Чжан Цзе - Тяжелые крылья

— Ладно, подождем, посмотрим, — вдруг согласился министр.

Он всегда хитрил с людьми. Например, во время «культурной революции» вместе с остальными голосовал за исключение Вана из партии, но наедине с жертвой всячески подчеркивал свое расположение. А недавно сказал Вану: «Я еще тогда понимал, что тебя исключают несправедливо, но не мог протестовать, так как все знают о наших близких отношениях». Ван не стал ему поддакивать и, изменившись в лице, бросил: «Ерунда. Самое главное — это принципы. Говорить надо то, что думаешь. При чем тут характер отношений? Кстати, я не считаю, что у нас с тобой такие уж близкие отношения».

Во время «культурной революции» Тянь Шоучэн тоже немного пострадал, но потом был восстановлен в должности. Под Новый год он даже тайком отправился к Ван Фанляну, который как «злостный вредитель» еще не был реабилитирован и восстановлен в партии. По тем временам подобный визит был страшным преступлением, не всякий бы на него решился. Примечательно, что Чжэн Цзыюнь не ходил к Ван Фанляну домой, зато при пересмотре его дела упорно отстаивал правду. И Ван Фанлян неизменно оказывался на стороне Чжэн Цзыюня, когда тот на партийных и прочих собраниях выступал против министра. Личные отношения между Чжэном и Ваном не отличались особой теплотой — Чжэн Цзыюнь вообще трудно сходился с людьми. Они были единомышленниками, а не приятелями, готовыми во всем покрывать друг друга.

Цзи Хэнцюань сказал Чжэн Цзыюню:

— Вам звонят из газеты, корреспондентка Е Чжицю.

Чжэн подумал, что она ведет себя слишком неосторожно: чуть что — звонит в министерство да еще называет его «почтенным Чжэном», а не товарищем Чжэн Цзыюнем. Ей-то легко, а его разговоры подслушивает целая дюжина доносчиков. Может, она хвастается таким образом перед своими сослуживцами? Да нет, не похоже, уж больно пошло для нее. Но записочки, которые она ему порой шлет, тоже излишне легкомысленны. Конечно, ничего особенного в них нет — только ее мнения по разным вопросам или отголоски их бесед. Однако в Китае, где феодальное сознание проникло во все поры общества, женщина должна быть особенно внимательной и не ставить под удар ни свою, ни чужую репутацию.

Чжэн Цзыюню постоянно приходилось сторониться женщин. Ежедневно он получал по нескольку писем, на которых стояло «лично», «в собственные руки», но их тоже предварительно просматривал Цзи Хэнцюань, как и официальные бумаги. О телефонных звонках и говорить нечего — они шли только через секретаря. Такие, как от Е Чжицю, неосторожные письма или звонки добавляли Чжэну немало хлопот. Надо было видеть, с какой ехидной миной Цзи сообщил о звонке корреспондентки. Черт знает что!

А тут еще эта история с маркой. Одно из писем, на котором стояло имя Е Чжицю, секретарь почему-то не вскрыл, а стал таскать по всем комнатам и спрашивать: «Кто содрал с этого письма марку? Что я теперь скажу заместителю министра?» В результате все узнали, что Чжэн Цзыюню регулярно пишет корреспондентка, с которой у него не иначе как роман. Даже секретарь в курсе! А на самом деле не исключено, что Цзи Хэнцюань сам спрятал эту злополучную марку, устроив своего рода «поджог рейхстага».

Может, сказать Е Чжицю, чтобы она писала ему домой? Нет, тогда тем более заподозрят, что у него с ней связь. К тому же корреспондентка явно не поладила с его женой. Чжэн Цзыюнь отнюдь не жаждал, чтобы Ся Чжуюнь всем нравилась, но она, в конце концов, его жена и имеет влияние в его жизни. Они даже считались образцовыми супругами: за всю жизнь Чжэна никто не мог ни в чем упрекнуть.

Он взял телефонную трубку и подчеркнуто официальным тоном произнес:

— Я слушаю, здравствуйте!

Но Е Чжицю совершенно не заметила его ухищрений и с места в карьер заговорила:

— Должна сообщить вам не очень приятную новость: ваша статья об идейно-политической работе не войдет в послезавтрашний номер…

— Почему? Редактор лично обещал мне напечатать ее послезавтра! — немного вспылил Чжэн. Он все-таки не мальчишка, который обивает пороги редакций. Статья была заказана ему газетой.

— Он ссылается на главного редактора и просит, чтобы вы еще раз обдумали некоторые положения.

— Какие именно? Нельзя ли конкретнее?

— Например, вы говорите о «коллективном сознании», а у нас обычно принят термин «коллективизм», — Е Чжицю почему-то прыснула. — Но фактически смысл тут один, ваши слова даже мягче и приемлемее для многих, а это очень важно. Скажем, выражение «человеческие чувства» действует на читателей лучше, чем «пролетарские чувства». Ведь мы должны рассчитывать на всех читателей, не только на самых передовых, так что, по-моему, ничего править не надо. У нас в редакции некоторые считают, что анализировать человеческие поступки с точки зрения психологии, социологии, социальной психологии, этнографии — это буржуазная отрыжка. Да, поведение человека в капиталистическом и социалистическом обществе различно, однако есть и общие моменты. Вы читали в газете «Известия» статью об одном японском автозаводе? По-моему, они здорово умеют работать с людьми. Скажем, если у человека кто-нибудь умер, ему дают деньги на похороны; если у него день рождения — дарят подарок… Это и есть учет психологии. Конечно, они стараются с ее помощью обогатить предпринимателей, но почему мы не можем теми же способами преследовать свои, социалистические цели?

Было впечатление, будто эту статью написала она сама и хочет убедить его в верности написанного. А может быть, она уловила колебания замминистра.

Чжэн Цзыюнь совсем не страдал честолюбием, если здесь вообще уместно это понятие. Ему было уже шестьдесят пять лет, и от многих надежд, зародившихся еще в молодости, у него осталось только желание поделиться своим долголетним опытом — и успешным, и печальным — в строительстве социализма, который, кажется, наступает снова. Возможно, Чжэн не во всем прав, но если удастся сделать хоть что-нибудь, это утешит его. Свои мысли он начал излагать на бумаге, статья об идейно-политической работе должна была стать первой в этом ряду. И вот первую же статью постигает такая неудача. Может быть, он слишком торопится? А если ничего не исправлять? Тогда вообще не напечатают. Человек должен идти на компромиссы, иначе все проиграет, даже части своих идей не сумеет отстоять.

Не отвечая на пылкие речи Е Чжицю, он продолжал думать: исправлять или не исправлять статью? Ко всему прочему он не мог открыто говорить по телефону.

Журналистка понизила голос, как будто разочарованная молчанием Чжэна:

— Я должна предупредить вас, что в газетах часто используют такой способ нажима. Если автор упорно настаивает на своем тексте, ему обещают ничего не править, а когда газета выходит, все оказывается переделанным. Тогда начинают ссылаться на дежурного редактора, который что-то не понял и внес небольшие исправления. Вам стоит заранее дать им понять, что вы знаете про этот трюк. Кроме того, один экземпляр статьи имеет смысл послать в ЦК. Я считаю, что она во многом новаторская…