Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

Я был на карцерном положении, где хранить и приобретать пищу не разрешалось, где всегда было голодно и холодно. Поэтому любая сладость в карцере — в радость. Мне было весело и приятно.

Тигра был обладателем множества безвкусных и ненужных наколок. Его кисти были синими. По тюремной жизни он катил «красным». По свободной — был просто отморозком. Речь чуть замедленная, но не очень. Эмоционально подвижен, но недостаточно. Мышление скудное, тюремное, медленное, испорченное лагерной психологией поведения. В меру общителен, в меру шутлив. Обычный такой средней отмороженности среднестатистический зэк. Из семьи только мама. Жены нет. Детей нет. Друзей нет. Будущего нет. Есть какая-то подельщица, которая его сдала. Есть злоба. Есть срок. Есть тревога в сердце и желание прекратить все это раз и навсегда!

Всё!

Сказать честно, я был рад, что за стенкой находится человек, который разделял мое горе, а я — его. С присутствием второго такого же было легче. И это был единственный утешительный момент в круговороте моих неприятностей и переживаний.

Этой мыслью закончился день, который круто поменял всю мою жизнь. С этого момента время начало отсчитываться длиннющими, напряженными, наполненными ожиданием часами. В этот зимний прекрасный день меня осудили, приговорив к вечной тюрьме , забрав у меня свободу, семью, друзей, дом; забрав мои возможности развиваться, реализовать свои способности, амбиции, планы; удовлетворять свои потребности, воспитывать сына, в конце концов. Забрали хорошую еду, хороший алкоголь, красивых женщин, ночные клубы, театры, рестораны; забрали мои любимые удобные вещи, мои любимые, еще не купленные мною машины, гаджеты, часы, костюмы, рубашки, обувь. Сегодня у меня забрали воздух, землю, зелень лесов и полей, синь океанов и глубину неба, перспективу горизонтов, панорам, видов, красот — отобрали всю природу! Лишили высокотехнологичного, удобного, кишащего информацией мира! Забрали право выбора цвета, запаха, вкуса; забрали право голоса, право выбирать и слушать красивую, умную музыку; получать удовольствие, заниматься сексом, кого-то любить, о ком-то бережно заботиться.

Забрали — жизнь! Навсегда !!!

Вместо этих обильных щедрот современной жизни мне дадут не менее обильный список противоположностей, включая невкусную, пресную баланду, доводящую людей до дистрофии; физическую несвободу, умещенную в пяти — семи квадратных метрах серой железобетонной камеры; беспричинные избиения, изощренные издевательства, унижения, однообразие и безжизненный пейзаж нескончаемых серых дней. Поместят в холод, будут держать в состоянии умеренного голода, создадут все условия для возможности приобрести какую-нибудь хроническую болезнь, или фобию, или невроз, стойкую, затяжную депрессию, хандру, апатию, нервный срыв!

Дадут свод тупых, абсурдных правил и обязанностей, которые придется обреченно выполнять, даже если в них нет здравого смысла, хоть тени смысла.

Ввергнут мою жизнь в жернова беспощадного режима, где будет минимум сна, никакого покоя и удовольствия. Дадут черную унизительную робу; сделают мою прическу перманентно лысой, уравняв меня со всеми, унифицируя как роботов одинаковой модели и прошивки. Заберут здоровье, годы, человеческие улыбки, рукопожатия, взамен дадут тоску, размышления и крохотный осколок надежды. А в довесок, в качестве бонуса, посадят ко мне в камеру какого-нибудь негодяя, которого лучше прибить сразу, чем выслушивать, как он совершал свои неописуемые по жестокости преступления!

В общем, забрали прекрасное — одно, дадут ужасное — другое. Неравноценный обмен, знаете ли!

Все это началось с сегодняшнего дня. Все это началось прямо сейчас!

Сегодня я понял, что существует другая жизнь. Жизнь на самом дне жизни. В ее осадке! Сегодня я почувствовал себя по-настоящему несчастным, потерянным для всего и для всех. Чтобы осознать это состояние, требуется не миг, не минута, а какое-то время. Постепенно все лишние мысли рассасываются, отлетает все ненужное, и ты остаешься один на один с голой, ужасной, пугающей правдой!

Сначала я отрицал ее, потом не верил, а теперь вынужден осознать и смириться. А смиряться неохота. Процесс этой ментальной перестройки вызывает протуберанцы и коронарные вспышки в коре моего головного мозга. То тут, то там всполохи нейронов. Столкновение плохого с еще более ужасным, несовместимым! (Неконгруэнтным?) Мозгу была поставлена задача, условия которой он не может осознать, воспринять, понять, но что страшнее — поверить. Все привычные связи рвутся! Ничто не работает. Ничто не помогает! И ты встреваешь! Ты не можешь пробиться, протолкнуться чистой, логически законченной мыслью сквозь эти дебри! Продумать до конца. Измыслить, понять!.. Понять, что случилось. И отсюда — страх, даже не страх (он слишком узок), а нечто большее — паника чудовищной утраты смысла всей жизни, когда впереди остается лишь непроглядная тьма бесконечного срока! И ты вроде бы еще жив, но уже всеми заживо похоронен! С этого момента о тебе начинают говорить в прошедшем времени. Ты — был! Но при этом ты еще есть. Со всеми своими хорошими и плохими манерами, улыбкой, обаянием, поступками — для всех ты отходишь в темное адское пространство, на территорию пенитенциарного ада, откуда никто не возвращается, а если и возвращается, то с выжженной, искалеченной душой, судьбой, сердцем! С безвозвратно упущенным временем.

Ты понимаешь, что физически еще присутствуешь здесь: к тебе ходят адвокаты, тебе делают передачи, пишут письма, твой голос изредка слышен в трубке телефона. Но в метафизическом смысле тебя уже как бы нет. Ты вычеркнут из этой реальности приговором! Из реальности, в которой происходят все яркие события и явления, неотъемлемой частью которой до недавнего времени был ты сам. Теперь ты в другом измерении. В параллельном мире — Антимире! (Как точно заметил Ходорковский.) Там, где ложь, подлость и жестокость являются «добродетелью», а способность говорить правду, думать, быть добрым и помогать другим — принимается за слабость и отрицательно тебя характеризует.

Ты уходишь в Антимир, который добропорядочным гражданам известен по страшным кадрам из телевизора, откуда вещают загробными голосами дикторы (чтобы испугать еще сильнее?). И я скоро вольюсь в пространство социального страха, пройдусь по всем его терниям и сделаю свои собственные выводы.

Чтобы осознать это изменение, требуется не миг, не минута, а какое-то время. И каждый осознавший это получает нехилый удар! И каждый осознавший это держит этот удар по-своему. Кто-то безнадежно отчаивается и лезет в петлю, режет себе вены. Кто-то подумывает об этом, но продолжает бороться. А кому-то вообще фиолетово, потому что это всего лишь продолжение его привычной жизни. Такие ничего не потеряли, они находятся в своей среде. Для них гораздо болезненнее переносится отсутствие сигарет и чая, чем потеря свободы.