рюмку, взялся жевать бутерброд. Лохов — змий-искуситель! — не торопил, не подталкивал дорогого гостя. Пятнадцать тысяч долларов это — деньги !

— А я имею сказать вам пару слов, — очнулся, наконец, Иосиф Давидович. — Какой вы имели интерес тянуть за резину? Я ваши деньги держал на руках ещё в католическое Рождество...

— Спасибо! Извините, Иосиф Давидович, — охотно, но как-то покровительственно, даже снисходительно взялся объяснять Лохов, — но вы же недооцениваете психологию и ментальность. Мы, русские, — люди нерешительные, в денежных делах, извините, робкие, нахрапом обогащаться не умеем — большинство, по крайней мере. Ну, как бы я пришёл к вам, дорогой Иосиф Давидович, в своей кепочке, да и в первый же день, извините, с порога бы и бухнул: так, мол, и так, научился делать фальшивые деньги, идите ко мне в подельники!.. Смешно, извините! Нет, такое нахрапом не сделаешь. Это вам, извините, евреям, дал Господь талант, это вы за один день в состоянии крупное денежное дело провернуть, обогатиться даже и за счёт, бывает, другого... Недаром же в народе — уж простите, ради Бога! — говорят: если родом ты жид, то и будешь всегда сыт!..

Иосиф Давидович поджал губы. Мало хама Кабана с его свинячьим хамством! Мало того, что жена- шикса [5]не так давно даже при людях обозвала его, родного мужа и уважаемого старого человека «жидом пархатым»!.. Так теперь ещё и этот лох Лохов будет оскорблять-издеваться?! Встать бы да уйти...

— Какое глупство! — совсем плаксиво выговорил он. — В порядочном обществе после таких слов за руку не подают. Вы, наверно, есть антисемит!..

Хозяин вскочил со стула, сделал испуганное лицо, заприкланивался, прижимая руку к сердцу, заизвинялся жарко и вроде искренне:

— Простите! Извините, Бога ради, дорогой Иосиф Давидович! Что вы! Какие оскорбления? И какой я антисемит, Бог с вами! Антисемиты, если дословно, — это противники семитов, то есть не только евреев, но и всех арабов-мусульман и даже эфиопов чернокожих... Ведь это глупство? Глупство!.. А «жид» — это, извините, не национальность, это же обозначение сущности человека, дорогой Иосиф Давидович. И Пушкин незабвенный, и Гоголь, и Чехов, и Достоевский слово «жид» употребляли широко — почитайте-ка их произведения. А им всегда и все руку подавали. Вы, извините, разве не подали бы руки Чехову или Достоевскому?!..

Вдруг Лохов как бы спохватился.

— Впрочем, простите-извините, Иосиф Давидович, куда ж это мы? О чём это мы? Иосиф Давидович, дорогой, вот сидят в глухом чернозёмном городе два человека — русский и еврей, хорошо сидят и делают общее хорошее дело. Ну, какие могут быть меж нами межнациональные розни-обиды? Между нами могли бы быть лишь заветные обиды-недоразумения — извините за каламбур. То есть, если бы один из нас жил по ветхозаветным законам — ну, там: око за око и прочее... А второй бы придерживался новозаветных заповедей Христовых, — дескать, подставь левую щёку, если уже получил по правой… Причём, извините драгоценнейший Иосиф Давидович, при такой ситуации тому, кто чтит Ветхий Завет, жить-существовать намного прибыльнее и вольготнее, а второму — совсем наоборот... Не так ли?