Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет [litres]

Шагнув в кабинет для допросов, я ощутил неудобство и секунду не мог понять, в чем дело; наконец обнаружил, что почти весь дневной свет, поступающий из оконного проема, загораживает широкая человеческая фигура. Некто с внушительным размахом плеч, с крепчайшим квадратным задом, одетый в мешковатые милицейские брюки и такую же рубаху стоял ко мне спиной, сунув руки в карманы, и смотрел через стекло во двор.

Сбоку – на своем обычном месте, за столом, перед экраном компьютера – обнаружился Хватов.

– Привет, – произнес он и с хрустом выдавил из пластиковой упаковки таблетку.

– Головные боли? – спросил я.

Следователь кивнул. Он показался мне бледным.

Массивный человек у окна обернулся.

– Здравия желаю, гражданин начальник, – поздоровался я упавшим голосом.

Капитан Свинец ничего не ответил и не изменил выражения лица: оно излучало ту смесь интереса и жалости, которая обычно предшествует минуте крайнего гнева.

В первую нашу встречу, облаченный в кожаные штаны и белые носки, человек из МУРа выглядел как большой, но безопасный болван. Сейчас – будучи одет в сизую форму офицера милиции – Свинец предстал в гораздо более выгодном виде. Такой капитан, если захочет, способен вызвать у окружающих трепет в буквальном смысле слова, грустно подумал я. Сегодня мне придется нелегко. Из таких вот капитанов, крепко сбитых, в развитых странах получаются отменные шерифы и комиссары. Став полковниками, они охраняют президентов. В Латинской Америке они не прочь составить хунту.

– Как сам? – негромко спросил капитан.

– Нормально.

– Сидишь по-прежнему один?

– Нет, нас трое.

– Нормальные соседи?

– Вполне.

– Небось, в стос режетесь целыми днями?

– В азартные игры – не играю.

– Почему?

– Слишком азартный.

Свинец кивнул. Помолчал. Затем набрал полную грудь воздуха.

– Если честно, – доверительно, едва не ласково, начал он, глядя мне в глаза, – я бы тебя убил. Ей-богу, я борюсь с желанием сделать это прямо сейчас.

Хватов осторожно кашлянул.

Я оставался стоять посреди комнаты.

– Вообще, – деловым тоном продолжил опасный капитан, – расстреливать выгоднее, чем сажать. На пятерых посаженных в нашей стране положено аж двое охраняющих. Я цифры знаю. А сидит вас по лагерям и тюрьмам почти полтора миллиона… Содержать людей дорого. Это страшная нагрузка на карман государства.

– А как же, – негромко возразил я, – знаменитые чугунные крышки канализационных колодцев? На каждой второй отлит логотип какой-нибудь исправительной колонии…

– Сам ты логотип! – брезгливо ответил капитан. – Зэки – очень плохие работники. Отчего погибла Римская империя – знаешь?

– К этому ее привела логика истории.

– Нет. Оттого, что она использовала труд рабов. Рабов! – Свинец громко повторил вкусное слово и продолжил: – И наша империя… загнется… от такой же болезни. Врагов нации и государства следует ликвидировать, а не кормить бесплатно годами. Расстреливать!

– То же самое мне недавно говорил сосед по камере.

– Вот видишь! – сыщик насупился, он явно не шутил, говоря о ликвидациях врагов. – Что характерно: убить тебя я могу в любой момент… Вывезу арестованного на следственный эксперимент… там он совершит попытку к бегству и погибнет, будучи застрелен в спину из табельного оружия… Что скажешь, Степан?

Хватов принужденно улыбнулся.

– Это не моя идея.

Свинец расцвел в улыбке.

– Черт! С интеллигентами трудно! Но я упорный, я справлюсь… А теперь, – голос широкоплечего капитана загремел, – послушай сюда, сучонок! Ты хотел меня обдурить! Твои компьютеры пусты! Вся информация стерта! Уничтожена! И что характерно – ты это знал!

– Я? Знал? – мне тоже пришлось повысить голос, чтобы тирада звучала достоверно. – Как уничтожена? Почему уничтожена?

– Когда в твой офис пришли с обыском, твои люди не захотели открыть входную дверь.

– И правильно сделали! – мстительно вставил я, благодарно вспоминая Семена и Сергея.

– Пока эту дверь ломали и резали, – капитан повернулся к Хватову и стал рассказывать уже ему, а не мне, – неустановленный следствием человек положил рядом с главным сервером пятикилограммовый кусок намагниченного железа. Вся информация погибла.

– Ага! – выкрикнул я, торжествуя. – А вы что думали? Вы решили, что придете, сунете в нос моим сотрудникам автомат, и вам все подадут на блюдечке? Расскажут все подробности? Нет, гражданин начальник! У меня в конторе всё налажено! У меня, знаете ли, каждую неделю, по пятницам – инструктаж! Для всех! Включая секретарей, водителей и завхоза! Каждый солдат должен знать свой маневр! Каждый – наизусть учил, что и как ему делать, когда люди в камуфляже начнут ломиться в дверь. Один – жесткие диски размагничивает. Второй записные книжки в унитаз спускает. Третий текущие документы в уничтожитель запихивает… Только так! Только так, гражданин начальник! Если мои меры безопасности не будут максимальными, исчерпывающими, кто тогда доверит мне свои деньги?

– Деньги… – выговорил Свинец задумчиво. – Опять деньги. Из-за них ты попал в тюрьму, и тебе, дурак, этого мало… А что же твои люди, завхозы и водители, на этом твоем инструктаже – не задавали тебе вопросов? Не интересовались, для чего такие строгости? Магниты в пять кило, уничтожители бумаги?

– Мы живем в Азии, – ответил я. – Здесь нет работодателей, а есть – хозяева. Хозяину вопросов не задают. А можно мне присесть?

– Нельзя!!! – грянул сыщик. – Где ты взял магнит в пять килограммов?

– Купил на черном рынке. Уплатил по таксе.

– Ясно. – Свинец грозно нахмурил светлые брови. – В общем, готовься, сынок. Я тебе устрою сладкую жизнь. Не застрелю, конечно… Пока. Но я тебе такую тюрьму организую, что небо с овчинку покажется! Ты думал, со мной можно в игры играть? Ты сказал, чтобы я посмотрел твой компьютер, – а он пуст! И ты это знал!

– Не знал.

– Знал! – прогрохотал Свинец. – Знал, гад! Сам только что признался, что всех своих людей заранее научил! Но меня всё равно послал, чтобы я – пустышку схавал! Потратил время и силы! Этого, мальчик, я тебе не прощу. Никогда. И я тебе отвечу. Адекватно отвечу! Я сейчас закончу с тобой и пойду к своей девочке. А ты – что характерно – отправишься в камеру! И будешь собирать вещички! Готовиться к переезду! Из этого приятного санатория, где каша с маслом и чай с сахаром, повезут тебя в нормальную тюрьму. В такую, где тебе самое место! В Бутырку! Или на улицу Матросская Тишина! Там – всё иначе! Там в тридцатиместных хатах по сто пятьдесят человек сидят, от голода дохнут, умываются кровавыми слезами, вшей кормят!

Как бы успокоившись, Свинец шумно выдохнул. Его лицо покраснело, ноздри раздулись. Серые глаза смотрели на меня и сквозь меня – прямо на идеального, абсолютного преступника, сидящего внутри каждого живого человека.