Елена Колина - Я не ангел [litres]

– Знаешь, Беата, какое у Эммы в детстве было любимое занятие? Делиться. Ну, что-то типа «те, кому повезло в жизни, должны делиться с теми, кому повезло меньше». Сейчас она хочет поделиться с тобой Эрмитажем и обедом. И обдумывает, что еще можно для тебя сделать, – засмеялась Алена Сергеевна, всем своим видом показывая, что сделать ничего нельзя, Беата сейчас отправится в свою жизнь, а они останутся в своей и думать забудут об этой обаятельной девочке с польским акцентом.

Игорь Сергеевич вышел из комнаты, вернулся и протянул Беате деньги – вот, возьми на такси.

– Ну что вы! Это же деньги … – отпрянула Беата, словно Игорь Сергеевич держал в руке не мятую зеленую трешку, а змею или крысу.

Отец пожал плечами:

– Ну, как хочешь, тогда до свидания.

– Оставайся, – скомандовала Алена Сергеевна и уточнила, чтобы ясно было, что Беата приглашена не на одну ночь: – Оставайся на всю неделю.

Отец взглянул на Алену Сергеевну с удивлением, а Эмма бросилась обнимать Беату, потом мать, заодно и меня обняла.

Вообще-то это была гениальная идея – предложить Беате остаться на всю неделю. Нам предстояло еще шесть мучительных вечеров, когда непонятно, о чем говорить, и такая неловкость висит в воздухе, что хоть режь ножом. В присутствии Беаты все будет легко и приятно: одно дело – неизвестно зачем приехал взрослый сын от первого брака, и совсем другое дело – в семье гостит молодежь. Мы будем проводить время втроем, днем гулять по городу, вечерами разговаривать и смеяться, и у всех останутся хорошие воспоминания, и Эмма будет довольна, и доброе дело для бедной провинциальной девочки сделается само собой. Я понял это не потому, что я такой умный и понимаю тайные причины, движущие людьми. Совсем наоборот, от природы я плохо понимаю людей, стесняюсь разговаривать, особенно о себе (ни одному человеку я не рассказывал, как очутился в Тбилиси, хотя это вовсе не «страшная тайна»), в общем, я всегда держусь в стороне и просто наблюдаю.

Беата отказалась. С этим своим чудесным польским пришепетыванием произнесла: «Большое спасибо, но это неудобно». Алена Сергеевна удивленно сказала: «Раз я тебя пригласила, значит, удобно», и отец сказал: «Оставайся, поговорим о Бекки Шарп», а Беата отказалась! Она была похожа на ребенка, который хочет взять побольше конфет, но из приличия делает вид, что вообще конфет не хочет.

Но они все-таки уговорили ее остаться.

Почему никто не заметил, что она врет? Ну, какая же она полька из знатного рода! Она просто наивный заяц, который уверен, что так ловок во вранье, что кроме нее никто не вспомнит фильм «Четыре танкиста и собака». Почему я один так ясно видел Беату, будто на нее был направлен рентгеновский свет: вот ее мысли, вот ее желания, вот ее страхи, вот она хочет остаться, вот старается не показать, что в душе прыгает от счастья. Почему другие ничего не заметили? Что ее польский акцент то полностью пропадал, то появлялся, когда она о нем вспоминала? Что в глазах у нее бегают чертики, иногда вырываясь из-под контроля? Что она полна другими словами, не теми, которые произносила вслух, и чувствами, которые приберегает для себя? Что она каждую минуту была разной, то наивно распахивала глаза, то усмехалась умно, и ее умелый способ вести беседу был инструментом, чтобы понравиться? Между прочим, все это говорит о высоком качестве ее мозга: префронтальная кора, отвечающая за планирование, контроль эмоций и поведения, заканчивает формирование к двадцати пяти годам, а ей всего восемнадцать.

Беата согласилась остаться, и все вдруг так обрадовались, разговорились, развеселились, что разошлись только в полночь. Беату разместили в комнате Эммы, меня в соседней комнате, маленькой комнатке, за одной стенкой были девочки, а за другой кухня, и я еще долго слышал, как они болтали и смеялись, потом пошли на кухню, хлопали дверцей холодильника, неужели они были голодны после такого долгого ужина?

Я слышал разговор девочек, как будто они сидели рядом со мной на кровати. Постучать в стенку я не решился, закрыл глаза и начал считать овец. Мне повезло, что удалось не подслушать чужие секреты: стенка приглушала голос, и можно было только гадать, кому принадлежат слова, что говорила Беата, а что Эмма.

Первая овца, вторая… пятьдесят первая овца, пятьдесят вторая… Но как они могли так откровенно разговаривать, так мгновенно подружиться, ведь они, в сущности, увидели друг друга впервые, разве можно принимать в расчет детскую симпатию и детскую переписку? Девчонки.

… – Секс? Нет. Кусочек чужого тела, засунутый в меня, никогда не будет иметь значения для моей жизни.

Кто это сказал? Эмма? Беата?

Смех, возня.

… – Любовь? Нет. Как только я понимаю, что он влюбился, я сразу же теряю интерес. Он мне больше не нужен.

Это Беата сказала?

– Это значит, что ты подсознательно не веришь, что тебя можно любить. Так бывает, когда в детстве было предательство: ты считаешь, что ни на кого нельзя положиться. А у меня другое: я все время боюсь, что меня бросят, изменят, уйдут.

Это Эмма?

– Так бывает, когда в детстве было предательство: ты подсознательно считаешь, что ни на кого нельзя положиться.

Это Беата пошутила, у нее острый ум.

Смех, возня.

– Я всегда выбираю людей, которые мне не подходят. Мне нужен надежный человек, а мне вечно попадаются какие-то инфантильные малыши.

Это Беата сказала.

– Надежного человека хотят те, кто ищет отца. Но нам же с тобой не надо искать отца, у нас обеих прекрасные отцы!

Это Эмма.

– Да, у меня прекрасный.

А это Беата.

Смех, возня.

…Сто двадцать вторая овца, сто двадцать третья… Каждому известно, что на квантовом уровне законы причинно-следственной связи неприменимы. Это сильно подрывает идею детерминизма, что меня очень радует. Мне нравится считать, что совершенно не все предопределено. Мне не нравится думать, что человеку лишь кажется, что он делает выбор, а в действительности выбор был ясен с самого начала и неизбежен. Например, по всем законам, я должен был бы влюбиться в Беату: она появилась в тот момент, когда все мои чувства были оголены, отец не ответил на мои чувства, и мне необходимо было перенести их на другой объект. Но я в нее не влюбился: очевидно, что при мысли о ней у меня не повышается активность в передней префронтальной коре, которая отвечает за выработку дофамина.

…А утром я услышал, как Беата меряет платья Эммы. Из соседней комнаты доносилось шуршание и всякие: «ох!.. ах!.. ну надо же!.. с ума сойти, какое платье… о-о-о… ух ты, какая красота!..» Я представил, как она прикладывает к себе платья и подскакивает, вертится перед зеркалом и приговаривает: «ох… ах… о-ух!». Странно, что человек легко произносит слова «имманентный» и «трансцендентный» (вчера произносила, притом что она не студентка философского факультета), а на самом деле всего-то хочет красивую одежду.