Юлия Гурина - Мы же взрослые люди [litres]

Сами выходы в другой мир можно было пересчитать по пальцам: приходилось устраивать детей на ночевку к бабушке или вызывать ночную няню.

Эта игра была про возвращенную свободу. Про новый формат жизни. Отход от рамок социальной морали, что казалось Нине взрослостью.

Она втягивалась в отношения с Ринатом все глубже и глубже. И вот Нина уже слизывает соль с его ладони после текилы. Один, два, пять, шесть раз. Как он когда-то ел ягоды, надетые на ее пальцы.

Прошло два месяца. Как в розовом тумане… Нина проваливалась в любовь все глубже – в какие-то уже совсем недра. Ринат же, наоборот, стал прохладен, отстранен. То ли понял, что зашли уже далеко, то ли наигрался в друга, устал от напора. Баланс волшебной дружбы нарушился. Нина все чаще намекала на свои чувства. То есть на их общее чувство, которое она ощущала за себя и Рината. Ринат стал еще быстрее отдаляться. Подолгу не отвечал на эсэмэски. У него появилась куча важных дел и встреч.

Нина страдала. Недоумевала. Дом зарастал пылью. Вещи лежали в шкафу как попало. Запасы еды стали несистемными. Зато появилось радио «Попса» в машине. И Нина запомнила, что музыкальный канал в телевизоре находится на 36 кнопке пульта.

Нина из человека трансформировалась в предвкушение. Она объясняла себе отстранение возлюбленного тем, что он, наверное, недопонимает: она готова быть ему больше, чем другом. Она уже дозрела. Ждать уже нет ни сил, ни смысла. Нетерпеливая одержимость лишала покоя. Хотелось что-то делать, чтобы приблизить тот самый день, когда… Нашла время на фитнес в электрическом костюме. Расчехлила туфли на высоких, «из прошлой жизни», шпильках. Вес таял. Есть совершенно не хотелось. Ведь столько всего внутри бурлит, куда еще еду засовывать.

Осень стояла теплая и золотая. В конце сентября еще можно было ходить без пальто и шапки, если тебе, конечно, не три года.

Однажды Ринат позвонил и спел песню.

Только этот кусочек. Наверное, Ринат был пьян. Он быстро положил трубку. Нина нашла тут же всю песню, скачала ее и слушала весь день без перерыва. Искала смысл. Группа «Океан Эльзы». В тексте песни она нашла подтверждение взаимности, вдохновилась, обрадовалась.

А потом они решили съездить на старые дачи. Настояла Нина. Уговорила Рината. Если откровенно, то однажды она два с лишним часа сидела в машине у его офиса, чтобы обыграть «случайную» встречу.

– Хорошо, поедем хоть завтра, – Ринат произнес слова с едва заметным раздражением, – я в капкане твоем.

– Ура! Заедешь за мной с утра?

И вот завтра они едут.

Нина заварила шиповник, с утра нарежет бутербродов с колбасой и сыром.

А сейчас она лежит в кровати и не может уснуть.

Желтые листья метались по дороге. Дачный сезон уже закончился, картошка была выкопана, огороды подготовлены к зиме, дачи закрыты до следующей весны. Но они все равно решили поехать.

– Осень уже.

– Да.

Нина и Ринат молчали. Утренняя их встреча была вне рамок обычного общения. Сонное, слегка помятое лицо Рината, серое, хмурое. Будничные грязные машины. Безумные грандиозные постройки за МКАДом вдоль трассы. Металлические заборы, темно-зеленые, коричневые и бордовые. Иногда синие. Павильоны со стройматериалами. Огромные вывески, налепленные друг на друга: продукты, мясо, уголь, яйцо, кирпич, памятники и изгороди, саженцы, пончики.

Они как будто вышли из круга, очерченного мелом, и оказались в другом мире. Небо хмуро висело над дорогой, изредка моросил дождь. Все закончилось, говорила земля, я устала, я хочу спать.

– Как дела? – спросила Нина.

