Марина Бойко - Отречение

Анатолий зашел в дом. За печкой, забившись в углу, сидела встревоженная и заплаканная Маша.

– Машутка, что с тобой?

– Это мама приходила?

Толик не знал, что ответить, но решил сказать правду:

– Мать, твоя мать…

– Дедушка, не отдавай меня маме, – слезно просила Машенька. – Я очень тебя прошу, не прогоняй меня.

– Деточка, ну что ты такое говоришь! Я не отдам тебя никому! – Анатолий сел рядом с Машенькой.

Девочка преклонила к нему голову и плакала.

Утром после похода в сберкассу, Толик сразу отправился в орган опеки и попечительства. Вышел он расстроенный и, держась рукою за сердце, направился к Нине.

– Я передумала, не пятнадцать тысяч, а тридцать, – злобно произнесла Нинель.

– Ей Богу, как на базаре, – возмутился Толик. – Нет у меня таких денег!

После его слов Нина так хлопнула дверью, что со стены дома отлетела штукатурка.

Анатолий от безвыходности отправился к Семенычу.

– Проходи, Анатолий Сергеевич, чего это ты такой взъерошенный? И вид у тебя какой-то болезненный. Что-то случилось?

– Беда у меня. Машеньку хочет мать забрать. Денег требует.

– А в опекунском совете был?

– Был. Сказали по возрасту не подхожу. Говорят: «Зачем ты, дед, такую обузу на ребенка вешаешь?!». А я-то сам все делаю: и дрова рубаю, печку топлю, и еду готовлю.

– Деда Толя, успокойся, не нервничай. Ступай домой. Я помогу тебе.

Поблагодарив друга, Толик отправился домой, но его истерзанное сердце обливалось кровью и переживаниями.

– Здравствуй Ниночка! Впустишь в дом, я не с пустыми руками.

– Чего тебе надо, терапевт?

– А может я свататься к тебе пришел, пойдешь за меня?

Нина подобрела и процедила сквозь зубы:

– Заходи.

Семеныч поставил пакет с выпивкой и закуской на засаленный ветхий стол и огляделся по сторонам. Омерзительная вонь ударила ему в нос. Маленькая комната была плохо освещена. Холодно, сыро и убого. Обшарпанные обои почернели и покрылись плесенью. Маленький матрасик лежал на полу, накрытый сверху дырявым одеялом.

Впечатление у Михаила сложилось плачевное. Он собрался с духом и приветливо произнес:

– Хозяюшка, неси стаканы.

Нина засуетилась. Уже через десять минут все было готово. Они пили, закусывали, и Нина, изрядно напившись, уже лезла к Мише обниматься и целоваться.

– Нина, вот ты мне так нравишься! – шарахаясь от нее, произнес Михаил.

На пьяной физиономии Нины появилась счастливая улыбка:

– И ты мне нравишься, Мишка! Какая же твоя жена – дура, что бросила тебя.

Кузнецов почувствовал напряжение. Нина задела его. Ему стало больно. Ведь он любил совою жену искренно и чисто.

– Как ты права, Ниночка. Вот я женился бы на тебе, но только есть один нюанс.

– Ну, что еще?

Нинель хлебала водку из грязного стакана, как заправский мужик.

– Пью раз в пятилетку, и сама еще молодая и хороша собой, – расхваливала себя захмелевшая женщина.

«Видела бы ты себя в зеркало, – размышлял Кузнецов. – Самый настоящий крокодил! Причем, пьяный.

– Детей маленьких я не люблю. Вот если бы дочки у тебя не было, то я бы сразу в загс с тобой пошел.

– Так дочка со мной не живет.

– Но она, же твоя законная дочка, вот если бы ты от нее отказалась…

– Я сейчас заявление накатаю! Не нужна мне дочка, когда рядом со мной такой мужик! – возбужденно произнесла Нинель.

– Пиши, – спокойно ответил Михаил.

– Сейчас только бумажку найду и карандаш, – Нина завозилась в ящике письменного стола, отыскивая письменные принадлежности.

Миша достал из своего портфеля лист чистой бумаги, ручку и протянул Нинке. Потерявшая голову Нинель то ли от водки, то ли от Михаила старалась вырисовывать буквы. Семеныч ей подсказывал, что и как писать.

Как только она поставила свою подпись, лжец-жених сразу же сбежал от своей навязчивой невесты.

– Эй, ты куда, Мишаня?

– Да за бутылкой, сейчас приду.

– Давай быстрей, – ответила уже совсем опьяневшая Нинель и свалилась с табуретки. Как только она приземлилась на пол, то тут же и захрапела.

Кузнецов только покачал головой и вылетел пулей из затхлого дома.

– Дядя Миша, как хорошо, что Вы пришли! Дедушке плохо, он лежит и ничего не говорит, – бормотала расстроенная Машенька.

Михаил рванул в комнату, где на топчане лежал Анатолий. Врач прослушал пульс. Маша, содрогаясь от переживания, встала на коленки пред иконой Божией Матери, просила всех святых помочь дедушке Толи.

– Господи, прошу Тебя, пусть дедушка выздоровеет, пусть он не болеет, я очень Тебя прошу, – молила Бога своими словами девочка.

Пульса не было. Анатолий Сергеевич умер. Семеныч с горестью выдохнул:

– Не успел я, Анатолий Сергеевич, не успел…

Тело Анатолия вынесли на носилках. Участковый милиционер и дежурный врач время зазря не тянули: быстро написали бумажки и разъехались.

Маша уже не плакала. Она одиноко сидела на стульчике и смотрела в окно. Золотистый месяц сиял на уставшем темном небе. Плавно проплывали мимо седые мрачные облака, навивая тоску и отчаянье. Рядом сидел Михаил и смотрел на маленькую кудрявую девочку. В ее глазах он видел наивность и доброту. Жалость скрутила его душу.

– Мария, давай чаю попьем? – предложил Михаил.

– Давайте, – произнесла Машенька.

Михаил нежно улыбнулся и протянул открытую ладонь своей руки.