Юрий Берков - Записки атеиста

И Евгений Робертович запил розовую таблетку вином.

— Ну, так на чём мы остановились?

— Мы остановились на любви, но тут уже всё ясно. А вот на счёт уважения, чувства значимости в обществе. Его добиться не так-то просто. Некоторые добиваются его всю жизнь, но безуспешно.

— Согласен. Именно оно толкает одних людей на упорный труд, великие дела и поступки; других заставляет одеваться по последней моде, подчас отказывая себе в самом необходимом; третьих — добывать деньги всеми законными и незаконными путями и покупать дорогие «престижные» вещи; четвёртых — опускаться в болото пьянства, наркомании.

История пестрит любопытными примерами того, как известные и уважаемые люди старались ещё больше поднять чувство своей значимости, своего величия. Даже Джордж Вашингтон хотел, чтобы его титуловали «Его Величество Президент Соединённых штатов». Колумб домогался титула «Адмирал Океана и вице-президент Индии». Екатерина Великая отказывалась вскрывать письма, на которых не значилось: «Её Императорскому Величеству». Император Николай второй именовал себя «Мы, Николай Вторый». Миллионеры финансировали экспедицию Бирда в Антарктиду с условием, что цепи ледяных гор будут названы их именами. А Виктор Гюго питал надежду на то, что Париж будет переименован в его честь. Даже Шекспир, величайший из великих, пытался добавить блеска своему имени приобретением гербового щита для своего рода. Вот что делает с людьми слава.

— Ха, — усмехнулась Инна, — мы с Ноной не великие и слава нам голову не кружит. Нам вполне достаточно того признания, которое мы имеем. Мы знаем, что делаем нужное и полезное дело и больные нам благодарны. Нам приятно видеть улыбки на их лицах, слышать добрые слова. А большего нам и не надо. Мы, в общем-то, счастливы с Ноной. У нас всё есть, а теперь у нас появился ты, Джон, и мы рады каждой нашей встрече. Видеть у себя в доме приличного мужчину, слышать мужской голос для нас уже удовольствие. Ты сразу нам приглянулся, Джон. Мы нашли в тебе родственную душу.

— А давайте-ка потанцуем, девоньки, — предложил Евгений Робертович, а то вы меня совсем захвалили.

Нона включила музыку, и Евгений Робертович повёл её по кругу, обняв за талию. Он почувствовал сегодня что-то особенно притягательное в этой женщине.

Она прижалась к нему, и Джон ощутил себя мужчиной. Таблетка уже начала действовать.

— Пойдём в спальню, дорогая, — страстно зашептал он ей в ухо.

— Сейчас, сейчас, милый. Пошли.

Вскоре Евгений Робертович заставил забыть её обо всём на свете. Она стала задыхаться от страсти. Профессор же чувствовал прилив сил и энергии. Он снова был молод. Страсть охватила его сухое, жилистое тело. Внутри всё сжалось в комок мышц и в комок нервов. Прошло уже минут пятнадцать. Евгений Робертович покрылся испариной, дыхание стало прерывистым как у загнанной лошади. «Скорей бы закончить, — думал он, — уже сил нет! Ещё немного, ещё, ещё! Ааа… Боль в сердце. Ааа… Фу!.. Всё!..» И он замер, вибрируя как струна. Однако боль в сердце не отпускала. «Надо отдышаться, но воздуха не хватает! Что это? Не отпускает никак! Спазм! Надо бы принять валидол. Но он в плаще».

— Нона, голубушка… дай мне валидол… плохо… сердце!

— Но у нас нет валидола.

— Там, в плаще… скорее…

Нона бросилась в прихожую, нашла в кармане плаща валидол, быстро вернулась в спальню.

— На, Джонни. Полежи спокойно, не волнуйся. Всё пройдёт.

— Дышать… дышать трудно… Не отпускает… Надо скорую, скорую! Перебои.

Инна бросилась к телефону, вызвала скорую помощь. Нона стала одевать профессора, дала ему ещё таблетку валидола.

Скорая прибыла минут через десять. Тут же сделали укол, сняли кардиограмму.

— У него инфаркт, — сказала врач. — Надо срочно в клинику.

Два дюжих санитара погрузили профессора на носилки, отнесли вниз и закатили в машину. Врач уже приготовила капельницу. Евгений Робертович был бледен, губы посинели, дыхание было частым, поверхностным. Нона и Инна сели в машину и поехали с ним.

— Ну, как тебе, Джон?

— Немного лучше… Боль стихает…

— С ним нельзя разговаривать, — сказала врач. — Любое напряжение для него может оказаться смертельным. Сейчас он уснёт, я ввела снотворное.

— А он будет жить?

— Будущее покажет. Возможно, инфаркт не обширный. На сердце он раньше не жаловался?

— Нет. Всё было нормально.

— Ну, тогда есть надежда, что выкарабкается.

Скорая подъехала к клинике и Евгения Робертовича, уже сонного, унесли в отделение реанимации. Нона оформила документы и вместе с Инной отправилась к себе домой.

— Я назвала им наш адрес. Его-то адреса я не знаю! И телефона тоже. Он всегда сам звонил нам. Надо бы сообщить его родственникам о несчастье, но как?

— Сейчас я позвоню в справочное и узнаю его адрес и телефон, — сказала Инна.

Вскоре в квартире Раковских раздался звонок. Трубку взяла Рита.

— Слушаю вас.

— Здравствуйте. Это квартира Раковских?

— Да.

— Я приятельница Евгения Робертовича. Меня зовут Нона Васильевна. К сожалению, я должна огорчить вас. Вашему дедушке стало плохо с сердцем, и его увезли в клинику.

— Да что вы?! Как же это? Ведь он никогда не жаловался на сердце.

— Он просто не говорил вам, но в кармане носил валидол. Да вы не расстраивайтесь сильно. Врач сказал, что положение не безнадёжно. Он должен поправится. Позвоните в справочное. Будем надеяться, что всё обойдётся.

Нона положила трубку. — Это всё из-за меня! Это я дала ему проклятую таблетку. Он ещё не хотел её брать.

— Ну, кто ж мог подумать, — ответила Инна. — Эти таблетки давно рекламируют.

— Не всякой рекламе можно верить. Лучше обращаться в справочный информационный канал Интернета. Там вполне объективные сведения о всех лекарствах и о всех товарах, составленные специалистами и независимыми экспертами.

Так неожиданно печально закончился этот день.

Здоровье

Почти месяц Евгений Робертович пролежал в клинике. Нона и Инна частенько посещали его. И вот, наконец, он снова решил навестить своих подруг. Самочувствие было хорошим, а прогулки по свежему воздуху, утренняя зарядка быстро восстановили силы. Профессор позвонил Ноне и предложил встретиться, отметить его выздоровление.

— Конечно, Джон, надо встретится. Ты совсем забыл нас, — услышал он в ответ.

Подруги встретили его приветливо.

— Проходи, дорогой. Давно в нашем доме не звучала мужская речь. Они расцеловались. Евгений Робертович поставил на стол бутылку шампанского и коньяк, вручил дамам цветы.

— О, ты нас балуешь, дорогой! — воскликнула Инна.

— Это ещё не всё, вот вам по коробке конфет. Гулять, так гулять.

Вскоре все сели за праздничный стол. Выпили шампанского за здоровье старого профессора, но молодого душёй мужчины.