Джилли Ганьон - #люблютебя [litres]

– Ладно.

Я набрала текст.

– Отправляй сама.

Телефон упал Монике на колени. Она раздраженно вздохнула, но взяла его.

(Для Кайла):Да.

Верный своему обещанию, Кайл ничего не ответил.

Ноги начало сводить судорогой. Действительно, не было никаких причин приезжать сюда за двадцать минут до начала шоу, но я так боялся пропустить его, что сидеть дома просто не мог. Через окно машины я посмотрел на дом Рейчел. Ничем не примечательный. Белый сайдинг, аккуратно подстриженная живая изгородь под окнами на улицу, кирпичный гараж на две машины торчит справа, словно запоздалая мысль архитектора. Единственное, что бросалось в глаза, – клумбы вдоль тропинки к двери, засаженные странными, паутинообразными красными цветами, пушистыми папоротниками и кучей других растений, которых я ни в одном другом саду не видел.

И по-прежнему ничто не свидетельствовало о том, что происходит внутри. Это значило, что дома у миссис Эттингер такие же эстетичные цветы, как и в ее магазине. Я придвинул телефон поближе к лицу, всматриваясь в крошечную трансляцию шоу. Следующий шаг было делать нельзя, пока я не буду уверен, что Рейчел все увидела.

Я услышал свое имя. Наконец Лаура перешла к нашему эпизоду. Интересно, хэллоуинский макияж – это такое наказание от Мэри? Типа, прекрасно, уходи, но мы тебя все равно закопаем. Вот мы в лимузине, Рейчел над чем-то хохочет, трясясь всем телом, словно это самая смешная шутка в мире. В розарии она срывает розу, зажимает ее в зубах и начинает щелкать пальцами. Кастаньеты как бы? Вот уже в толпе… Лицо Рейчел подсвечено крутящимися огнями, но светится она не от них, а изнутри. Она широко, в тысячу ватт, улыбается, поворачивается к окружающим людям, позволяя крутить себя и подбрасывать в воздух. И я смотрю на Рейчел в каждой сцене, словно никого больше просто нет.

На экране появляется класс мисс Лаурила. Сердце стартует вскачь. Эмма плачет. Я успокаиваю. Эмма целует меня. Я отталкиваю ее. Они вырезали самые грубые слова, но оставили самое главное – фразу про риск, на который я готов пойти ради Рейчел. Экран переключается на Лауру с большой корзиной попкорна. В зале полная катавасия.

– Не могу дождаться, когда узнаю, что же произойдет у наших героев дальше. Мы думали, что сегодня увидим конец истории Кайла и Рейчел, но я вам посоветую следить за новостями. – Лаура бросила в рот горсть попкорна и вновь повернулась к экрану, на котором я, в очередной раз отодвинувшись подальше от Эммы, толкаю свою речь.

Началась реклама. Я вылез из машины и пошел по дорожке. Меня не покидало ощущение, что я только что вышел перед целым стадионом.

Моника сидела на диване, краешком глаза наблюдая за мной. Звякнул дверной звонок.

– Да ладно? – Я повернулась к Монике, уставилась на нее испепеляющим взглядом. Ну если она опять…

– Это не то, что ты думаешь.

– Тогда папа откроет.

– Я уже предупредила его, что ты сама.

Моника была в своем репертуаре.

– Я обещала посмотреть, а не разговаривать.

Моника заморгала, пытаясь понять, шучу я или нет. Усилием воли я заставила себя не улыбаться. Так редко удается загнать ее в угол!

– Ты же видишь, ни о какой взаимности речи не идет. И он сказал, что пришлось даже пригрозить Мэри, чтобы заставить включить эту съемку в программу. Он всем рискует, Рейчел, это…

Я встала.

– Но я поговорю.

Мо раздраженно закатила глаза и погнала меня наверх. Я подбежала к двери. Кайл стоял на крыльце и пялился себе под ноги, пиная цемент.

– Привет, – сказала я, открыв дверь, но не в силах посмотреть ему в глаза. – Никаких камер?

– Я бы не стал такое устраивать, только не сейчас. – Он нахмурился. – Думаю, нас от них уже тошнит.

– Но зато сколько позитива нам обоим досталось, – невозмутимо продолжала я.

Кайл улыбнулся, не поднимая глаз.

– Значит, ты посмотрела.

– Да. – Я решилась и подняла на него взгляд. Он вдруг так пристально впился глазами в мое лицо, что я тут же залилась краской.

– Я понятия ни о чем не имел. Не знал даже, что они снимают. Хотя теперь я, наверное, рад, что так получилось. Иначе ты могла бы подумать… – Он замотал головой. – Неважно. В любом случае, прости меня, пожалуйста, что тебе пришлось это увидеть. Что я причинил тебе боль. Я бы никогда этого не сделал, Рейчел.

Лицо Кайла – одна сплошная мольба: трагически опущенные брови, дрожащие губы, прекрасные и печальные глаза.

– Знаю.

Я улыбнулась уголком губ. Впервые не нужно было ничего домысливать о нас – ни ему, ни мне. Все это время Кайл говорил правду. Мы помолчали еще с минуту. Я чувствовала на лбу его взгляд – мощный, как лазер, обжигающий меня изнутри. Это было потрясающе прекрасно и одновременно ужасно, потому что я знала, что впущу его. Уже впустила. Надо было менять тему.

– Так ты отказался от шоу? Я думала, тебе нравится выступать перед публикой.

– Ну… да. Но я подумал, что нужно, знаешь, совершенствовать навыки. – Он хмыкнул. – Мне дали роль в «Розенкранце и Гильденстерне».

– Вау. Даже чокнутые знают, что эта пьеса для чокнутых.

– Придется наверстывать упущенное. О, кстати, вспомнил: тебе позвонят из «Бургер Варна». Можешь сказать им «нет», если хочешь, но я просто подумал…

– Из «Бургер Варна»?

– Они хотят продвигаться в соцсетях. Ты могла бы вести их аккаунт во «Флите», например? Я рассказал им, что ты, может быть, напишешь несколько скетчей или, не знаю, мини-пьес? Кажется, они прониклись. Можно было бы замутить целый веб-сериал.

– Но лицо «Бургер Варна» у нас ты, не я. Почему они мне-то… – Какая я идиотка. – Подожди. Они тебе предлагали, и ты им отказал?

– Ты единственная, чей флит привлек внимание. Ты писатель. Сама подумай: все тебя заметят, и даже не придется появляться на экране. Моника сказала, вы на какие-то курсы записались…

– Ты сделал это… для меня?

– Ну… наверное, да. – Кайл смущенно потупился, но почти сразу выдал ехидную ухмылочку. – К тому же тебе нужна будет звезда для твоих творений, правда?

Я усмехнулась в ответ. Он наклонился и взял мои ладони в свои, отчего тысячи крошечных взрывов начались у меня в пальцах, в руках, внизу живота…

– Так у нас… все в порядке?

Кайл придвинулся еще ближе. Стоя на пороге, я оказалась как раз на уровне его глаз – и видела в их зеленой глубине крошечные силуэты самой себя. Я ухмыльнулась:

– Ладно. Дам тебе второй шанс. Но только один раз. И лучше тебе в этот раз клювом не щелкать. Я не очень-то великодушна.

– Ну, на пару часов тебе придется стать великодушной, – его губы изогнулись в улыбке.

– Это еще почему?

– Потому что мы идем в боулинг.