Чжан Цзе - Тяжелые крылья

За окном шел снег — мягкий, белый. Снежинки плясали в морозном воздухе. То был первый снег в этом году, и она вспомнила свои девичьи годы — такие же легкие и чистые.

С улицы вошли парень и девушка. Лицо у девушки разрумянилось от мороза, глаза задорно блестели. Парень нес две большие сумки, доверху набитые бумажными пакетами с названием какой-то фирмы. Он глупо улыбался, хотя вокруг не было ничего смешного, — просто он чувствовал себя счастливым и не мог не улыбаться.

Лю Юйин повидала много всяких клиентов и сразу догадалась, что перед ней жених и невеста.

— Товарищ, мне нужен мастер Лю! — сказала девушка.

— А зачем она вам?

Парень откашлялся, как перед важным выступлением:

— Моей невесте хочется сделать завивку, а мастер Лю, говорят, лучше всех по этой части!

— Завивку любой мастер может сделать, они у нас все хорошие! — вмешалась кассирша, которой не нравился сегодня цвет лица Юйин. Уж не заболела ли? И не отдыхает совершенно. Совсем не щадит себя и чересчур добра — что очередной клиент попросит, то и делает, отказывать не умеет.

Парень заволновался. Он впервые в жизни вел такие переговоры и не знал, как убедить этих женщин, что его любимой действительно очень нужен хороший мастер. С трудом подбирая слова, он что-то пролепетал, но Лю Юйин уже поняла его. Любая мелочь, касавшаяся его невесты, казалась пареньку исключительно важной. Хотя Юйин чувствовала себя уставшей и подавленной, наивность парня была так трогательна, что оставалось только признаться:

— Я и есть мастер Лю…

— Ну что ж, тогда платите! — сдалась кассирша, а сама шепнула Юйин: — Ты поглядись в зеркало, у тебя даже глаза опухли.

Девушка отдала кассирше деньги:

— Холодная завивка.

А кассирша тут же вернула деньги и показала на часы:

— Холодную уже не успеем!

Юные дурачки, которых минуту назад буквально распирало от счастья, снова почувствовали, что мир создан не только для них. Они переглянулись и затоптались на месте, не зная, что делать.

— Завтра уже не выкроим времени, опоздали… — пробормотала девушка.

Лю Юйин выразительно поглядела на кассиршу. Та сделала вид, что смилостивилась, и сказала:

— Ну ладно, платите. Это вам мастера Лю надо благодарить!

Девушка подошла к стенду, на котором были изображены разные виды завивки, и, растерянно улыбаясь, обернулась к парню:

— Как ты думаешь, какую прическу сделать?

Парень тоже улыбнулся и повторил точно попугай:

— В самом деле, какую? — Но потом вспомнил, что он все-таки будущий глава семьи, и промолвил: — Мастер Лю, выберите сами на свой вкус!

— Правильно, выберите сами! — согласилась девушка.

— Ну раз вы мне доверяете, я буду действовать по-своему, — сказала Лю Юйин и уже хотела было отрезать девушке косички, как вдруг взглянула на паренька и остановилась. Он пристально смотрел на ножницы, но его мысли явно витали где-то далеко, будто он силился вспомнить что-то, ускользающее из памяти, и никак не мог. О чем же он думал? Возможно, о том, что вот исчезнут эти косички, и его любимая станет совсем другой. В его ли власти подталкивать ее к этому?

— Пожалуй, вам самому лучше их отрезать! — сказала Лю Юйин.

Молодые не ожидали, что эта простая женщина с печальными глазами и отекшим лицом так точно уловит их настроение. Как ей это удалось? Наверное, образование тут ни при чем, некоторые люди обладают врожденной чуткостью и ощущением прекрасного. За это их и ценят.

Парень с трудом раздвинул ножницы и замер. Он как будто собирался срезать красивый цветок и медлил, щадя прекрасное.

