Гийом Мюссо - Я возвращаюсь за тобой [litres]

Той, откуда он так стремился сбежать.

Он на несколько секунд задержался у своего бывшего дома, который снимали его родители. На этом заброшенном жилище красовался щит: «Too late! No Copper! No Boiler!» [50] Опоздали! Котла уже нет! Бойлера тоже! ( англ. ) , предупреждавший возможных грабителей, что их уже опередили. В голове у него закопошились воспоминания – беспорядочные и запутанные.

Не позволяя себе углубиться в ностальгию, Итан двинулся дальше. Собаки злобно лаяли из-за проволочных сеток. На залитой гудроном площадке с десяток высоченных подростков играли в баскетбол, сменяя друг друга у видавшего виды «Саундбластера», из которого несся рэп в стиле «блинг-блинг».

Чуть дальше, сидя на невысокой стене, чернокожая девушка что-то печатала на устаревшем портативном компьютере цвета мандарина. Какая-то подозрительная прическа, белая блузка, поддельный пуловер фирмы «Ральф Лорен», гордый взгляд, в котором читается желание находиться в другом месте. Итан прищурился, чтобы разглядеть, что за книгу она читает: «Сердце – одинокий охотник» Карсон Маккалерс [51] Карсон Маккалерс (1917–1967) – американская писательница. В 1947 году она пыталась покончить с собой, лечилась в нью-йоркской клинике, была частично парализована. Потом впала в депрессию, сильно пила, перенесла несколько тяжелых операций, пережила несколько инсультов. С 1962 года передвигалась в кресле-каталке. Скончалась от кровоизлияния в мозг после полуторамесячной комы. . Эта девушка – это он сам двадцать лет тому назад…

Он миновал перекресток Парк-стрит. Старик, поливавший сад, нарочно его обрызгал, одарив беззубой улыбкой: старый Митчелл, оказывается, еще жив! Он уже был стариком пятнадцать лет назад и, как ни странно, оказался единственным, кого изменения не коснулись.

Наконец Итан оказался в десятке метров от дома номер 120 – дома родителей Джимми. От дома, где он провел последние шесть лет своей жизни в Бостоне.

Посреди газона торчал шест с поблекшим американским флагом, больше похожим на лохмотья. На веранде женщина развешивала белье, а по радио несся старый рок Спрингстина.

Я не узнавал сам себя…

…На улицах Филадельфии.

Воздух был тяжелый и влажный, как будто надвигался дождь. Витая мыслями где-то в другом месте, Мариса выравнивала прищепки на нейлоновой веревке. Она думала о своей дочери Джесси, со вчерашнего вечера не появлявшейся дома, о своем муже Джимми, уехавшем искать ее в Нью-Йорк, а также о том типе из банка, который явился сегодня утром и сообщил, что дом подлежит конфискации. Не стоило его покупать после смерти родителей Джимми, когда владельцы выставили на продажу. Надо было уехать как можно дальше отсюда, но муж так настаивал! И поначалу, правда, все действительно складывалось хорошо, но вот уже полгода, как не удавалось вносить выплату в срок. Как и большинство местных жителей, они стали жертвами кризиса. Какая же это была глупость – перевести заем в 250 тысяч долларов на 25 лет с фиксированной процентной ставкой в заем с подвижной процентной ставкой. В первое время это позво лило экономить несколько сотен долларов в месяц, которые тут же реинвестировались в строительное предприятие, которое создал Джимми. Затем ставки выросли, заставив подпрыгнуть и ежемесячные взносы. Мариса стала брать сверхурочную работу в мотеле, а Джимми уволил двух рабочих. Но и этого оказалось недостаточно, и тогда она решила воспользоваться вкладом, который они завели на учебу дочери.

Все напрасно.

Она попробовала обратиться в банк, чтобы получить рассрочку, но это не помогло. Ее кредит переуступили брокеру, затем – другим кредитным организациям. За неимением лучшего, она пробовала нанять адвоката, но получила в результате только дополнительные счета. И все это лишь потому, что она не знала точное значение терминов, напечатанных маленькими буковками в контракте, который она подписала.

В последние месяцы в ней поселился страх: Джимми бился изо всех сил, чтобы как-то решить проблему, и стал ужасно раздражительным, у Джесси трудный возраст, их дом вот-вот отберут и продадут с аукциона по смехотворной цене. Но со вчерашнего вечера тревога уступила место панике, когда дочь…

Она оборвала свои размышления. На улице стоял человек и смотрел на нее. Человек, которого она не видела уже больше пятнадцати лет, в течение которых каждый день надеялась получить от него хоть какую-то весточку.

И в то же время этого опасалась.

Молния разрезала горизонт, тут же послышались раскаты грома. Итан открыл калитку и двинулся по аллее.

– Мариса! – проговорил он неопределенным тоном.

Он смотрел на свою бывшую невесту с сочувствием и удивлением одновременно. Ей было столько же, сколько ему, – тридцать восемь, – но она казалась старше, спина ее слегка сгорбилась, ранние морщины легли на лицо.

– Я знаю, о чем ты подумал, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Но ведь тебе уже не двадцать, если честно, и выглядишь ты старше, чем в телеви зоре.

Снова загремел гром, усиливая ощущение тревоги.

– Если ты тут, значит, ты виделся с Джимми, верно?

Он с трудом скрывал беспокойство.

– Нет, – тихо сказал он, – я встретился с Джесси.

– Ты ее привез?

В ее голосе послышался проблеск надежды. Итан сокрушенно покачал головой.

– Тогда где же она?

Он едва заметно поколебался, а затем сказал:

– Не знаю.

Ему не хватало мужества сообщить Марисе, что жизнь ее дочери висит на волоске, что она на операционном столе в больнице. Главным образом, лелеял надежду, что состояние Джесси, возможно, и не так серьезно, как ему показалось, и что все как-то устро ится.

– Почему она сбежала? – спросил он.

– Это не твое дело, – огрызнулась Мариса.

Назревавшая гроза наконец разразилась проливным дождем, сопровождаемым молниями и раскатами грома.

– Почему ты мне ничего не сказала? – спросил он, поднимаясь на веранду.

Поскольку она не отвечала, он вновь повторил вопрос:

– Почему ты мне не сказала, что беременна?

Она посмотрела ему в глаза.

– Потому что ты не дал мне времени.

– Нет, Мариса, это слишком легко – переложить ответственность на меня!

– Послушай, Итан, этот ребенок, ты его не хотел и…

Он перебил ее:

– Возможно, и не хотел, но это я – ее отец, и я имел право знать!

Молнии еще сверкали на небе, но гроза как-то внезапно стала удаляться, оставляя за собой тяжелую и гнетущую атмосферу. Мариса потерла глаза, отгоняя усталость.

– Нет, Итан, может, ты и дал ей жизнь, но отцом ты ей не являешься.

– Отчего же?!

– Это Джимми растил ее четырнадцать лет. А ты, ты-то что сделал? Ты ее не кормил, не укачивал, не успокаивал, когда она боялась…