Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Серый, тебе сейчас надо успокоится и временно затихнуть. И не возмущайся, я тебе, как другу советую. Голикова и так хотят в войска выкинуть, а тут еще ты. Он пойдет ва-банк.

После «губы» Серегу пригласили на партийное бюро училища, хоть и был он только комсомольцем. Там его пожурили, объявили выговор, а вот командир взвода получил строгое партийное взыскание, за что затаил на Сибирцева злобу и, в конце концов, отыгрался при получении Сергеем назначения к первому офицерскому месту службы.

Наступило время войсковой стажировки. Так как специализация училища — крупные стационарные узлы связи (от армейского и выше), то курсантов разбросали по всему Союзу. Сибирцев в составе своего отделения попал на узел связи штаба Средне-Азиатского военного округа в город Алма-Ата.

Получив сухие пайки на неделю и стипендии, убыли поездом на Свердловск. Ночь гуляли по столице Урала, было сыро и холодно, город показался темным и мрачным с большими, старыми коробками домов. К утру выехали на юг. Сначала шли невысокие уральские горы, леса, затем равнины и степи, за окном значительно потеплело. Долго стояли на станции Ош. Вокруг пыль, песок, казахи в национальных одеждах, да юрты с привязанными возле них ишаками.

Штаб округа располагался на окраине города у подножия красивейших высоких гор Ала-Тау, вершины которых были покрыты снегом. В ясную солнечную погоду не возможно глаз оторвать от такой красоты. Жили в казарме. Курсовые работы составляли большей частью теоретически, так как на действующий узел связи практикантов старались не допускать во избежание непредвиденных эксцессов. Эти две недели запомнились неспешными утренними подъемами под пластинку Анны Герман «Один раз в год сады цветут», экскурсией на высокогорный каток «Медео», да подъемом по канатной дороге на гору Кок-Тюбе с посещением ресторана.

По возвращению со стажировки пошли массовые курсантские свадьбы. К окончанию училища до трети курсантов связали себя узами Гименея. Женился Цепа (не на Тоне), Лысый и другие ребята. Комсомольские свадьбы проходили весело, гуляла в основном одна молодежь. Свидетели и гости торжества, через некоторое время, женились между собой. Свадьбы шли по нарастающей, как снежный ком. Гуляли почти каждый день. Серега был на многих, несмотря на то, что официально должен был сидеть в училище, периодически получая от взводного две недели неувольнения.

По вечерам и в выходные дни в казарме было шаром покати. Все уходили в свободный выход, оставались пять-шесть человек имеющих взыскания или задолженности по учебе. Зачастую, среди них, из-за дисциплины, был и Сибирцев. Такие дни были праздниками для желудка. Столы в столовой накрывались как на полную роту и можно объедаться котлетами, маслом и сахаром, сколько организм примет. Но, как говорится: «Видит око, да зуб неймет», ничего уже не хотелось, это бы изобилие да на первый курс!

Как-то в один из таких дней к Сереге подошел Юрка Киселло:

— Маршал, а ты чего не в городе?

— Как будто ты не знаешь? Как обычно — две недели неувольнений.

— Я тоже никуда не пошел, но что-то скучно. Может, прошвырнемся?

— Не проблема. Пойдем.

Друзья перепрыгнули через забор за учебным корпусом.

— Забежим к матушке. Я денег возьму, и поедем ко мне, а там посмотрим.

Юрина мама работала напротив училища, в стоматологической поликлинике.

Домой к нему, в целях безопасности, добирались на перекладных трамваях, а затем пешком. Жил он в центре города, на набережной.

— Полистай пока журналы, а я позвоню подруге. — Предложил он Сереге, когда зашли в квартиру.

Журналы оказались, конечно, порнографическими. Серега впервые открывал издание такого содержания. Да это и неудивительно, за них в то время была статья. Видел, конечно, десять раз перепечатанные игральные карты, но это же совсем другое.

— Ну, как? Слюни не текут? Расслабься. Это сестра из Польши привезла. Сейчас идем в кафе на Чкалова, там нас будут девчата ждать, а пока давай примем по грамульке коньячка.

Включили музыку и под коньяк обсуждали снимки журнала.

В кафе пришли уже навеселе. Подсели к девчатам. Заказали шампанского. Закурили. Юрка, почему-то, пепел начал стряхивать в бокал подруги. Все на него с интересом посмотрели.

— Это от изжоги, — чуть заплетающимся языком промолвил он, — пей.

Девчонка, нерешительно выпив глоток, поставила бокал на стол.

Тогда Юрка, плюнув на «бычок», бросил его в остатки вина!

Это уже был перебор. Серега понял, что надо уходить.

Только они поднялись, как в кафе зашел Голиков. «Это …здец!» — подумал Серега.

Голиков, пройдя по ним безразличным взглядом, направился к стойке бара.

— Бежим! — Крикнул Серега, — и выскочил из кафе.

В училище возвращались трусцой.

— Да не узнал он нас, чего ты переживаешь? — успокаивал его Юрка.

— Как не узнал, когда он смотрел мне в глаза и тем более мы были в форме?

Самое интересное, что никто об это случае так и не вспомнил. Взводный проходил мимо, как будто ничего не случилось. Лишь на выпускном вечере он признается, что видел нас. Серегу бы он с удовольствием заложил и, скорее всего, на этом бы его учеба закончилась, но тягаться с сыном начальника училища, была кишка тонка.

9

Курсанты четвертого выпускного курса — это без пяти минут офицеры. К этому времени коллективы настолько сплотились, что кроме, как братскими, отношения не назовешь. К тому же, как упоминалось выше, была своя организация, которая при необходимости могла выступить в защиту любого курсанта. Командование старалось не задевать выпускников без необходимости. Как говорится, «не буди лихо, пока тихо». Женатые, почти все вечера и выходные проводили дома, холостяки бегали по девчатам и кафешкам. Часто ходили на примерки, ведь шились целых три формы одежды.

На последнем курсе училище начали переводить в Ленинград и, так получилось, что учиться начинали в Горьковском командном, а заканчивали в Ленинградском инженерном училище связи.

Не напрягаясь, сдали государственные экзамены. Настроение было отличное. Весна полностью вступила в свои права, природа буйствовала свежей зеленью. Ярко светило и пригревало солнышко. Впереди грезились безумные армейские перспективы, молодость рвалась в бой. Это были дни и недели настоящего счастья!

Подошло время «золотого карантина», время, когда обучение уже закончено, а офицерские звания еще не присвоены. Ждали приказ Министра Обороны. Увольнения закрыли, целый месяц ходили в караулы. В караульном помещении играли в карты, бегали через забор за пивом, стояли на посту по четыре часа, вместо положенных двух, чтобы быстрее время проходило и больше на сон оставалось. Естественно, грубых залетов не допускалось.