Джей Вэнс - Элегия Хиллбилли

Жить с матерью и Мэттом было все равно что наблюдать за концом света из первых рядов. Сам я давно привык к подобным сценам, но вот бедняга Мэтт наверняка спрашивал себя, какого черта он ввязался в эту авантюру. С первого же дня стало ясно, что ничего не выйдет, их расставание — лишь вопрос времени. Мэтт был слишком хорошим парнем, а мы с Линдси частенько шутили, что хорошие парни в нашей семье не приживаются.

Учитывая непростые отношения матери с Мэттом, меня очень удивило, когда однажды я пришел домой из школы и услышал, что она выходит замуж. Видимо, все было не так уж и плохо! «Если честно, я думал, вы с Мэттом не ладите, — признался я. — Вы же ругаетесь каждый день». «Ага, — ответила она. — Я и выхожу не за Мэтта».

Мать несколько месяцев назад устроилась работать в местный диализный центр. Ее начальник, старше нее лет на десять, однажды пригласил ее на ужин. Она согласилась, не желая портить с ним отношения, тем более что накануне опять повздорила с Мэттом — и через неделю получила предложение руки и сердца. О свадьбе она сообщила мне в четверг. Уже в субботу мы переехали к Кену. В четвертый дом за два года.

Кен родился в Корее, но вырос в Америке — его воспитали в семье американского ветерана. В первые же дни я решил прогуляться по дому и обнаружил в оранжерее небольшую грядку с марихуаной. Я рассказал матери, та — Кену, и уже к вечеру на этом месте росли помидоры. Я решил спросить Кена напрямик, а тот замялся и наконец ответил: «Это в лечебных целях, не переживай».

Трое детей Кена — девочка-подросток и двое мальчишек моих лет, — как и я, считали его женитьбу полным безумием. Старший пасынок постоянно дерзил моей матери, а значит, по аппалачскому кодексу чести мне предстояло выступить в ее защиту. Однажды, перед тем как лечь спать, я зачем-то спустился в гостиную и услышал, как он называет ее сукой. Ни один уважающий себя хиллбилли не сумел бы промолчать, поэтому я решил избить своего сводного братца до полусмерти. Если честно, я даже не очень разозлился, в драку лез скорее из чувства долга. Но видок у меня, наверное, был столь кровожадный, что мать с Кеном решили увезти меня от греха подальше, поэтому тем же вечером мы с нею поехали к бабушке.

Помню, как в сериале «Западное крыло» [35] «Западное крыло» — американский телесериал телеканала NBC, политическая драма 1999–2006 годов. В центре сюжета — деятельность вымышленной администрации президента США от партии демократов. один эпизод был посвящен системе американского образования, которую многие люди считают ключом к успеху. Вымышленный президент обсуждал, надо ли выдавать школьникам образовательные ваучеры (государственные деньги, чтобы дети могли оплатить учебу в приличных частных школах) или лучше сосредоточиться на развитии государственных учебных заведений. Конечно, этот вопрос весьма важен (ведь в моем округе мало кто мог рассчитывать на ваучер), но куда поразительнее в этой дискуссии то, что сомнительные достижения детей из бедных семейств объясняют исключительно слабой подготовкой школ. Как мне сказала недавно одна из моих прежних учительниц: «Они хотят, чтобы мы были пастырями для этих детей. Но никто не хочет признавать, что по натуре они рождены волками».

Не знаю, что случилось на следующий день после того, как мы с матерью уехали от Кена. То ли я завалил какой-то тест. То ли не успел подготовить домашнюю работу. Знаю лишь одно: я наконец понял, как мне осточертела учеба. Постоянные переезды, скандалы, вереница новых знакомых, к которым приходилось привыкать… Все это, еще и дрянная школа вдобавок, изрядно портило мне жизнь.

Я чуть было не остался на второй год, получив по диплому средний балл 2.1 [36] Средний балл по диплому в США высчитывается по шкале от 0.0 до 4.0 и учитывается при поступлении на направления подготовки бакалавриата. Университеты среднего уровня, как правило, принимают студентов со средним баллом не менее 2.5. . Я не выполнял домашнюю работу, перестал отвечать на занятиях и вообще забросил учебу. Порой симулировал болезнь, иногда просто отказывался идти в школу. Если все-таки появлялся на занятиях, то лишь затем, чтобы не получать новых писем с угрозами привлечь городскую службу опеки, вроде того, которое администрация прислала нам пару лет назад.

Наряду с прогулами я стал увлекаться наркотиками — ничего тяжелого, просто спиртное и травка, которую мы с сыновьями Кена добывали в оранжерее. Видимо, я решил доказать, что все-таки вижу разницу между помидорами и марихуаной.

Впервые в жизни я почувствовал, что мы с Линдси становимся друг другу чужими. Она уже год была замужем, совершив, на мой взгляд, настоящий подвиг: после всего, что ей довелось повидать, сумела найти мужчину, который заботился о ней и неплохо зарабатывал. Линдси выглядела очень счастливой. Она стала хорошей матерью, в сыне не чаяла души. Жила в небольшом доме неподалеку от Мамо. В общем, моя сестра неплохо устроилась.

И хотя я был за нее рад, перемены вызывали у меня тоску. Всю жизнь я провел с ней под одной крышей, а теперь она жила в Мидлтауне, а я — с Кеном в двадцати милях от города. Линдси обустроила свой быт, став хорошей матерью и примерной женой (причем не меняя мужей как перчатки), а меня окружал все тот же бардак. Линдси со своим мужем каталась по Флориде и Калифорнии, а мне приходилось ночевать в чужом доме в Майамисберге, штат Огайо.

Мамо не знала, как мне тяжело, отчасти по моей собственной вине. Однажды на рождественских каникулах, через несколько месяцев после переезда к новому отчиму, я позвонил ей, чтобы пожаловаться на жизнь. Когда она ответила, на заднем фоне я услышал голоса родни: тетушки, кузины Гейл, кого-то еще. Судя по музыке и смеху, они веселились, и мне не хватило духу сказать то, ради чего я звонил: что я терпеть не могу свой новый дом с чужаками, а единственные люди, которые мне дороги (бабушка и сестра), с каждым днем становятся от меня все дальше. Вместо этого я попросил Мамо сказать всем, кто у нее в гостях, что я их люблю, а потом повесил трубку и пошел к себе в комнату смотреть телевизор. Еще никогда в жизни мне не было так одиноко. К счастью, я по-прежнему ходил в школу Мидлтауна, мог общаться со старыми друзьями и хоть изредка находить повод заглянуть к Мамо. После занятий я старался забегать к ней почти каждый день, и всякий раз она напоминала мне о важности учебы. Бабушка часто говорила, что если в нашей семье кому-то и суждено добиться успеха, то только мне. Я не осмеливался сказать, что на самом деле меня вот-вот исключат. Ожидалось, что я стану юристом, врачом или предпринимателем — никак не очередным раздолбаем, бросившим учебу. Вот только оценки становились все хуже.