Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

- У нас пока что договор на два года. Дальше меня не волнует, - цинично заметил Юрий Александрович. - Так сделаете нормальную статью? Я вам заплачу.

- Мне платит мой журнал, не надо. Сделаю.

Но, наверное, уже понятно, что дело вовсе не в статье и не в турках, не в отеле и не в туризме. Дело во встрече.

Юрию на тот момент было тридцать пять, он недавно развёлся, был более чем благополучен и планировал для себя в перспективе очень богатую жизнь. Для того и вкалывал.

Мой любимый типаж - чисто внешне. Поджарый, высокий, смуглый, черноглазый. Англосаксонский подбородок, орлиный нос. Словом, чертовски привлекателен! Я тоже ему приглянулась. Мы стали встречаться. Сейчас скажу то, о чём говорить не люблю. Но нас связал прежде всего секс - прекрасный, умопомрачительный, страстный, сладкий. Конечно, нам было о чём говорить и до, и после постели, мы не скучали друг с другом никогда, но то была не любовь. Симпатия и страсть - больше ничего.

Юра заезжал за мной после работы раза три в неделю, мы ужинали в каком-нибудь ресторане, а потом ехали либо к нему, либо ко мне - оба свободные, как горные орлы.

Так могло продолжаться многие годы нам обоим на радость, но всего спустя три месяца я поняла, что беременна. Как это могло случиться - загадка для нас обоих!

- Хочешь замуж? - спросил меня Юра, когда я сказала, что оставлю ребёнка, не буду от него избавляться. Мне не хотелось, чтобы происходило хоть что-то жестокое и убивающее в моём красивом и гармоничном мире. Замуж? Совершенно необязательно.

- Нет, - я отрицательно покачала головой.

- Ну, а как же? - у Юры тоже ещё не было детей, он отнёсся к ситуации вполне спокойно и взвешенно, без истерик и испуга.

- Ты хочешь признать ребёнка?

- Вообще-то своего ребёнка я хочу растить.

- Ну, и прекрасно. Давай жить вместе, если хочешь. Будем растить ребёнка, но жениться-то зачем?

- Окей, там посмотрим.

Пока мы не съехались, Юра обо мне заботился: возил на машине, покупал фрукты, следил, чтобы я не перерабатывала.

А я тем временем сходила в паспортный стол и поменяла фамилию Кондратьева на мамину - Нейман. Мне совершенно не хотелось, чтобы мой ребёнок носил фамилию Тимура, а Юра гордо носил редкую фамилию Крот. Пусть лучше малыш будет Нейман. Тем более - вдруг девочка.

Только я узнала про беременность, как мне позвонила Люда и пригласила на свою свадьбу, которая должна состояться через два месяца. Я ей рассказала о ситуации, и она, во-первых, позвала нас вместе с Юрой, во-вторых, велела в посольстве молчать, как рыба, о беременности.

А я ей велела молчать рыбой про мою "поэтическую" историю. Людка обалдела.

- Он не знает? Не знает, что ты пишешь стихи?

- Нет.

- Почему? Он ведь теперь тебе самый близкий человек...

- Это не так. Намного сложнее.

Всё срослось, визы по Юркиным каналам мы оба получили легко и непринуждённо. В начале декабря полетели в Бостон. Город был прекрасен, Людка - сногсшибательна, её жених -удивительно милый парень. А на моего Юрия пялились все женщины - какой красивый и элегантный этот русский. Свадьба была замечательная - в точности, как показывают в американских фильмах. Даже скучно описывать. Цветы, конфетти, папа ведёт невесту к алтарю... Кто-то там поймал букет невесты, по этому поводу случилось много девичьего визга.

Подруга сдержала слово, ни про какую поэзию вообще не было речи.

В Бостоне мы пробыли десять дней. Самое смешное во всём оказалось то, что Люда большую часть времени провела со мной, не отпуская моей руки и везде таская за собой. Мы с ней расставались только на ночь.

