Антон Евтушенко - Симптом страха

— Ну вы и бегаете! — Кто-то тронул её плечо. — Кажется ваше. Просили передать!

Запыхавшийся Кондрат протянул Нэнси свёрток.

— Моё сокровище, Эмилия, как я могла тебя забыть! Большое спасибо!

От нервов Нэнси задорно рассмеялась, прижимая к себе куклу.

— Да не за что! — пожал плечами подросток. — Ты чего такая весёлая?

— А ты чего такой назойливый? — вдруг взяла она на абордаж того, сперва болезненно реагируя на его намекающее на возраст «вы», тем сильнее оттеняющее молниеносный, фамильярный перепад на «ты».

— Я умоляю! В каком месте? — Он обшлёпал себя по карманам, выцепил пачку с последней надломанной у фильтра сигаретой. — Не будет спички?

Нэнси протянула зажигалку.

— На поезд опоздала, что ли? — Далеко не с первой попытки юноша закурил.

— Назойливый… ещё и любопытный.

— Просто спросил, — он пожал плечами. — Ты приезжая?

— Что, так видно?

— Вообще-то да, — заметил он, приправляя авторитетное мнение горьковатым дымком.

Подросток был некрасивым, со следами давней, может быть, детской ветрянки на щеках.

— Ты аккуратней в Москве, здесь на вокзалах торбохватов много. Они таких как ты, приезжих, трусят.

— Кто это?

— Ну, карманники. Меня, кстати, Иваном зовут.

— Спасибо за совет. Иван.

— Фарцу тоже обходи сторонкой, никогда ничего у них не покупай, — напутствовал Иван. — Как зовут? Откуда приехала?

— Не всё ли тебе равно?

— Не, мне фиолетово. Просто есть маза на полсотни, что я стрельну твой номер телефона.

— Это с кем?

— Ну, с моими бразерсами по игре!

— С Дустой? — припомнила она погоняло обидчика.

— А, тефтелина неотёсанная. — Иван пренебрежительно махнул куда-то в сторону. — Ни вкуса, ни конъюнктуры. Всегда без повода лезет в места поуже. Я ему банку вазелина подарю на днюху. Для таких трудных случаев вещь незаменима. А на тебя я поспорил с Торчиллой.

— Спасибо, конечно, за откровенность! Только я не могу дать тебе номер телефона, потому что его у меня нет.

— Логично… технично! Тогда айда к нам! — подозрительно быстро сдался Иван. — Мы на Тибет, наверно, запулим сейчас…

— Куда??

— Ну, на Воробьёвы. Там будет баттл века в «вольфенштейн». Сечёшь приставочные игры?

— Компьютерные игрушки? — покривилась Нэнси. — Думаешь, мне это интересно?

— Почему нет? Ты такая большая, а в куклы ещё играешь, — Иван многозначительно кивнул в сторону Эмилии. С сигаретой между большим и указательным пальцами, он хитрованом смотрел на Нэнси и цыкал по сторонам длинными плевками.

— А ты такой маленький, а уже к женщинам пристаёшь! — разозлилась Нэнси. Её глаза возбуждённо заблестели, и суровая складка мелькнула в уголках обветренных губ.

Любивший напускную, рассчитанную на эффект, распорядительность, подросток аж обмяк от колоссальной радости освобождения. Для него в этот момент будто отвалили плиту и он в самом деле глубоко задышал. На его лице с большим и узким, как прорезь ртом, полным острых, хищных зубок, отразилось что-то щучье.

— Ну что поделать, если ты мне нравишься.

— Ух ты! — искренне восхитилась Нэнси. — Ухудшение качества человеческого материала выходит на принципиально новый уровень.

— Я не материал! — закричал Иван и внутренняя сталь прорезалась в голосе.

Идущие навстречу люди, с каторжными лицами тянущие брюхатую поклажу, удивлённо реагировали на этот вопль.

— Ты чего орёшь, мальчик? — шикнула на него Нэнси. — Хочешь угостить кофе — угости. А громкими словами незачем бросаться… мы не в театре народной драмы.

— Логично… технично! — Недружелюбность так же мгновенно, как и возникла, отлетела от лица Ивана. Такая постановка вопроса его вполне даже устроила. — Торпедой найдём буфет. Кофе это заништяк, если со всеми делами, с пироженкой.

Неожиданно грохнула музыка и из-за башенки Казанского вокзала выплыла стремительная и раскрасневшаяся толпа молодых людей возраста Нэнси или немногим помладше. При виде молодецко-залихватской людской массы Иван побледнел и как-то суетнулся. Возглавлял шествие заросший бородой, будто лесной дух, сумрачный мужчина, высокий, полноватый, в полувоенном френче, галифе и сапогах, в энкэвэдэшной фуражке с блестящим заломанным козырём. Лицо его пылало, будто его до этого кунали в прорубь. Всем своим видом он смахивал на следователя из лубянских подвалов. Вот только музыка никак не соотносилась с его образом. Из раздолбанного гитарного комбика гремело:

Из говна, из говна, выросла моя страна,

Ты в говне, да я в говне — жить приятней нам вдвойне!

Люди с удивлением вытягивали шеи и озирались на шумный разноброд, полагая, что снимают какой-нибудь очередной халтурный сериал. Буффонада, и в самом деле, выглядела чертовски нелепо и халтурно. Кто-то случайно ввинтился в стадную массу, его подмяли под себя и выплюнули расхристанным с обратной стороны. Массовка перетекла на проезжую часть Краснопрудной. В руках молодчиков вспыхнули фаеры. Быстро, по-военному, они блокировали автомобильное движение, образовав коридор, пока соумышленники действа отходили к монументу Мельникова.

— Кто это? — Нэнси тревожно растрясла рукав новоиспечённого знакомого.

— Футбольные фанаты, наверное, — неуверенно отреагировал Иван.

— Давай уйдём!

— А что, я против? Отступаем к метро. Только тихо. Возьми меня под руку.

Нэнси послушно взяла Ивана под локоть. Странная и неожиданная мысль посетила её. С этим нагло-весёлым какаду, подумала она, мы, наверно, смотримся нелепо. Странно было думать об этом сейчас, но почему-то ни о чём другом не думалось. Может, и к лучшему.

Движение колонны застопорилось. С хмурых небес полетела едва заметная белая моль, как вдруг её разбавиликрупные чёрно-белые листовки. Они петлисто взмыли вверх, запуленные прямо из толпы, и, медленно кружась, разлетелись по площади. Укачанные ритмом, опали к ногам прохожих.

— Владимиру Ильичу — свободу! — неслись выкрики. — Свободу предводителю!

Рой клаксонов оглушил площадь трёх вокзалов. Листовки появились на стёклах авто. Во избежание водители предпочли остаться внутри тёплых, безопасных салонов и только надрывно сигналили, требуя дороги.

— Это не фанаты, — усмехнулся Иван, отщёлкивая пальцем окурок.

— Я уж поняла! Это они Ленина хотят освободить? Из Мавзолея, что ли?

— Не-а, это лимоновцы. У них, кроме Эдички, есть ещё один партийный лидер. Владимиром Ильичом зовут.

— Так и зовут?

— Не знаю. Может погоняло подпольное. Их вождя на конспиративной малине фээсбэшники приняли. В новостях передавали. Не слышала?

Нэнси, кажется, что-то такое слышала.

— Это же они забрасывали яйцами и тухлыми томатами известных политдеятелей?

Ваня многозначительно кивнул.