Мил Миллингтон - Моя подруга всегда против

– А это не предрассудок? – спросил я.

– Я не про то, – в знак протеста Трейси энергично замахала руками, – у меня хватает некрасивых друзей. Я хотела сказать вот что: они глупы в своем отношении к красоте. Они отвергают людей, родившихся красивыми, потому что… ну, не знаю… красота досталась им без труда, наверное, поэтому. Мол, природа случайно распорядилась. Однако никто не издевается и не говорит: «Да он просто родился с талантом к музыке» или «Его блестящие способности к математике – всего лишь врожденный дар». Наоборот, такие люди вызывают уважение. Спортсмены, шахматные гроссмейстеры, артисты считаются ужасно положительными людьми. Но если человек принимает участие в конкурсе красоты, над ним смеются. Знаете, откуда это идет? Красота – качество, которое, как правило, ассоциируется с женщинами, поэтому общество, где хозяйничают мужчины, стремится принизить красоту.

– Ни хрена себе, – хором произнесли я и Ру.

– Похоже, ты давно эту теорию вынашивала и только ждала подходящего случая, чтобы донести ее до всеобщего сведения, верно? – поинтересовался Ру.

– Чуть больше трех с половиной лет, – Трей-си наморщила нос, – или около того.

– Господи… А я-то думал, что, отрешенно глядя в голубую даль, ты мечтаешь об Антонио Бандерасе.

– И это тоже.

– Ну ладно, поболтали – и хватит, – непререкаемым тоном объявил Ру. – Есть вещи поважнее. Согласно сообщениям прессы, ты, Пэл, застрял в окне туалета, я правильно понял?

– О-о, ты же знаешь, как любят эти газетчики делать из мухи слона. Я вам не говорил, что мы скоро переезжаем? Сразу, как только вернемся из Германии.

– Правда? Здорово! А насчет туалета…

– Кстати, я для этого и приехал – встретиться со студентами, желающими снять наш дом. Хотел…

– А как же…

–..до конца…

– …насчет…

– …разобраться.

– …туалета?

– Лучше я побегу, перехвачу их до начала лекций.

– Ру, он вот-вот выскользнет у тебя из рук, – предупредила Трейси, поднося чашку кофе к губам.

– У меня много чего скользит в руках, – ухмыльнулся тот.

Трейси хрюкнула прямо в чашку, расплескав кофе по всему столу.

– Извините, некогда любоваться, как вы устраиваете здесь свинарник, надо идти отлавливать квартиросъемщиков, – сказал я.

И ушел. Ру с Трейси сливали кофе со стола в пепельницу закатанным в пластик меню.

Размораживание холодильника – одно из самых серьезных испытаний отношений на разрыв. Я льстил себе мыслью, что кому-кому, а мне хватает мудрости, чтобы понять: ничто на свете не стоит мучений и нервных расстройств, связанных с этой процедурой. Я бы согласился пожертвовать морозилкой, отдав ее во власть цепких толстых щупальцев безжалостного льда. В ловушку, расставленную Урсулой, я угодил за ужином.

– Эй-эй-эй, – сказал я, когда Джонатан начал сползать со стула, стремясь улизнуть из-за стола, – доешь свой горох.

– Я не люблю горох.

– Нет, любишь.

– Не люблю. Горох – гадость. Я его ненавижу.

– Тихо. Раньше ты любил горох.

Первобытный инстинкт родителя заставляет меня говорить за столом самые разные вещи. Например: «Что значит „не люблю“? Горох – прекрасная еда».

– Нет, не любил.

– Когда ты был совсем маленький, ты его ел.

Джонатан метнул в меня взгляд, в котором читалось: «А чего-нибудь пооригинальнее не мог придумать?»

– Ладно, съешь хотя бы половину, – пошел я на попятную. – Я тоже не очень люблю горох, но ем же. Нельзя выбрасывать еду, ведь (я едва удержался, чтобы не сказать: «В мире полно голодающих людей») всего несколько горошин осталось.

– В холодильнике упаковка завалялась, – пожала плечами Урсула, – надо было доесть.

– А я люблю горох, – вставил Питер.

– Несколько? – фыркнул Джонатан. – Целых тридцать четыре штуки, посмотри.

– А я люблю горох, – повторил Питер.

– Вон Питер любит горох, пусть он и доест, – нашелся Джонатан.

– Так не пойдет.

– Почему?

– А потому, что мы – родители и нам решать, кто будет есть горох и сколько.

Сурово сдвинув брови, расправив плечи, я восседал в грозном молчании, словно неумолимый властелин. Урсула же взяла и попросту перебросила горох с тарелки Джонатана на тарелку Питера.

– Займешься укладкой вещей? Только посуду сначала помой.

– Стоит ли? При преждевременных сборах всегда возникает соблазн упаковать лишнее. Потом приходится распаковывать в поисках вдруг понадобившейся вещи, а переезд еще и не начинался.

– До переезда осталось всего ничего. Не забывай, что на следующей неделе мы уже будем в Германии.

– Какая разница… – Я закончил фразу неопределенным жестом.

– Ладно. Может, ты и прав. – Слова Урсулы отозвались в моих ушах тихим щелчком взводного механизма, который слышит солдат, наступивший на противопехотную мину. – Тогда разморозь холодильник.

– Не-е-е-е, – заморгал я.

– Его необходимо разморозить перед отъездом, ясно же. Я уже освободила морозилку.

– Но почему я?

– Твоя очередь. Я размораживала в прошлый раз.

– С чего ты взяла?

– Неужели ты думаешь, – Урсула медленно роняла слова, будто застывшие капли яда, – что я могла забыть, как размораживала холодильник?

– О-о-о-о! – сник я.

– Шевелись, – наседала Урсула. – И так уже поздно.

Если человек сознательно затягивает мытье посуды, значит, дело совсем дрянь. Я даже помыл противень. Урсула задумала акцию давно, судя по тому, что отключила холодильник заранее и обложила его кухонными полотенцами, чтобы те впитывали ручейки влаги, – тоже мне оптимистка. Талые воды все равно прорвут преграды из полотенец и зальют пол кухни. Злобный нрав морозилки давал о себе знать и после отключения от источника энергии.

Демоны безумия, населяющие мир размораживаемых холодильников, исподтишка осаждали мой разум. Я поставил в морозилку миску с кипятком, и он замерз прямо у меня на глазах. Толстый слой льда издевательски смеялся мне в лицо. Я наливал миску кипятком несколько раз, теряя веру в законы физики и стараясь оттянуть последний решительный бой, который – я знал – все равно был неминуем. Прикинув, что шансы погибнуть или оказаться в больнице невелики, я подвесил перед морозилкой фен для сушки волос и врубил его на максимум. Холодильнику хоть бы хны, я же состарился на сорок минут. В конце концов, я поступил так, как на моем месте поступил бы каждый. Выбрал в ящике кухонного стола нож, не слишком погнутый от использования в роли отвертки, и приспособил его под ледоруб. Когда Урсула занята работой по дому, мне достает такта и воспитанности просто сидеть, смотреть телевизор и не мешаться под ногами. Но когда я что-то делаю, она всегда суетится, торчит у меня за спиной и поучает.

– Не надо ножом, морозилку испортишь.

– Не испорчу.