Потом он так же долго держал в руках срезанные косички, бережно укладывал их в пакет. В этот момент парикмахерше показалось, что перед ней У Годун, но такой, каким он был десять с лишним лет назад.

Лю Юйин взяла фен и стала укладывать девушке волосы. В зеркале отражались два совершенно разных лица: юное, розовое, с блестящими глазами и ее собственное, кажущееся рядом с ним еще более старым и серым. Когда-то у нее тоже было розовое лицо с блестящими глазами. И она чуть не произнесла: «Милая девочка, оставайся всегда такой же красивой и свежей!»

Фен мирно гудел. Лю Юйин приподняла пряди волос, росшие над ушами, и навела их девушке на щеки. Та сразу стала похожа на молодую женщину. Она стыдливо поглядела на свое отражение в зеркале и улыбнулась — было слишком непривычно. И она, и парень вдруг ощутили, что все происходящее сегодня и эта простая симпатичная парикмахерша имеют особое значение в их жизни, запомнятся им навсегда. Парень в порыве чувств достал из сумки один из пакетов и протянул Лю Юйин:

— Мастер Лю, возьмите, это конфеты, по случаю нашей свадьбы!

— Да что вы, мне неловко! — замахала руками Юйин.

Парень настаивал. Тогда она открыла пакет, взяла две красные [6] Красный цвет в Китае — символ счастья, цвет невесты. конфеты с иероглифом «двойное счастье» [7] Два написанных вместе иероглифа со значением «счастье» — знак благопожелания. , а остальные вернула юноше.

Прохожих на улице было уже мало, на земле лежал тонкий слой снега. Лю Юйин вышла во двор и долго смотрела в спины удалявшимся парню и девушке. В ее душе по-прежнему звучало: «Оставайся всегда такой же красивой!»

Только когда вечерняя мгла поглотила их силуэты, Лю Юйин повернулась и увидела, что возле парикмахерской, прислонившись к дереву, стоит У Годун. Наверное, он стоял здесь уже давно, потому что его старая ватная шапка и шарф были припорошены снегом. Лю Юйин, сжимая в руке свадебные конфеты, медленно направилась к нему.

Хэ Цзябинь с раздражением и даже некоторым злорадством смотрел в полное, лоснящееся лицо, с которого, казалось, вот-вот закапает жир. Лицо было огромным, чуть ли не вдвое больше обычного. Хэ Цзябиню ужасно хотелось схулиганить и истошным голосом, каким иногда поют в старом китайском театре, завопить: «О, какая прекрасная огромная физиономия!» Конечно, позволить себе этого он не мог.

Хозяин физиономии был еще не стар, но уже успел неприлично располнеть, жировые складки повисли у него и на щеках, и на подбородке, и на брюхе. Видать, обжирался при каждом удобном случае. «Волнуешься? — думал Хэ Цзябинь. — Так тебе и надо! Поволнуйся, поволнуйся, может, похудеешь хоть немного!»

Но Цзябинь слишком хорошо о нем думал, толстяк совсем не волновался, а только делал вид, что волнуется. Будучи снабженцем, он чуть не круглый год мотался по стране и знал, как с кем разговаривать. Выражение его жирного лица полностью зависело от запросов собеседника: толстяк принимал любую личину, как актер классического театра подбирает грим соответственно своему амплуа. Общаться с людьми, подобными Хэ Цзябиню, как раз легче всего. Хэ — лишь рядовой исполнитель, с него лучше начинать, но если заупрямится, то плевать: пойдем к заместителю начальника управления Фэну, а он старый боевой друг секретаря окружкома. Через этих друзей толстяк получал все необходимое оборудование для своей электростанции, но не хотелось беспокоить их попусту, из-за всякой ерунды. Ведь использование связей тоже наука, тут нужно учитывать момент, степень срочности и так далее. Это как вклад в сберкассе: рано или поздно он истощается, однако надо уметь копить, не расходовать денежки зря, а иногда и подкладывать кое-что на счет.