Сергей Ленин - Маленькие иркутские истории

Ее корежили мысли об очередном загуле мужа: «Блин, это она сама купила себе эти духи, или мой козел раскошелился для любовницы, забыв о жене и детях? Как мне больно, как мне больно».

— Финансовые затраты на содержание нашей ДЮСШ составили… — продолжал вещать Евдоким, — это на 18% больше, чем за аналогичный период 2016 года, и на 22% больше, чем в 2015, — опять его слова, но теперь о финансах, звучали в унисон с тревожными и печальными мыслями проверяющей.

Евдокия застонала. Она уже не ощущала того, где она находится. Она была как бы потеряна для себя самой. Только запах мужского одеколона и она одна в этой волне загадочного аромата. Этот бархатно звучащий голос Евдокима, который погрузил Евдокию в волшебную дрему, забрав ее из реальности. И теперь она одна совсем беззащитная, окутанная этим волшебным и волнующим эротичным тембром голоса Евдокима.

— Евдокия Альбертовна, что с вами. Что случилось? Вам плохо? Чем я могу помочь? — забеспокоился Евдоким.

— Нет, мне хорошо. Очень хорошо. Мне тепло. При этом я чувствую себя заколдованной, — прошептала Евдокия.

Воцарилась длинная пауза. Евдокия сидела с закрытыми глазами, а Евдоким любовался очарованием и беззащитностью этой женщины, пришедшей сегодня к нему на проверку.

«Какая она чувственная», — начал трепетно думать Евдоким.

«Какой он очаровательный», — пронеслось в мыслях Евдокии.

— Евдокия Альбертовна, может быть, я заварю свежего чая, — засуетился директор, — как вы на это посмотрите?

— Хорошо, может быть. Извольте, я буду пить чай, — не открывая глаз, томно произнесла не на шутку разомлевшая инспектор.

— А вам больше нравится черный чай или зеленый? У меня есть неплохой выбор, — продолжил суетиться Евдоким.

— Я люблю чай с ароматами трав, а зеленый он или черный, не имеет значения, — тихо прошептала Евдокия.

— Тогда я приготовлю чай с жасмином, мне очень нравится его волшебный аромат, — восторженно пропел Евдоким.

— Ах, жасмин… — с горькой улыбкой повторила Евдокия, — да-да, жасмин, жасмин, конечно же жасмин.

Она только что вспоминала этот запах, которым был окутан ее муж после гулянки. Ее опять резануло чувства боли от измены.

— Конечно, жасмин, это здорово, жасмин, жасмин, нет ничего лучше жасмина, — взволнованно начала шептать Евдокия.

Вот уже на боковину кресла рядом с Евдокией усаживается Евдоким Николаевич. Он взволнован, он очарован…

— Евдокия Альбертовна, а давайте выпьем эти кружки чая, наполненные волшебным ароматом природы, на брудершафт.

— А как это? — в недоумении шепчет Евдокия, ее глаза закрыты, она как будто бы заколдована. — Чай на брудершафт, разве так бывает? Я ни разу о таком не слышала.

— Я разбавил чай прохладной кипяченой водой, чтобы он не был таким горячим. А на брудершафт — это как с вином, чтобы в продолжение ритуала после поцелуя мы стали друзьями и при общении перешли бы на «ты». Это старинная традиция, когда выпивают с переплетенными в локтях руками. Вам не надо ничего бояться. В переводе с немецкого языка слово «bruderschaft» обозначает «братство». Это добрая традиция.

Кружки чая в руках. Руки переплетены в локтях. Глаза закрыты. Оба партнера находятся в трепетном ожидании продолжения старинного ритуала. Запах жасмина вскружил до легкого безумия головы нашим героям. Вот уже кружки пригублены. Партнеры замерли. Вокруг воцарилась звенящая тишина. Поцелуй. Он такой робкий и целомудренный, как у школяров. Потом гулкое молчание и учащенный стук сердец.

— Евдоким, давай поставим кружки на стол, чтобы потом опять их пригубить, — еле слышно произносит Евдокия.

— Давай, Евдокия, и мы обязательно продолжим. Это так волнительно, так здорово, — сквозь тяжелое дыхание нежно шепчет Евдоким, — какие у тебя, Евдокия, сладкие губы…

Дрожащие руки понесли свои колдовские фарфоровые емкости с недопитым чаем на журнальный столик. Как вдруг неловкое движение, и ароматное содержимое кружки Евдокии опрокидывается ей на блузку, пропитывая насквозь ее одежду. Евдоким взволнованно начинает расстегивать пуговицы на ее кофточке. Его ладони трясутся, пальцы не слушаются хозяина. Он нежно причитает: «Сейчас все высушим. Сейчас, Дуняшенька, моя дорогая, сейчас». Наконец блузка сдалась победителю. Мокрый бюстгальтер вслед за ней тоже поспешил на сушку. А Евдоким припал к обнаженной груди Евдокии. Он целовал ее трепетно и неистово.

— Дуняшенька, моя красавица, ты необыкновенна, я просто схожу с ума, — шептал Евдоким.

А Евдокия, на мгновение открыв глаза, крепко прижала к себе Евдокима и плача начала целовать его глаза, его губы:

— Кимушка, родной мой, как мне хорошо с тобой. Как я счастлива. Я давным-давно не слышала нежных и теплых слов. Я стала забывать, что такое любовь. Ты возвратил меня из забытья к свету и теплу настоящей жизни, — шептала она. — Теперь я счастлива… Счастлива-а-а-а!

— Я тоже, моя дорогая, на седьмом небе!

Вдруг в самый неподходящий для этого момент дверь кабинета распахнулась. На пороге появилось надоевшее всем лицо самой гнусной жалобщицы Прасковьи Евлампьевны Рысак. В мгновение ока ее угрюмую рожу озарила расплывающаяся от счастья ехидная улыбка. Вся ее гнилая сущность начала радоваться и ликовать:

— Так вот вы чем тут занимаетесь в рабочее время. Я это безобразие просто так не оставлю! — воскликнула она и потянула руки к своему смартфону, чтобы запечатлеть происходящее. — Теперь-то никто не скажет, что моя очередная жалоба голословная и необоснованная. Теперь-то вы у меня попляшете, гады, бездельники и развратники…

У наших героев оставалась одна надежда, что аккумуляторная батарея смартфона была севшей и неработоспособной. Профессиональная жалобщица была чрезвычайно жадной. Прасковья Евлампьевна заменой состарившейся от времени батареи не заморачивалась.

Дай Бог, чтобы телефон был обесточен и не способен производить видеосъемку. Но дверь-то при любом раскладе проверять надо. Заперта она или нет.

Первое сентября 2017 года. Уже по сложившейся, правда совсем недавно, традиции сидим с друзьями молодости. Это здорово, когда одноклассники по школе и одногруппники по институту находят время встречаться. Мы невольно садимся в машину времени нашей памяти и, ведомые воспоминаниями, совершаем путешествие в прошлое. Вот и сегодня мы говорили о многом. Дошло время и до воспоминаний об ушедших. Саша вспомнил своего друга Виталия.

— Как же трудно сознавать, что этот здоровяк и спортсмен ушел из жизни внезапно и так нелепо, — у Саши глаза стали влажными. Он, как и я, стал с годами сентиментальнее. — С Виталиком мы играли в футбол за команду мастеров.

Потом он работал каким-то начальником, пока не развалился Советский Союз. Началась безработица. Каждый был сам за себя. Рушилась не только экономика, рушились судьбы людей. Вот и Виталька остался на улице. В прямом и переносном смысле этого слова.