Холли Борн - Эви хочет быть нормальной [litres]

– Добро пожаловать в мир парней! – провозгласила Эмбер, отрезая себе новый кусочек сосиски.

– Терпеть тебя не могу, но так хочу тебе нравиться! А еще хочу знать, как работает твой мозг! – сладеньким голосочком подхватила Лотти.

Я слабо улыбнулась, откусила кусочек тоста и отодвинула тарелку.

– Ненавижу себя. Всего одно свидание – и поглядите-ка, что со мной стало!

Лотти подтолкнула ко мне тарелку:

– Вот почему тебе сейчас не помешает сытное мясо и разговоры с подругами, которые не дадут тебе зациклиться на этой теме.

– И все-таки он мерзавец, скажите!

– Это мы уже выяснили.

– И нет у него никакой сексуальной зависимости, правда?

– Эви!

– Ладно-ладно.

Желание обсудить Итана нисколько не поутихло, но стоило Лотти только произнести слово «подруги», как я вся растаяла – такого со мной не случалось даже от улыбок Итана!

– Сменим тему. Эмбер, ты еще куришь?

Она покачала головой и сглотнула:

– Нет. Отдала остаток пачки сводному брату.

– ЭМБЕР! – хором вскричали мы с Лотти.

Та явно ни капельки не стыдилась своей выходки.

– Да что? Он сущий антихрист, поверьте. Мир еще должен сказать мне спасибо!

– А сколько ему лет?

Эмбер легонько подула на красновато-рыжую прядь, упавшую на глаза:

– Без понятия. Наверное, десять, а может, и меньше.

– ЭМБЕР!

– Да не переживайте вы так за него, – отмахнулась она. – И вообще, не хочу о нем говорить. Расскажите-ка лучше… как вы подружились?

Мы с Лотти переглянулись.

– В младших классах мы учились в одной школе, – начала я.

– Ага, – поддакнула Лотти и улыбнулась, припомнив те времена. – Нам приходилось оставаться на дополнительные занятия, потому что мы опережали весь класс!

Эмбер осуждающе ткнула в меня пальцем:

– А ты мне не говорила, что ты тоже гений, как Лотти!

– Я…

Да, действительно. Я и впрямь была… смышленой. Пожалуй, так. Но это было давно. Сейчас же никаких особенных достижений у меня не было, а еще я отказалась от кучи предметов, боясь обострения.

География – это даже не обсуждается. Изучать вулканы? Земную кору? Ледниковые периоды? И другие геологические феномены, на которые я никак не могу повлиять и которые способны стереть человечество с лица Земли? Вы что, шутите?

Биология – так-так, рак! Вы всерьез хотите, чтобы человек с генерализированным тревожным расстройством и ОКР подробнее узнал о раке? Следующий!

Французский/немецкий/испанский – зачем учить чужой язык, если все равно вряд ли когда-нибудь выедешь за границу, потому что состояние не позволит? Да я и из графства нашего никуда особо не выезжала, не считая того раза, когда мы отправились на свадьбу к моей двоюродной сестре и я чуть не потеряла сознание у столика с закусками, и родителям потом пришлось спешно возвращаться домой в ночи…

Философия – экзистенциализм мне вообще противопоказан. Даже не спрашивайте почему.

Психология – это мы уже обсуждали.

И так далее и тому подобное. Кончилось тем, что я выбрала социологию, киноведение и английскую литературу. Занятно, безопасно и не внушает жутких мыслей.

– Ты у нас девочка умная, так ведь, Эви? – спросила Лотти, прервав мои размышления.

– Ну так себе… – ответила я.

Как-то раз Сара сказала, что для того, чтобы суметь вообразить самые жуткие сценарии развития любой ситуации на свете, нужен недюжинный ум. А я ведь это отлично умею…

Эмбер собрала остатки фасоли в кучу половинкой тоста:

– А когда вы оказались в разных школах, вы поддерживали дружбу?

– Я…

Лотти тут же меня перебила:

– Я пыталась. Но после восьмого класса мисс Воображуля точно сквозь землю провалилась и перестала отвечать на звонки!

И хотя прозвучало это дружелюбно, я уловила в ее голосе обиду.

– Я… я… Ты прости меня, Лотти. Учеба сожрала меня без остатка…

– А после школы наконец выплюнула? – закончила за меня Эмбер. – У меня было точно так же! Терпеть не могла школу! Как же круто, что я наконец учусь в колледже. Вы двое – первые, кто мне искренне понравился за очень и очень долгое время!

Мы обменялись радостными взглядами, хотя в глубине души меня мучило чувство вины, которое хотелось как можно скорее загладить. Я ведь вовсе не хотела бросать Лотти. Скорее я… забросила всю свою жизнь, и подругу в том числе. А что мне еще было делать? Ответить на ее звонок и сказать: «Прости, я сегодня гулять не пойду, потому что записываю в свой дневник ОКР сроки годности всех продуктов, которые есть у нас дома»?

Она бы точно этого не поняла. Или того хуже: сделала бы вид, что поняла, но потом, осознав, что ее поддержка не дарует мне чудесного исцеления, непременно разозлилась бы и прекратила со мной общаться. Как Джейн.

– Ну что ж, я наелась! – объявила я. – Да и киноведение вот-вот начнется!

Эмбер сощурилась:

– Лотти, ты ведь сказала, что Эви – смышленая девочка. А теперь выясняется, что она ходит на киноведение!

– Между прочим, нам там задают эссе на дом!

– Ладно-ладно. И о чем же?

– О «Касабланке» [13] Знаменитый фильм Майкла Кертиса, вышедший в 1942 году и получивший впоследствии премию «Оскар». , да и не только!

– О каком еще бланке?

– Сделаю вид, что я этого не слышала, – сказала я.

Мы выложили деньги за еду на безвкусную цветастую скатерть, отодвинули стулья, вышли из кафе и направились в колледж. Осенний ветер дул нам в лицо. У самых ворот мы столкнулись с Гаем. Он курил подозрительного вида самокрутку, а на голове у него красовалась мешковатая серая шапка, под которую он спрятал волосы.

– Эви! – воскликнул он, явно обрадовавшись мне.

Недаром та самокрутка показалась мне подозрительной. Он вскинул руку, чтобы дать мне пять:

– Ну и как закончилось твое свидание?

Я без особого энтузиазма ударила его по ладони:

– Так себе. Он поднялся наверх и перепихнулся с другой.

Как Гай ни пытался сдержаться, его все равно разобрал смех.

– На первом же свидании?!

– У него сексуальная зависимость, – пояснила я. – Точнее, он мне так сказал.

На этот раз Гай сдерживаться не стал и расхохотался от души, да так, что аж согнулся пополам, схватившись за живот. Самокрутка выпала у него из пальцев и приземлилась на асфальт, но он этого не заметил.

– Что, серьезно? – спросил он, не разгибаясь.

Я оглянулась на подруг, ища у них поддержки. Но они лишь выразительно посмотрели на меня, точно спрашивая: «Зачем мы снова болтаем с этим неудачником?!»

– Да. Вот так и прошли мои выходные.

– Боже, вот умора! – Гай наконец выпрямился, а потом, осознав, что уронил свою самокрутку, быстро нагнулся и поднял ее с земли.

– Зато я не соскребаю с асфальта размокший косяк и не ношу на плече непонятный племенной знак, который теперь в жизни не соскребешь!