Хорхе Вольпи - В поисках Клингзора

— Как в том вашем примере с войной…

— Правильно, Бэкон! Хотя в последнее время меня больше занимает приложение теории игр к экономике, все же давайте-ка рассмотрим сейчас ваш случай, просто забавы ради. Итак, в игре принимают участие трое: вы и две женщины, сохраним в тайне их имена, а условно обозначим А и В. Вы будете С. Теперь расскажите, каковы цели каждого из участников.

— Не знаю, смогу ли… — Бэкону было неловко, как на исповеди, от волнения даже ладони стали влажными. — Пусть я помолвлен с той, которая А. Ее цель — выйти за меня замуж. Она только об этом и говорит при каждой нашей встрече, не терпится ей, ни о чем другом и думать не может. Девушка В хочет, чтобы я оставался с ней, но это будет невозможно, если я соглашусь жениться на А.

— Понятно. Чего же хотите вы?

— Боюсь, сам не знаю. Скорее всего, меня устроило бы оставить все так, как есть… Не хочу ничего менять.

Фон Нейман встал и принялся расхаживать взад-вперед.

— Судя по всему, дорогой мой, вы делаете в этой игре ошибочную ставку. Бездеятельность в вашем положении может доставить вам неприятности. Даже законы физики против вас! В любой игре следует наступать, добиваться преимущества, наносить противнику удар за ударом… Именно так играют обе женщины. И та и другая стараются загнать вас в угол, а вы лишь пассивно отступаете. — Фон Нейман вернулся в кресло и положил пухлую ладонь Бэкону на плечо. — Поверьте — я ведь на вашей стороне, — подобная стратегия ведет к поражению. В конечном итоге победа достанется А или В. По существу они, сами того не зная, играют между собой. Вы — не участник игры, юноша! Вы — приз победителя!

— Что же мне делать?

— Дорогой Бэкон, я лишь пытаюсь растолковать вам суть теории игр. Если говорить о реальной жизни, то, как вы весьма справедливо заметили в ходе нашей прошлой беседы, одно дело — понимание, но совсем другое — волеизъявление. Могу сказать только, что в вашем случае мне видится единственный выход…

— Какой же, профессор?

— Сожалею, Бэкон, но я — математик, а не психолог… — Румяное лицо фон Неймана расплылось в самодовольной улыбке. — Вам придется самому искать решение этой задачки… Еще виски?

Бэкон слышал от кого-то, что Эйнштейн, еще когда жил в Берлине, пристрастился к пешим прогулкам. Вот и теперь по заведенной привычке он каждый день ходил пешком из дома в институт и обратно, причем по дороге любил с кем-нибудь поболтать. Такие беседы заканчивались для многих настоящим озарением, поскольку именно в эти недолгие минуты гениальный разум Эйнштейна полностью раскрепощался и был способен на совершенно неожиданные догадки. Многие именитые ученые специально приезжали в Принстон в расчете сопровождать профессора во время его прогулок. Бэкону до сих пор не выпало удобного случая быть представленным Эйнштейну, и он строил планы, как самому обратиться к великому физику и обменяться с ним хотя бы немногими словами. А там, глядишь, если повезет, тот соблаговолит принять его в свои постоянные спутники.

Как-то утром Бэкон решил дождаться профессора около двери его маленького кабинета в Фулд-холле, выходящей прямо на лестничную площадку. Он чувствовал себя очень неловко, но не для того же он остался в Принстоне, чтобы выслушивать бредовые наставления фон Неймана или терпеть безразличное отношение сотрудников института! Он просто обязан познакомиться с этим человеком!

Минуты текли так медленно, что можно было подумать, где-то во Вселенной закупорились трубки, по которым течет время. Вот истинное подтверждение теории относительности. Он торчал здесь сорок минут, как шпион в засаде или часовой на посту. Ему уже казалось, что, если профессор вдруг выйдет из кабинета, это будет равносильно чуду. То и дело кто-то поднимался или спускался по лестнице, и каждый раз Бэкон здоровался с потерянным выражением на лице, принимая вид, что забыл, зачем здесь очутился. Он напоминал себе самому не то какого-то неопытного охранника, не то швейцара, совершенно не нужного в этом научном учреждении.

Дверь распахнулась. Из нее поспешно вышел Эйнштейн — на нем был черный костюм, а шевелюра не выглядела такой белой и всклокоченной, как на фотографиях, — и устремился к выходу. Вот оно — решающее, долгожданное мгновение! Бэкон заколебался на какую-то долю секунды, но ее хватило, чтобы профессор преодолел целый лестничный пролет. Он даже не заметил фигуру напротив двери кабинета, словно перед ним стоял бестелесный призрак, а просто сразу направился по ступенькам вниз. Догонять его бесполезно: он, как обычно, отмахнется, и все. Весь замысел в том и состоял, чтобы они встретились как бы случайно! Бэкон в каком-то полубессознательном состоянии от злости на самого себя последовал за укутанным в пальто профессором, держась от него на почтительном расстоянии. Здание Фулд-холла осталось позади.

Дальше все происходило как в бреду. Бэкон плохо соображал от возбуждения и страха. Его рассудительности хватало только на то, чтобы, стараясь оставаться незамеченным, прятаться за припаркованными автомобилями и растущими по краям улицы толстыми ясенями, которые возникали у него на пути, словно предупреждая: не суйся куда не следует! Через какое-то время Эйнштейн вошел в дом номер 112 на шумной улице Мерсер, где проживал вместе со своей секретаршей Элен Дукас. Бэкон с облегчением вытер рукавом рубашки пот со лба, повернулся и отправился в обратный путь к Институту перспективных исследований.

На следующий день Бэкон был настроен решительно. Он попытается заговорить с Эйнштейном и даже, если придется к слову, признается в своем нелепом вчерашнем поведении. Это, несомненно, позабавит гениальный ум, обладающий невероятным чувством юмора, и таким образом сделает их общение еще более легким и приятным. В начале первого пополудни Бэкон уже стоял около кабинета. Он ощущал себя солдатом, исполняющим приказ командира. На этот раз Эйнштейн не заставил себя долго ждать. Он буквально выбежал из кабинета, едва молодой физик занял свой пост на лестничной площадке. Такой маневр застал Бэкона врасплох. Профессор, как и прежде, даже не взглянув на него, бросился к выходу.

Бэкон мысленно чертыхнулся. Проклятая застенчивость! Ну вот что. Сейчас он догонит Эйнштейна и обо всем договорится. И почти догнал, но, когда до того оставалось всего несколько шагов, понял, что не сможет сказать ничего вразумительного. И как только понял это, остановился и спрятался за почтовый ящик — чтобы профессор, обернувшись, не заметил его! Наваждение какое-то! Словно траектории их движения обречены никогда не пересекаться по неумолимым законам Ньютоновой механики. Эйнштейн благополучно добрался до дома, где его ждал обед. Он даже не подозревал о мучительных переживаниях своего преследователя. Дурак, дурак, дурак! — изводил себя Бэкон на обратном пути в институт. Какое-то колдовство заставляет его повторять одни и те же нелепые поступки!