Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

– Подожди. Дай мне телефон.

– Нет. Никаких больше шуточек о сыре.

– Ты не одна на свете, Вероника. Господи. Мне просто нужно позвонить, – сказала она. Я, немного смутившись, протянула ей телефон. Она набрала номер и стала ждать ответа. Наконец…

– Привет, мамочка. – До моих ушей донесся поток резких, сердитых слов. – Да. Мне жаль, что я накричала на тебя перед тем, как ты ушла на работу. – Она еще немного послушала поток обвинений в свой адрес, а потом перебила маму: – Э-э. Тебе следует знать, что я поехала к папе. – В трубке стало тихо. – Да, в Альбукерке. – Тут ее мама опять разразилась длинной гневной тирадой, и Бейли отвела телефон от уха. – Успокойся, хорошо? Это оказалось напрасной тратой времени. Я уже почти дома. Приеду и все тебе объясню. Да! Я с подругой! Да! У меня действительно есть подруги! Конечно, я взяла с собой электрошокер! Господи, мамочка! Просто я хотела, чтобы ты знала… У меня все хорошо. – Она слушала, как ее мама продолжала кричать, с легкой улыбкой на губах. – Ага. Ты права. Нам без него лучше. Я тоже тебя люблю.

Она хотела было отключиться. Но вдруг сказала:

– Подожди. Что? Машина Трэва? – Бейли посмотрела на меня. Я запаниковала. Мы одновременно одними губами выговорили: «Черт!» И Бейли принялась разыгрывать святую невинность: – Вау. Странно. Нет, когда я уходила, она стояла на месте, но, знаешь, теперь припоминаю, что ключи были в зажигании. – Мама сказала что-то еще, и Бейли выпалила: – Ладно! Да, я украла эту тачку! Но потом ее угнали какие-то парни, и они разбили ее, и теперь она где-то в Оклахоме, о’кей?

Я вытаращилась на нее. Бейли увидела, как я на все это реагирую, и быстро добавила:

– Только моя подруга тут ни при чем. – Потом она долга молча слушала маму: – Правда? Вот именно! Этому засранцу не стоило ходить налево. – И они с мамой какое-то время смеялись. – Хорошо. До скорого!

Она нажала на красную кнопку:

– По крайней мере хоть мама у меня хорошая.

– Я… Ты… Твоя мама… – Я попыталась собраться с мыслями. Я никогда не была так откровенна со своими родителями.

– Ну, всего обо мне она не знает. – Бейли завела машину и снова выехала на шоссе. – Не знает о травке в фигурках Хелло Китти или о том, что я пыталась совратить всех ее бойфрендов, чтобы узнать, не педофилы ли они. Пока попался только один. Или о французском поцелуе с моим кузеном Купером…

– Ты целовалась с парнем?

– Ага, не важно. Я не закончила. Не знает, что я засорила унитаз Губкой Бобом Квадратные Штаны – он хотел вернуться в ананас на дне моря, – или о том, что я целый месяц кормила своего хомяка по кличке Сникерс одними «Сникерсами». Он умер. Или о том…

Мимо нас проносился совершенно невыразительный пейзаж, темный и бесконечный. Я смотрела на собственное слабое отражение в окне. Счастливой я не выглядела, но больше не казалась напуганной. Я была спокойной. Возможно, причиной тому послужила вторая, ударная, доза болеутоляющего, которое я выпила за десять миль до того, но я так не считала. Когда я вернусь в школу в понедельник, все будет по-другому, это правда. На меня станут пялиться, станут перешептываться, но с этим я как-нибудь справлюсь. Честность, безусловно, важна, но мне будет куда проще, если никто не узнает, через что я прошла. Я смогу сосредоточиться на выпускных экзаменах. Получить удовольствие от церемонии выпуска. И не разочарую родителей.

По мере того как колеса наматывали милю за милей, мне становилось все лучше и лучше. Вероника, порвавшая с бойфрендом из-за колледжа, казалась мне той Вероникой, которой я должна была быть. Не Вероникой в Нью-Мексико. Не Вероникой, делающей аборт. И с каждой милей на пути к дому я чувствовала себя все более свободной. Изнеможение поглотила волна облегчения. И всем этим я была обязана Бейли. Я повернулась к ней и улыбнулась.

Подруга сделала последний глоток энергетического напитка и кинула банку в дальний конец фургона.

– Что?

– Ты…

Бейли рыгнула. Я подняла глаза вверх, а затем снова посмотрела на нее. Взгляд у нее был остекленевший, волосы торчали в разные стороны. Ей не мешало бы хорошенько выспаться.

– Жаль, что мы так и не побывали в Розуэлле. – Я сказала это тише, чем намеревалась, ведь слишком за многое хотела попросить у нее прощения. Бейли пожала плечами:

– Да не важно. Не знаю, поняла ли ты, но я пустилась в эту поездку вроде как ради встречи с папой.

– Да что ты говоришь!

Бейли улыбнулась моему поддельному изумлению:

– Знаю. Какая неожиданность! – Я снова глянула в окно. Пустыня сменилась сначала небольшими голыми холмами, а потом холмами, поросшими буйной растительностью. Над нами сияли бриллиантовые, танцующие в бесконечном небе звезды. Единственными признаками присутствия людей были редкие пролетающие мимо билборды, обещающие еду, отдых или Бога. Один из них привлек мое внимание.

– Остановись здесь.

Бейли посмотрела на меня с удивлением:

– Ты серьезно?

Я улыбнулась:

– Совершенно серьезно.

Мы стояли перед сетчатым забором, объявление на котором гласило «Закрыто в темное время суток». Над нами величественно возвышались стоящие посреди моря травы громадные фигуры слона и коровы. Были слышны лишь стрекот ночных насекомых и – время от времени – отдаленный гул проезжающих по шоссе машин. Да еще у меня в предвкушении предстоящего громко колотилось сердце.

Я двумя руками ухватилась за холодный металл и принялась взбираться по слегка дребезжащей сетке.

– Ты идешь? – бросила я через плечо.

Бейли стояла в грязи.

– А собаки? – невинно спросила она.

Я улыбнулась:

– Мы же с тобой ниндзя.

Не прошло и минуты, как мы оказались по другую сторону забора. Бейли с гиканьем побежала к слону. Она залезла на его хобот и стала подтягиваться. Вытянув шею – выше, выше, выше, – я пыталась рассмотреть корову. И как я собираюсь взобраться на нее? Это не имело никакого значения. Потому что я твердо намеревалась сделать это. В каком-то самозабвении я обхватила руками колено Бейли, бедрами – ногу и подалась вверх. В результате немного соскользнула вниз, но ухватилась за корову покрепче и повторила попытку. И продвинулась где-то на дюйм. Еще одно подтягивание – еще один дюйм. Плечи у меня горели. Бедра дрожали. Но я продолжала подъем.

И я сделала это. В основном благодаря тому, что на полпути обнаружила металлические скобки, определенно предназначенные для такой цели.

Я стояла на спине третьей по величине коровы штата, подо мной лежал весь мир, мои волосы теребил влажный ночной ветерок, лицо омывал свет звезд. Я повернулась и посмотрела на Бейли. Стоя на спине розового слона на расстоянии шести футов от меня и двенадцати от земли, она кружилась, вздернув подбородок к небесам.