Владимир Алеников - Ублюдки [litres]

Что собственная рука его не слушается? Что родная, неотъемлемая часть его тела действует против него?..

Он был хорошим врачом, профессионалом, и прекрасно понимал, что это полный абсурд.

Просто чушь какая-то!

Минут через двадцать кровь прекратилась, и Семаков встал. Стас, торопившийся на какую-то вечеринку, уже ушёл.

Голова всё ещё кружилась. Игорь с подозрением посмотрел на свою левую руку и задумчиво поднёс её к глазам.

Он внимательно изучил каждый сантиметр, даже покрутил рукой из стороны в сторону, согнул, разогнул её несколько раз, но так ничего, отличающего её от правой, и не заметил. Единственное разумное объяснение произошедшему состояло в том, что он действительно переутомился и потому не отдаёт себе отчёта в собственных действиях.

Он-то считал, что ему всё как с гуся вода, а не тут-то было. Эта история с Ритой дорого ему обходится. Надо беречься , больше думать о себе.

Он решил, что сегодня обязательно ляжет пораньше спать, оделся и отправился домой.

Лёжа вечером в постели, Семаков снова поймал на себе пристальный взгляд жены. Он с негодованием отвернулся.

Они уже давно толком не разговаривали, ограничивались лишь самыми необходимыми репликами, в основном касавшимися детей.

Какой смысл был пялиться на него сейчас, ждать от него чего-то, когда ясно же видно, что он устал, вымотан, ему сейчас не до неё, не до этих однообразных скучных ласк!

Он снова подумал о Рите, криво усмехнулся, вспоминая, и вскоре уснул.

Элла Семакова с ожесточением уставилась в спину отвернувшемуся мужу. Услышав мощный храп и тем самым убедившись, что дальше сверлить супруга глазами бесполезно, она в свою очередь раздражённо отвернулась к стенке.

То, что Игорь ей изменяет, Элла знала давно, но в последнее время это вышло за всякие рамки, он совсем перестал с ней считаться, соблюдать хоть какие-то приличия. А ведь она всё отдала ради него, можно сказать, пожертвовала собственным сыном.

Как только вышла замуж и поняла, что Миша вызывает у мужа раздражение, тут же отправила его в интернат. Правда, интернат был хороший, престижный, дорогой, но всё равно ребёнок, по сути, вырос без родителей, она же не могла часто его навещать, на ней семья, маленькие дети…

Глаза у Эллы повлажнели, она всхлипнула, но тут же озабоченно смахнула слёзы. Ни в коем случае нельзя позволять себе распускаться. Морда опухнет, как утром она покажется мужу в таком виде! Нет, нет, в её ситуации это тем более невозможно.

Конечно, Мишу очень жалко, но что поделаешь, надо держаться.

Игорь прав, жизнь не должна останавливаться.

К слову говоря, Миша, можно уже теперь в этом признаться, с самого начала уродился какой-то неудачный, несчастный. Ничего от неё он не унаследовал – ни драйва , ни привлекательности, весь пошёл в мудака Веню Сулейкина.

Тугодум Веня оказался настоящей ошибкой Эллиной молодости, это тоже надо признать. Не могло быть и речи, что она с ним уедет.

А для Миши, между прочим, она делала всё, что могла, но нельзя же требовать, чтобы молодая привлекательная женщина полностью пустила свою жизнь под откос ради раннего ребёнка!..

Элла ведь, по сути, была совсем девочкой, когда он родился, да и сейчас ей не так уж много лет. А выглядит она, благодаря постоянным усилиям, ещё моложе. Большинство её подруг уже расползлись, стали толстожопыми, рыхлыми, с одышкой, с целлюлитом, а она, трижды рожавшая, всё-таки в прекрасной форме, тщательно следит за собой.

Только храпящий у неё за спиной похотливый козёл не в состоянии это оценить. Довёл её до отчаяния, заставил обратиться к нетрадиционным методам.

Но теперь, по идее, всё должно встать на место, осталось совсем немного подождать. Анжела ей гарантировала, что с изменами будет покончено, больше ему ничего подобного в голову не придёт.

Правда, от волнения Элла, кажется, слегка перепутала труднопроизносимые слова, которые нужно было выучить наизусть, а бумажка, к сожалению, уже сгорела. Но это, наверное, не так важно, всё остальное ведь она выполнила безупречно!..

Элла снова прислушалась к мерному храпу ни о чём не подозревающего мужа, усмехнулась и, сладко зевнув, провалилась в розовый, лучезарный сон.

Проснулся Игорь Семаков от странного сотрясения. Порывисто дыша, он с удивлением уставился на ритмично подпрыгивающее одеяло, не сразу сообразив, что происходит. А сообразив, в ужасе покосился на мирно спящую рядом жену. Он – онанировал.

Точнее не он, а его левая рука.

Он хотел было прервать неожиданную мастурбацию, но не тут-то было. Процесс явно вышел из-под его контроля. Непослушная рука яростно дрочила его набухший до предела член.

Семаков судорожно вздохнул несколько раз и с облегчением кончил, не испытав, однако, при этом даже и десятой доли обычного удовольствия.

Одеяло намокло. Он чувствовал, что весь пах и бёдра залиты липкой, отдающей рыбьим жиром спермой.

Ему было стыдно и жутко. Он не занимался онанизмом со школьного возраста.

Левая же рука тем временем, не останавливаясь ни на секунду, продолжала по-прежнему энергично терзать ослабший пенис.

Он попытался воспользоваться своей правой, чтобы остановить её, но из этого ровным счётом ничего не вышло. Левая рука явно была намного сильнее.

В конце концов в результате интенсивной мастурбации член вопреки его воле опять встал, и Семаков снова начал прерывисто дышать.

Когда он уже вновь был готов кончить, неожиданно проснулась Элла.

– Ты что, Игорь? – встревоженно спросила она.

Рука, как ни странно, тут же оставила член в покое.

– Что с тобой? Тебе плохо?

В озабоченном голосе жены ему почудилось злорадство.

– Ничего, – буркнул он. – Отстань.

И, вскочив с постели, устремился в ванную.

В ванной Семаков крепко запер дверь и перевёл дух. Потом спустил трусы, посмотрел на покрасневший, всё ещё стоящий член.

И тут же левая рука опять схватилась за него и снова стала быстро дрочить. Он прекратил свои безнадёжные попытки воспротивиться этому, пустил воду, чтобы заглушить шум, и представил себе обнажённую Риту.

Кончив, обессиленно прислонился к стене, чтобы не упасть.

Ему показалось, что он теряет сознание. Сильно шумело в голове. Уши словно заложило, было ощущение, что там пробки.

Игорь машинально поднёс к уху левую руку и, вытянув средний палец, закачивавшийся длинным отполированным ногтём, сунул его туда. После чего энергично потряс им, чтобы ухо прочистилось .

Стало немножко легче. Он, однако, продолжал трясти и тут же в отчаянии понял, что это трясёт уже не он, трясёт рука.

Мало того, палец с невероятной силой вдруг стал ввинчиваться внутрь уха, всё глубже и глубже. Семаков закричал.