Елена Ронина - Стеклянные дети [litres]

Кирилл сел в машину и с шумом захлопнул дверь. И потом громко пропел:

– Да-да-да дам!!! – И посмотрелся в зеркало.

Вот так вот. Вот! И нечего вам тут рассуждать. Это сделал он!

Кирилл нажал на кнопку, и двигатель завелся. Да, и машина у нас достойная! А почему нет? И никто ее ему не подарил. Сам заработал. Шел мелкими шагами от «Таврии» к иномарке. Господи, и как только он помещался в той «Таврии»?! С его-то ростом. Вечно в три погибели. Но ведь и не думал тогда об этом. Автомобиль! Сам заработал! И ездил, согнувшись, и глохла та «Таврия» всегда именно на трамвайных путях. И вот сегодня у него красивый комфортный внедорожник. Заслужил! Заработал денег и купил.

Да. Именно он. И он очень хороший врач. Что называется, от Бога. Кирилл опять посмотрелся в зеркало дальнего вида, насупил брови и сделал страшное лицо. Верить! Немедленно! Это он все сейчас про себя! Он вечно в себе сомневается, всегда недоволен, никогда сам себя не хвалит. Пациенты – да. Особенно, если есть результат. Тут тебе и цветы, и коньяк. А бывает и по-другому. И от него зависит не все, а в случае отрицательного результата он всегда все неудачи берет на себя. И сам говорит женщине о том, что попытка была неудачной. Очень сложно бывает прорваться к ее разуму через поток слез и объяснить, почему так произошло, и настроить ее еще на одну попытку или, наоборот, честно сказать, что лучше не пытаться или поменять врача. И такое он порой говорит. Так тоже бывает!

Но даже когда его благодарят и хочется подумать вот эту самую мысль: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» – он не разрешает себе этого делать. Не хочет, чтобы видели его глупую улыбку, боится показаться смешным и самодовольным. Но ведь так нельзя. Человек должен хоть иногда повесить себе на лоб звезду. И, выпятив грудь, посмотреться в зеркало. Вот как сегодня! В конце концов, пятьдесят пять лет. И много чего достиг в жизни. Хорошая жена, дочь оканчивает институт. А главное – его клиника. Ведь клинику в Москве организовал! Мог ли подумать он, мальчишка из южного городка, который падал в обморок от вида крови, что он все же станет врачом и сбудется его мечта: он станет именно гинекологом и будет заниматься таким новаторским делом, как ЭКО, и делать людей счастливыми. Причем преуспеет так, что выстроит целую клинику. Сначала в родном городке, а потом и в Москве. И добьется прекрасных результатов.

Три года в Москве не заставили его этот город полюбить. Да и видел он столицу в основном из окна автомобиля. Доктор приходит на работу к восьми, а то и раньше, домой возвращается порой за полночь. Да, собственно, так у всех врачей. Если ты, конечно, действительно врач. И если ты даже уже дома, ужинаешь (а если честно, то запихиваешь в горло все, что под руку попадется), то все равно в голове пациенты, планы лечения, новые методики и устаревшие инструменты, которыми все равно нужно работать.

Кольцов ехал по Москве, и его сердце переполняла гордость. Это его город. Хотя москвичом он себя не считал и не называл. Дочь, наверное, говорила, что москвичка, а он – нет. Какой он москвич? Но вот о том, что у него есть своя клиника в Москве, об этом вскользь при случае упоминал.

Кирилл включил радио на всю катушку и начал подпевать бессмертному хиту Антонова:

– Мечты сбываются! И не сбываются!

Ну что поделаешь: медведь на ухо наступил, в коллективе не споешь, а здесь никто не слышит! До дома ехать полтора часа, и успешный доктор Кирилл Евгеньевич Кольцов разрешил себе вот эти самые полтора часа собой погордиться. И говорить: «Я это сделал!»

Ну, уж полтора-то часа в год может человек себе позволить быть счастливым и гордым собой?!

Совсем недавно отмечали его 55-летие. Жена просто настояла на ресторане, причем на самом шикарном в Москве.

– Значит, так. «Пушкин», Тверской бульвар, зал «Библиотека».

Майка, как всегда, просто констатировала. Кирилл отнекивался как мог:

– Ты с ума сошла, к чему?

– К тому. Круглая дата.

– Дома посидим.

– У нас того дома, где посидеть, пока нет. Все же в клинику вкладывается.

Не преминула напомнить, вздохнул про себя Кирилл. Следующим пунктом будет автомобиль. Мол, не экономит на клинике и на машине. И почему он должен экономить на машине? Машина – это жизнь. Он много работает, устает, где-то же он должен расслабляться?! Кольцов уже начал нервничать, но Майка про автомобиль напоминать не стала. Хоть на этом спасибо.

– Ну, хорошо, только давай что-нибудь поскромнее, к чему вся эта помпа?

– Еще добавь: «Что люди скажут?»

– Ну, и это, – Кирилл вздохнул еще раз. Он не любил спорить с женой. В этой борьбе он всегда проигрывал, да и не борьба это была вовсе. Он с самого начала отключался от спора. Вроде бы слушаешь, но улавливаешь только суть и сразу фильтруешь: опасно – не опасно. Если опасности для жизни нет, то пусть себе и делает, что придумала. Если вдруг чувствуешь опасность, то тут он включался полностью: просил повторить еще раз, вникал и очень доходчиво объяснял, что этого не будет никогда.

Ясное дело, прожить вместе больше тридцати лет – это много. Майка его изучила вдоль и поперек. Где-то он недавно прочитал, что жена – это приз. Какой заработал, такой и получил. Он не совсем согласился с таким тезисом. История не терпит сослагательного наклонения. Люди принимают решение о замужестве молодыми, порой глупыми. Скорее он назвал бы брак лотереей: кому как повезет. Кольцов не думал, что ему повезло стопроцентно. Бывали моменты в его жизни, когда хотелось все разрушить и начать сначала. И даже какое-то время он свято верил, что сделает это. Но не сделал, спасовал или не откликнулась вторая сторона. Сегодня он был уверен: все правильно. Именно так, как должно. Хотя Майя порой раздражала, вот как с этим «Пушкиным». Ну какой, к черту, «Пушкин»?! Он и «Пушкин». Не вяжется! Но опасности нет, значит, пусть себе.

– А я тебе не предлагаю собирать всю Москву. Татьяну с мужем и детьми пригласим, твоего зама, мы с тобой. В конце концов, десять человек мы накормить сможем в любом ресторане. Но этот день мы с тобой отметим. Эй! Ну посмотри на меня! Ты ж в итоге скажешь, что я была права! – и Майка чмокнула его в затылок и рассмеялась так, как могла только она одна. По телу разлилась теплая и приятная волна. А может, и приз?

– Делай как знаешь! – ответил Кирилл уже безо всякой безысходности в голосе. Скорее с интересом. А почему и нет? Что там у нас по этому поводу говорит старина Фрейд? Кирилл ему доверял, психоанализ помогал общаться с пациентками, которые бывали как оголенные провода.

«К несчастью, подавленные эмоции не умирают. Их заставляют замолчать. И они изнутри продолжают влиять на человека».

Правда или нет? Правда, если ты человек слабый, неуверенный в себе. Или не умеешь отпускать. Кирилл в каком-то возрасте сумел. И поверил своей жене. Как говорят в народе: «Первая жена – от Бога, вторая – от людей, третья – от дьявола». Кирилл много раз пытался применить эту формулу к своим увлечениям. То есть ясно, что Майка как раз была от Бога.