Чжан Цзе - Тяжелые крылья

Клиентка словно унесла с собой всю энергию Лю Юйин. Предыдущей ночью парикмахерша даже глаз не сомкнула, утром ушла из дома, не позавтракав, и в обед проглотила всего несколько кусков — не лезло, в горле будто ком стоял. Вспоминать о случившемся было мучительно. Она старалась ни о чем не думать, а то сразу расплакалась бы. Просто взяла в руки веник и стала подметать разбросанные по полу волосы.

За всю жизнь ни отец, ни мать ее пальцем не тронули, даже не выругали ни разу, а муж вчера дал ей пощечину. Тот самый муж, ради которого она всем готова пожертвовать. За что он ее ударил? Только за то, что она защитила сынишку, случайно разбившего термос. У Годуна не интересовало даже, ошпарился ли ребенок — знай лупит. Вот она и крикнула:

— Этот термос и двух юаней не стоит! Чего ты разошелся?

— Можно подумать, что ты жена министра! — в сердцах ответил У Годун. — «Двух юаней не стоит!» Много у тебя этих юаней?

Много не много, а два юаня были. Правда, к концу месяца и юаня не оставалось, хоть карманы выворачивай. Тот, кто не знает такой жизни, никогда не поймет, какой крови стоит один юань.

Когда У Годун заработал себе гепатит и полгода болел, ему выдавали всего шестьдесят процентов зарплаты, то есть чуть больше пятидесяти юаней. Лю Юйин вместе со всеми приработками получала примерно столько же. А в семье четыре рта; кроме того, каждый месяц надо давать пятнадцать юаней престарелым родителям У Годуна. Да и самого его приходилось подкармливать, нужно было усиленное питание; правда, Годун не очень-то и ел, он же видел, как дети облизываются… От Лю Юйин потребовалось предельное напряжение. Чтоб сэкономить хотя бы несколько фэней [4] Фэнь — сотая часть юаня. , она даже лапшу не покупала, делала ее сама, как ни уставала за целый день своей стоячей работы. На рынке она никогда не брала свежих овощей — только вялые, уцененные, лежавшие прямо на земле. Старшая сестра писала из Синьцзяна, что там овощи очень дорогие. Это значит, в Пекине еще ничего, тут всюду есть уцененные продукты и товары: овощи, рыба, материя, обувь… Лю Юйин хорошо знала, на каком рынке что можно купить подешевле.

Чтобы сберечь хоть немного стирального порошка, она прибегала к разным уловкам, стирала в одной и той же воде сначала светлое белье, потом темное, а под конец мыла в ней туфли или швабру. На эти мелочи она расходовала всю свою женскую сметку, весь ум. Когда она была девушкой, ей и в голову не могло прийти, что ее ждет такое наказание. Правда, жилось по-разному, изменялась и обстановка в стране: до пятьдесят восьмого года жизнь была в общем неплохой, но потом, особенно после шестьдесят пятого, стало гораздо труднее.

Еще она боялась, что о ее мучениях узнают родители: будут волноваться, да им и самим несладко живется. Отец уже ушел с завода, а у младшего брата родилась дочка — зачем их зря расстраивать? Каждый раз, наведываясь в родительский дом, Лю Юйин старалась помочь и старым и малым да еще принести какую-нибудь сладость — печенье или курагу по шесть-семь мао [5] Мао — десятая часть юаня. за фунт. Но заботливая мать все-таки догадывалась о ее бедности и сама любыми способами пыталась помочь дочери. Дни рождения своих детей, даже Новый год, мать справляла как можно скромнее, чтобы не вынуждать зятя тратиться на дорогие подарки и таким образом не испытывать, поберечь его гордость.

Хуже всего было то, что Лю Юйин перестала следить за своей внешностью, — а ведь это так важно для женщины. Недавно, когда она покупала себе зимнее пальто, ей понравилось одно бежевое синтетическое в зеленую и синюю крапинку, но за него нужно было выложить почти двадцать юаней. Она не могла решиться на это, долго бродила у прилавка и в конце концов купила хлопчатобумажное пальто подешевле. Лучше уж сберечь деньги на дополнительное питание мужу, да и детям нужна обувь…

Все эти муки ей приходилось терпеть в одиночку, У Годун ей даже ласкового слова не говорил — только упреки да обвинения. Ну ладно, она стерпит, но зачем на детях зло срывать? И не раз, не два, а постоянно. Чем дети-то виноваты? Если не можешь содержать семью, так и не женись! А коли женился, то стисни зубы и терпи — ведь ты мужчина. Если же ты только и знаешь, что ворчать, бить детей да ругать жену, то ты никудышный человек… Лю Юйин так распалилась, что бросила в лицо У Годуну слова, которые только подлили масла в огонь: «А кто тебе мешал стать министром?» — «Вот за него и надо было выходить!»

В перепалках супруги не щадили друг друга, но каждый думал, что обижен именно он, что именно его не щадят. Слово за слово, оскорбление за оскорблением, и вот уже разругались всерьез. Конечно, и маленькому Чжуану при этом досталось, отец поколотил его, мать вступилась и в конце концов сама получила пощечину. У Годун не ожидал от себя такого, даже испугался, что это с ним? Лю Юйин тоже оторопела, прекратила скандалить, но не заплакала, а лишь уставилась на мужа, словно дурочка.

В последние годы они часто ссорились, однако до рукоприкладства все-таки не доходило. Как же он перешел эту грань, почему? Пощечина отрезвила прежде всего самого У Годуна. Только теперь он осознал, что опора их семьи — это Лю Юйин, без нее все рухнет. Разве он хоть раз поинтересовался, как она умудряется кормить их на жалкие гроши, разве спросил, чего хочется ей самой? Нет, не спрашивал. Она безропотно жертвовала всем и несла на своих слабых плечах такую ношу, которая свалила бы и сильного. Наверное, женщины крепче, выносливее и самоотверженнее, чем мужчины. У Годун вдруг понял это, и все-таки что-то мешало ему сразу попросить у жены прощения.

Лю Юйин в эти мгновения тоже о многом передумала. Сначала ей захотелось умереть, чтобы У Годун всю последующую жизнь раскаивался. Но кто тогда вырастит детей? Может быть, они попадут в руки злобной мачехи?! Еще в детстве она слышала множество страшных историй об этом. Слезы невольно навернулись ей на глаза, будто она и вправду была уже при смерти. Нет, не годится, умирать нельзя, лучше уж развестись! Но развод тоже не сулит ничего хорошего: люди решат, что она ветрена или совершила что-то зазорное. Разве нет? Ведь к разведенкам, как правило, относятся с подозрением или презрением. Еще не хватало, чтобы люди шептались у нее за спиной! Может, просто вернуться к родителям? Но у них даже места для нее нет, и потом, они будут так переживать… В общем, как она ни размышляла целый день, а все не могла придумать достойного наказания для У Годуна. Ну почему моя судьба так горька? Чем же я так сильно отличаюсь от клиентки, которая только что была у меня? Она-то наверняка счастлива, всем довольна, муж ее не бьет, даже голоса на нее не повышает! Слезы хлынули из глаз Лю Юйин, и она, боясь, что кто-нибудь заметит, торопливо отерла щеки ладонью.