Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– Скажите, а его реально будут лечить? – сказала жена. – Препараты какие-то будете вводить? Или просто станете ждать, выкарабкается он или нет?

Такой вопрос родственники пациентов задавали часто, спасибо особо одаренным людям, которые, угодив в больницу с легкой формой заболевания, писали в сетях о том, что их совсем не лечат, только температуру регулярно измеряют. А что лечить, если температура не поднимается выше тридцати семи с половиной градусов и сопровождается только легко выраженной слабостью? Вирусные респираторные заболевания с подобным течением лечатся постельным режимом и обильным питьем, ведь антибиотики на вирусы не действуют. Пациентов с легкой формой очень скоро стали оставлять дома, потому что в больницах для тяжелых мест не хватало, пришлось дополнительные койки в выставочных центрах развертывать и срочно новую инфекционную больницу строить. Но миф о том, что «врачи ничего не делают, а просто ждут» накрепко засел в народном сознании. И если пациент задерживался в реанимации свыше трех суток, в большинстве случаев родственники начинали упрекать врачей в том, что они «ничего не делают» и требовали подробных отчетов по проводимому лечению. Отчетов, разумеется, никто не давал. Попробуй только свяжись – не отделаешься. Родственники сразу же начнут спрашивать у сетевого разума достаточное ли это лечение и правильное оно, а разум, не имеющий никакого понятия о состоянии и особенностях здоровья конкретного пациента, разумеется ответит, что недостаточное и неправильное. Сетевой разум – он такой. Когда ввели закон о наказании за распространение фейковых новостей, Данилов подумал о том, что неплохо бы было штрафовать и за сетевые медицинские советы, вроде: «при коронавирусной инфекции надо пить аспирин потому что коронавирус сгущает кровь».

– В реанимации не ждут, Ирина Васильевна, – ответил Данилов. – В реанимации работают, активно пытаются улучшить состояние пациентов. Ваш муж сейчас подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, он получает противовирусные препараты, а также препараты, снижающие давление и нормализующие углеводный обмен. Если что еще понадобится – назначим, у нас всего, что нужно, предостаточно. Но прошу учесть, что Виктор Николаевич проведет у нас не менее шести дней. Так что наберитесь терпения и ждите. Спрашивать о его состоянии лучше всего днем, с двенадцати до пяти, и не чаще одного раза в сутки. Запишите телефон… О переводе в другое отделение вас поставят в известность.

По принятым в больнице правилам, извещением родственников занимались те отделения, в которые переводились пациенты. Только с сообщением о смерти звонили не из патологоанатомического отделения, а из реанимационного.

Во время занятий со студентами, Данилов всегда выкраивал час для того, как нужно сообщать родственникам о смерти. Тут целая наука – надо правильно выстроить разговор и вовремя его закончить. О том, что пациент умер, надо обязательно сказать сразу, в первой фразе. Затем нужно коротко объяснить, почему это произошло и упомянуть о том, что было сделано для предотвращения. Говорить надо доходчиво, сочувственным голосом, между фразами делать паузы. Это если вкратце, а вообще-то памятка, которую Данилов в первый же день работы раздал всем врачам и медсестрам, была напечатана на пяти страницах.

Хуже всего общалась с родственниками Семенова. Выпаливала на одном дыхании механическим голосом: «к сожалению ваш родственник умер, организм не справился с инфекцией, примите мои соболезнования» и отключалась. Лучшим «информатором» был Гаджиарсланов, у которого все было правильным, начиная с тона и заканчивая построением фраз.

– Вы, Али Гафарович, специальный курс по общению с родственниками проходили? – спросил как-то раз Данилов. – Больно уж хорошо разговариваете, профессионально.

– Нет, не проходил, – ответил Гаджиарсланов. – Просто стараюсь с людьми по-человечески общаться, у нас в Махачкале по-другому нельзя.

После совместного обхода с Деруном (действующие лица те же, только роли разные), Данилов занялся историями болезни. Тут же рядом присела Мальцева и участливо поинтересовалась:

– Что предпринимаете по поводу статьи?

Кроме Мальцевой никто подобных вопросов не задавал, делали вид, что ничего не произошло. Ну – устал Владимир Александрович руководить отделением, такое может случиться с каждым. Передал свои полномочия коллеге и теперь наслаждается жизнью. Наслаждается, ага.

– Вчера беседовал с адвокатом, – ответил Данилов. – Но дочь советовала обратиться к киллеру.

– Наш человек! – одобрила Мальцева. – Я бы тоже грохнула бы их всех оптом, начиная с Князевича и кончая корреспондентом. А что сказал адвокат?

– Предлагает бороться…

…Адвокат Алексей Максимович, которого Данилов сразу же прозвал «Горьким», был преисполнен энергичной решимости.

– Скажу без ложной скромности – я не какой-нибудь «полузащитник», – предупредил он в самом начале разговора. – Я – ас, профи. Семьдесят семь собак в своем деле съел. И как профи скажу вам, что шансы у нас есть! Оппонентов нужно тащить в суд. Это всегда нервно, особенно – с непривычки. Одно дело – написать жалобу, содержащую недостоверные сведения, и совсем другое – судиться. Для суда нужен адвокат, который стоит денег, нужно время, ну и проиграть тоже страшно. Это же потеря денег и репутационный ущерб.

– Кстати – о ущербе, – вставил Данилов. – А не лучше ли будет просто не обращать внимания на эту статью? Я, честно говоря, склоняюсь к такому мнению…

– И напрасно! – сказал адвокат. – В репутационном смысле лучше подать иск и проиграть, чем не обращать внимания. Поверьте, я знаю, что говорю. Тот, кто молчит, заведомо соглашается со всеми обвинениями, то есть заведомо является виноватым. Скажу честно – положительного результата я вам гарантировать не могу, но сделаю все возможное. Если они не спелись идеально, всегда можно найти противоречия в показаниях. А уж если я ухвачусь за ниточку, то будьте уверены – размотаю весь клубок! Кстати, жалобщики у вас в отделении наркотические или седативные препараты получали?

– Вроде – да.

– Замечательно! – адвокат плотоядно потер ладони. – Значит, они не могли отдавать себе полного отчета… Это повышает наши шансы.

Бодрость адвоката показалась Данилову наигранной, а уверенность – притворной. Ну, так, наверное, и полагается себя вести. Врачи тоже часто изображают уверенность на пустом месте, профессия обязывает. Нельзя же на вопрос: «что у меня, доктор?», отвечать: «а хрен его знает», нужно приободрить пациента, вселить в него уверенность. Вот и адвокаты тоже стараются…

– То ли дождик, то ли снег, то ли выйдет, то ли нет, – ответил Данилов на вопрос Мальцевой. – Все очень туманно и неясно.