Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 1

На глазах ее проступили слезы. Роза умолкла и, торопливо достав носовой платок, промокнула уголки глаз.

Сантана ошеломленно посмотрела на мать.

— Что ты такое говоришь? Как ты можешь сравнивать меня с Джиной? Разве я была такой же плохой матерью?

Всхлипывая, Роза ответила:

— Нет.

СиСи взял в углу комнаты небольшую табуретку и, поставив ее рядом с кроватью Сантаны, уселся у изголовья.

— Разумеется, нет, — следом за Розой повторил он. — Твоя мать говорит о том, что Брэндону нужен надежный и спокойный дом.

Сантана в изнеможении откинула голову на подушку.

— Я в состоянии сделать это, — еле слышно проговорила она. — Почему вы думаете, что у меня ничего не получится?

СиСи всплеснул руками.

— Но как? Как? Расскажи мне, каким образом? Не говоря уже о твоих юридических проблемах, ведь твой брак распадается. Посмотри, вы с Крузом находитесь на грани развода. Ты отвергаешь его, и ему ничего не остается сделать, как подчиниться естественному ходу событий. Он не в силах восстановить разрушенное, если к этому не будет желания с твоей стороны. Насколько я вижу, ты не хочешь этого делать.

Сантана отвернулась и, едва сдерживая рыдания, произнесла:

— Вы хотите убедиться в том, что у меня, действительно, ничего не осталось? Не отнимайте Брэндона у меня! Ведь вы обещали, что больше никогда этого не сделаете.

Ченнинг–старший тяжело вздохнул.

— Я не знал, до чего ты способна себя довести, — низко опустив голову, с сожалением сказал он. — Но я уже решил, Сантана, если ты откажешься подписать договор об усыновлении, мы будем судиться, и ты проиграешь.

С этими словами он поднялся и отошел в сторону. Сантана протянула трясущуюся руку к матери.

— Помоги мне, мама, — униженно прошептала она. — Он хочет… Он хочет…

Сантана умолкла, хватая ртом воздух, как будто ей не хватало воздуха.

Роза мрачно покачала головой.

— СиСи сделает твою жизнь еще невыносимей, если ты откажешься подписать этот документ.

Сантана судорожно сглотнула.

— Но это еще не основание уступать ему. Моя жизнь станет невыносимой, если я второй раз уступлю ему. Вспомни, что было тогда, семь лет назад, когда родился Брэндон. Он отнял у меня мальчика, считая его своим внуком. Вспомни, сколько лет мне пришлось бороться за то, чтобы Брэндона вернули мне. Я не хотела ничего, кроме нормальной семейной жизни. Но они постоянно мешали мне. Они вмешивались в мою жизнь, они отнимали у меня право распоряжаться тем, что всегда принадлежало мне — моим ребенком. Это может повториться снова, если ты не встанешь на мою сторону. Мама, почему ты не смотришь мне в глаза? Ты встала на их сторону?

Роза тяжело дышала.

— Нет, но я тоже думаю о мальчике. Я думаю, что так для него будет лучше. А мы сейчас должны думать только о нем.

Сантана возбужденно подскочила на кровати.

— Мама, как ты можешь идти против меня? — в истерике закричала она. — Почему ты так жестоко поступаешь со мной? Неужели я всегда была для тебя плохой дочерью? Неужели я никогда не прислушивалась к твоим советам? Что с тобой произошло? Ты испугалась и отступила? Ты решила подчиниться воле СиСи? Ты забыла о том, что в твоих жилах течет мексиканская кровь? Где твоя гордость, мама? Как ты можешь выступать против своей дочери на стороне этого напыщенного жирного кота?

СиСи скрипнул зубами. Он стоял, отвернувшись к стене в дальнем углу палаты, стараясь не вмешиваться в разговор между матерью и дочерью. Роза, действительно, выступала на его стороне. Но он знал, что она поступает так не из‑за трусости, а потому что так же, как и он, думает о судьбе Брэндона.

— Я не выступаю против тебя, — Роза продолжала уговаривать Сантану. — Ты совершенно напрасно разнервничалась. Гебе нужно успокоиться.

— Ты такая же, как и остальные! — глотая слезы, закричала Сантана. — Вы все меня ненавидите! Все! Что я вам сделала? За что вы так обращаетесь со мной? — всхлипывая, она закрыла глаза рукой. — Дай мне бумагу.

Роза протянула ей измятый документ. СиСи быстро подошел к постели Сантаны и, достав из кармана ручку, терпеливо ждал, пока Сантана решится. Когда она полными слез глазами, наконец, взглянула на СиСи, он протянул ей ручку и отвернулся. Трясущейся рукой она поставила на документе свою подпись. Затем она швырнула бумагу и ручку па пол, а потом пронзила мать уничтожающим взглядом.

— Боже мой, как я ненавижу вас всех, — с глухой злобой в голосе сказала она. — А тебя, мама, я ненавижу больше всех. Я никогда ни на кого так не надеялась, как на тебя. Я думала, что только ты веришь мне и будешь всегда и во всем поддерживать меня, лишь твоя помощь могла бы помочь мне снова вернуться к нормальной жизни. Я уже никому не доверяла, никому кроме тебя. Но ты предала меня. В самый нужный момент ты испугалась и отступила в сторону. Теперь я осталась одна. Мне не на кого больше положиться. Я никогда этого не забуду.

Она повернулась на бок и с головой накрылась одеялом.

Роза стояла, низко опустив голову. Из глаз ее на пол падали горячие слезы, величиной с горошины. Беззвучно рыдая, она повернулась и вышла из палаты.

Бывают случаи, когда миллион долларов — не деньги. Круз не может побороть себя. Присцилла Макинтош–Роулингс приходит на помощь Перлу и Келли. Лайонелл Локридж вынужден стать на колени перед своим злейшим врагом.

Пляж Харбер–Коув одно из самых любимых мест отдыха многих жителей Санта Барбары — сейчас, несмотря на полуденную жару, был пуст. Место это располагалось недалеко за городом, и обычно основная масса отдыхающих собиралась на этом пляже в выходные дни. К тому же, Иден выбрала довольно уединенное место за высоким утесом. Здесь почти никогда не бывало народу, а сейчас Иден нуждалась как раз в том, чтобы остаться одной. Она задумчиво ходила по океанскому берегу, теребя в руке переливающуюся перламутром ракушку.

Тихий шум накатывающихся на песчаный берег волн подействовал на Иден успокаивающе. Она почувствовала, как все ее дурные мысли улетучиваются, а в душе остается лишь умиротворенный покой, именно за это она любила океан; его безбрежные просторы, его невозмутимое спокойствие в тихие солнечные дни и бушующий норов во время шторма оказывали на Иден какое‑то магическое воздействие. Она всегда преклонялась перед океаном, словно перед огромным непостижимым живым существом со своим разумом, своими законами, своей волей. Ей часто хотелось отдаться в распоряжение волн и плыть все дальше и дальше от берега.

Особенно сильно такое желание охватывало ее в периоды сильных душевных потрясений, как, например, сегодня.

Всю ночь она бесцельно гнала машину куда глаза глядят. Поначалу ею владело лишь одно желание — уехать подальше, все равно куда, лишь бы не оставаться здесь, лишь бы не видеть и не слышать его. Но потом, постепенно, к ней приходило осознание того, что она рвет по–живому. Это было так больно, словно она собственными руками пыталась раскрыть себе грудную клетку и достать оттуда кровоточащее, трепещущее сердце.