Евгений Крушельницкий - Философские уроки счастья

Как же отразилось философское образование на делах Александра Великого?

Царь пытался осуществлять идеи Аристотеля. На покоренных территориях он основал семьдесят городов, которые жили по греческим законам, уничтожившим дикость и произвол. Кое в чем пошел даже дальше учителя. Дело в том, что Аристотель никогда не был интернационалистом и потому всех негреков считал существами, лишенными разума, — вроде животных, а то и растений. Александр же стремился объединить всех — и греков, и варваров — в единое человеческое сообщество, где соединятся разные события и языки.

Но слава опьяняла, и Александр всё реже прислушивался к афинскому наставнику. Постоянные войны и победы делали своё дело. Высокомерный, мстительный, жестокий — таким запомнили Александра современники. Когда его друг Клит стал возражать против деспотических обычаев при дворе, Александр в гневе вонзил в него копье, забыв о философии. А после того, как услышал от жреца, что египетский бог Амон считает его своим сыном, то потребовал для себя божественных почестей. Похоже, учитель не ошибался, когда думал о воспитаннике как о ленивом и своевольном юноше, который никогда не мог ничего понять в философии. Во всяком случае, философия не помешала ему пьянствовать, особенно в последние годы, и проводить досуг в гаданиях. И умер он после нескольких пьяных ночей, слабея день ото дня.

Некоторые историки обвиняют Аристотеля в том, что он отравил Александра, разочаровавшись в ученике. Было ли такое на самом деле? Ведь философ действительно недурно разбирался в ядах. Теперь уж вряд ли кто узнает истину; заметим только, что когда прилежный воспитанник превратился в деспота, то отношение к нему учителя резко изменилось. Он видел изнутри придворные интриги и мог в полной мере оценить местные нравы. А нравы в четвертом веке до Рождества Христова были суровые, как бы там ни рассуждали философы. Иллюзии исчезли вместе с военными походами. Греческие города Александр не щадил, как и все прочие, давая волю страстям и необузданности. Его окружение роптало, начались заговоры. Среди жертв одного из них оказался и племянник Аристотеля Каллисфен, которого философ послал в поход в качестве придворного летописца. Он поплатился за то, что не вписывался в хор придворных льстецов. Как сообщает античный историк, его долго возили в железной клетке в назидание народу, после чего бросили на растерзание льву. Так что слухи об отравлении не так уж и фантастичны. Ведь Аристотель был человеком не только слова, но и дела.

Недолговечны союзы царей с мудрецами.

В Афинах, возле храма Аполлона Ликейского, Аристотель провел немало дней со своими учениками. Здесь, в Лике, — так называлось место для верховой езды — находился гимнасий, где и преподавал философ. При гимнасии имелся сад для прогулок — перипат, — и учеников Аристотеля, которые учились во время прогулок с наставником, стали называть перипатетиками.

В отличие от платоновской Академии, Ликей был более практичен. Здесь окончательно сложилась философия Аристотеля, гимн разуму и разумной жизни. Здесь он размышлял о том, как сделать жизнь достойной человека, существа разумного и свободного. Если до Сократа философы объясняли природу, то Сократ изучал человека. Платон ушел от практики в теорию, а Аристотель хотел использовать плоды раздумий в жизни. Высшее благо для него — это счастье, которое заключается в деятельности. Но деятельны и растения, и животные, поэтому речь тут о разумной деятельности. Сократ приравнивал добродетель к мудрости, которую можно выучить. Аристотель считает, что добродетель мало понять, она требует навыков и упражнений, требует воли. Если воля направлена ко злу, то никакое просвещение не поможет, потому что добродетель состоит в сдерживании страстей с помощью разума. Добродетель — это основанный на умеренности навык к общежитию, умение соблюдать золотую середину, и потому основное правило Аристотеля — ничего сверх меры.

Согласно философу, из всех добродетельных занятий самое приятное — созерцание истины, поэтому только мудрецы способны вполне наслаждаться жизнью. Об учении Аристотель говорит знакомые нам слова: «Корни его горьки, а плоды сладки». И стремиться надо к высшему благу, потому что как конь рождён для бега, а бык для пахоты, так и человек рожден для умопостижения и действия.

Аристотель впервые задумывается о посмертном существовании сознания. Он утверждал, что в человеке бессмертен только разум, который после смерти сливается с вселенским разумом, главным божеством, управляющим Космосом. Нормальное состояние души — жизнь вне тела, а жизнь тела — это смерть души. Поэтому жизнь философа должна быть постоянным приготовлением к смерти и освобождению. Здесь, однако, чувствуется влияние Платона, который говорил, что людское знание — лишь воспоминание о прежней жизни.

Что это? Дань невежеству? Нет, научный вывод: ведь если существуют разные проявления души, то должна существовать и сама душа. Отсюда у Аристотеля следует, что в таком случае она не должна содержать в себе никаких признаков и свойств и потому остается неизменной. Значит, она вечна и бессмертна.

Он считал знание прекрасным, а истинную красоту находил в философии, которой советовал отдаваться терпеливо и целиком. Аристотель видел два источника внутреннего знания божественного — некую демоническую силу в душе и созерцание небесных звезд. В свое время к тому же придет и Кант, с той лишь разницей, что демоническую силу у него заменит внутренний закон. И в этом, выходит, не ошибся ликейский мыслитель: «Не однажды и не дважды, но бесконечно возвращаются к нам одни и те же мнения»…

На вопрос, какая разница между человеком образованным и необразованным, философ однажды ответил: «Как между живым и мертвым». И всё же никакие знания неспособны сделать человека совершенным. Такое под силу не образованию, а переживанию, «определенной расположенности души». Тут речь не столько о разуме, сколько о чувствах, которые нуждаются в воспитании. Перспективы на этот счет у каждого свои, потому что, как считал Аристотель, люди от природы неравны. Тот, кто не в состоянии отвечать за свои поступки, не способен управлять собой, воспитать в себе, к примеру, умеренность, справедливость, самоограничение, — тот раб и может лишь выполнять чужую волю. Впрочем, практических добродетелей, которые доставляют человеку истинное наслаждение и счастье, достичь нелегко, потому что они подчинены не только рассудку. В таком случае, лучше во всем держаться золотой середины, избегая крайностей. Но поистине достоин похвалы тот, кто станет господином самому себе. Воспитание философ называл в счастье украшением, а в несчастье прибежищем. И ещё — лучшим припасом к старости.