– Нормально.

И снова пауза.

– Что-то не так?

– Да не знаю. Все нормально.

Ринат злился прежде всего на себя за то, что решился на поездку. Он чувствовал, что Нина чересчур увлеклась им. Это одновременно и льстило, и раздражало. Его вообще раздражали решительные женщины, которые хотят взять инициативу развития отношений на себя. А еще он чувствовал, что тоже увлекся. Нина стала для него одновременно и приветом из прошлого (трофеем, который он тогда не успел добыть), и другом. И внезапным подарком, перпендикулярной реальностью. Ринату нравились математические сравнения.

Ринат чувствовал, что что-то идет не так. Из их общения стала уходить легкость, освобождая место для чего-то другого, слишком бесповоротного, катастрофичного. И когда он начинал думать об этом другом, ему хотелось остановить машину и убежать. Злость взрывалась в кончиках пальцев, в тех местах, где он держал руль. В ступне, которая нажимала педаль газа. В спине, которая прислонялась к спинке сиденья. Ринату не хотелось ничего менять в жизни. А этот внезапно возникший перпендикуляр мешал двигаться дальше по курсу. И это страшно бесило. Надо закруглять историю. Прошлое в их отношениях закончилось, пора ставить точку в настоящем. Ринат рассчитал варианты завершения.

Переспать – и забыть. Обычно это срабатывало с девочками, которых он отлавливал на сайтах знакомств. Но переспать с Ниной стало бы слишком пошлым в его представлении финалом. Это же Нина. Та чистая девочка из его молодости. А сейчас, особенно утром в будничном освещении, перед ним сидела взрослая женщина с нелепой прической – этим пупком на макушке (собранные в пучок волосы). Старшей дочери этой женщины почти столько же лет, сколько и той самой Нине, о которой некогда мечтал Ринат. И он везет эту женщину, под кожей, жиром и морщинами которой заточена та Нина, туда, где он был охвачен юношеской влюбленностью и горячим стыдом за то, что не может соответствовать. Тогда, около старых яблонь он поклялся доказать миру и себе, что станет серьезным человеком. И будет достоин самых возвышенных чувств. И Нина увидит его новым и полюбит. Наверное, в тот момент Ринат сотворил для Нины пьедестал, вознес ее на него, как статую. И поместил в разряд богинь. Тогда в его голове начался раскол на женщин, которые богини и которые ежедневная пища.

Вскоре родители Нины продали дачу, она больше не приезжала. Он доучился в школе, поступил в институт. И понеслось. Бурная молодость, так у нас говорят. Общага и все вытекающие. Ринат хмыкнул.

– О чем задумался? – спросила Нина. Она хотела казаться непринужденной, получалось фигово. В теле, во взгляде, в голосе – во всем не осталось ничего, кроме напряжения.

– Да так, вспомнил кое-что.

– Что?

– Молодость, – и включил песню по радио на всю громкость.

Переспать, конечно, самое простое, но все-таки неправильное, думал Ринат. Это грязь. Лучше оставить все как есть. Лучше оставить это дружбой. Нина должна понять. Зачем пачкать чистоту? Потом постепенно сократить общение, а если не будет получаться, то просто порвать. Нина поймет, она же друг. Между ними что-то большее, чем просто половое влечение. Да и не в его вкусе она вовсе. Хорошенькая, конечно, что-то есть в ней. Некоторые части тела Рината согласились с тем, что что-то есть. То чувство, когда член голосует за, но не исступленно, не твердеет до боли, а так, слегка приходит в приятное состояние полуактивности и полупокоя. К члену добавилось еще ощущение в солнечном сплетении – чуть выше пупка и ниже ребер. Там как будто что-то раскручивалось как старинный фейерверк. А еще выше в области сердца начинало изливаться с каждым выдохом тепло. Наверное, люди, чувствуя этот тепло, придумали огнедышащих драконов. За окном потянулись хвойные леса. Сосны и елки расступались перед их машиной и безразлично провожали.