Когда улетали, в аэропорту она висела на мне и рыдала так, что я не выдержала и спросила, почему она меня хоронит, что такое ей известно про наш самолёт? Слава богу, заставила её улыбнуться.

- Поклянись, что теперь будешь приезжать часто! - потребовала зарёванная Людка.

- Поклялась бы, но не хочу быть клятвопреступницей. Ты, кажется, забыла, про моё положение.

- Ах, да... Ну и что? Приедешь с малышом! - и опять реветь. Ох, милая моя, дорогая Людка!

В конце мая 2002 года я родила дочку. Назвала её Софией, Сонечкой. В честь мамы... К тому времени мы с Юрой уже наполовину съехались - он купил роскошную квартиру в старом доме в Центре, но в тихом месте рядом с приятным парком. Мы забабахали самый современный евроремонт. Квартира сама по себе была чумовая: четыре огромные комнаты, потолки три с половиной метра, кухня метров пятнадцать... Что-то невероятное!

- Эта квартира для ребёнка. Это его дом, - строго сказал Юра, я, разумеется, не возражала. - Я всё сразу оформлю таким образом, когда ребёнок родится, - и он выразительно посмотрел на меня.

- Прекрасно! Только кому ты не доверяешь - себе или мне? - улыбнулась я.

- Вообще никому не доверяю в принципе.

- Я не буду претендовать ни на что, - вспылила я. - Как тебе только в голову пришло?

- Попробовала бы ты претендовать! - вдруг тоже рассердился Юра.

- Будто ты меня не знаешь!

- Никого нельзя знать до конца. Люди иногда раскрываются совершенно неожиданно, если что идёт не по их задумкам.

- Каким таким задумкам? - сощурилась я. Что-то на нас обоих тогда нашло недоброе, звёзды так встали, погода менялась или мы устали и перенервничали от всего сразу: от переезда, ремонта, от предстоящих родов. В общем, сбросили топливо в небольшой перепалке. Помню, на меня нашло. Я улыбнулась, помолчала полминуты, и выдала с выражением:

- И если ты стрелять замыслил,

Чтоб больше не было меня,

За мной всегда последний выстрел,

Коль первый сделала не я.

Юра обалдело на меня посмотрел:

- И что это было?

- Так... стихи.

- Чьи? Откуда взяла?

- Ничьи. На полу валялись.

Снова я ничего не стала ему объяснять, зато разрядила обстановку. Юрка усмехнулся и примирительно сказал:

- Ладно, думаю до стрельбы у нас всё же не дойдёт.

Софью из роддома сразу привезли в эту квартиру, где для неё была приготовлена сказочная розовая комната.

Я уже упоминала, что мы съехались наполовину... Вот что это значит: Юра как бы жил со мной семьёй, но как бы и нет. Он часто звонил и сообщал, что переночует в своей прежней квартире или навестит сегодня маму с ночёвкой. Кстати, с его мамой у меня отношения почему-то не сложились, хотя я старалась быть милой и угождать. Но Ольга Викторовна поджала на меня губы раз и навсегда. Плевать! Мы виделись крайне редко. А внучку она очень даже полюбила - и что мне ещё надо?

Юра всё так же был не в курсе, что я пишу стихи, ничего я ему не рассказала. Всё же до такой близости мы не добрались с ним в отношениях. Отличные партнёры - да, но любви между нами не было, только большая симпатия. И самое главное - наша дочь.

Чем для меня стало материнство? Огромным счастьем! Рыжим, лохматым, черноглазым, смуглым счастьем. Я превратилась в курицу, в наседку, в сумасшедшую мамашку, находящуюся в непреходящем умилении и восторге. Мне ничто не было в тягость: ни хлопоты нон-стоп, ни проблемы с грудью (молока я производила много), ни то, что Сонечка поначалу была беспокойной, её мучили сильные колики - приходилось часами держать на руках и нянчить. Бессонные ночи? Ну, только когда колики.