АlshBetta - Заточенная в Золотой Клетке [СИ]

— Прощения? — вконец запутавшись и растерявшись, переспросила девушка.

— Да, прощения. Я сейчас все объясню, если позволишь…?

Белла энергично кивнула, заинтересовавшись в такой резкой перемене обстановки. Кажется, она становиться через чур доверчивой, раз говорит с этим человеком, пытавшимся избавиться от неё, прямо сейчас!

— Белла, я знаю Эдвард семнадцать лет. Я знаю все, что происходило за эти годы. Рождение Изабеллы, её смерть, и то, что было после её смерти…

— О чем ты? — непонимающе воскликнула она, задумываясь над словами этого человека.

— Он очень любил Белль, очень. Он безумно любил её и Элис. Они обе значили для него все. В тот день, когда обгоревшие останки его ребенка и друга Элис — Джейкоба, нашли недалеко от дома в лесу, я понял, что значит «умирать от горя». Самым тяжелыми для него был первый год, хотя я сомневаюсь, что дальше было лучше, но все же… В этот первый год он наделал много глупостей. Но началось все с депрессии и помешательства — ему всюду чудился её голос, её лицо, то как она зовет его куда-то… Он не спал ночами, переосмысливая каждую минуту того дня, и думая как все это можно было изменить. После мощных антидепрессантов дело, кажется, пошло на лад — он успокоился — но как оказалось, это было лишь затишье перед бурей, потому что через неделю я нашел его в её комнате, с опустошенным коробком снотворного.

Ускользнув из лап смерти, он не одумался, он продолжал медленно, но верно угасать. Бесконечная выпивка, женщины, наркота — все это кружилось вокруг него словно Земля вокруг солнца. Я безумно боялся новой попытки суицида, и поэтому находил для него все новых и новых фавориток. День за днем складывался в недели, а недели в месяца. Я уже совсем отчаялся хоть как-то изменить его образ жизни, и вдруг появилась ты… — Джаспер ухмыльнулся, прерывая рассказ, и смотря на задумавшуюся Беллу, на глазах которой серебрились слезы за боль, которую пришлось пережить Каллену практически в одиночку. Надо же, она так недолюбливала Джаспера, а оказывается он совсем не плох, он действительно настоящий друг для Каллена, только вот зачем он ей все это рассказывает?

Этот вопрос она и задала мужчине, пытаясь контролировать голос, но с горечью замечая, как он треснул на последнем слове.

— Я хочу объяснить свое поведение, Белла — вздохнул тот — Понимаешь, увидев все его муки как физические, так и душевные, я просто не мог допустить нового потрясения, заставившего бы его снова вернуть к старым попыткам самоубийства. Он увлекся работой, прославил корпорацию, стал невиданным любовником и завсегдатаем дорогих алкогольных магазинов… Я видел что ты, Белла, делаешь с ним. Я боялся, что ты разрушишь его снова, разрушишь до основания и сбежишь. Но ты оказалась сильнее. Ты оказалась сильнее всех нас вместе взятых. И меня, и Элис, и Эдварда. Фактически ты и вытянула нас из этой бездны. Я до сих пор восхищаюсь твоей силой и выдержкой, и очень счастлив, когда вижу Эдварда, таким как сегодня. Ты стала для него всем миром, даже больше чем миром. Ты стала для него кем-то вроде Белль, но не совсем. Эта разная любовь, но по силе она равна. Даже после того, как я увидел изменения в Эдварде в лучшую сторону — то, как он начал оживать и чувствовать себя человеком — я опасался тебя, пытался вас разлучить… Эгоизм это был или забота, я не знаю. Но сожалею. Очень сожалею,… а ещё безумно рад, что у меня ничего не вышло. Его место рядом с тобой, Белла. Он всю свою жизнь ждал тебя…

Растроганная признанием Хейла Белла быстро сморгнула слезы, благодарно смотря на него. Столько чувств теплилось в ней — облегчение от слов Хейла, горький осадок от краткой биографии Каллена и его мучениях, новое ощущение любви к Каллену, только к нему… все это невозможно описать словами, потому что все это находится в сердце. Не глаза, нет, лишь оно зорко. Только сердце, любящее сердце!

— Я сказал тебе все это, что бы ты мне кое-что пообещала, Белла! — продолжил Хейл, внимательно оглядывая девушку — Я хочу, что бы ты поклялась мне, что никогда не позволишь Эдварду снова потонуть в той чертовой бездне боли, откуда ты его спасла. Не позволишь ему сгореть в аду страданий, тобою причиненных… Я не знаю, могу ли верить тебе, но буду стараться, и не буду мешать. Так каков же твой ответ?

— Обещаю! — выдохнула девушка, вытирая слезы теперь уже тыльной стороной ладони, — Обещаю!

— Вот и славно, — хмыкнул Джаспер, а потом опасливо взглянул на девушку, что бы задать ещё один сложный вопрос, требовавший ответа и связанный с ним самим:

— Я, наверное, прошу многого, и если все сказанное мной меня не оправдывает, я потерплю, подожду, но хотелось бы, что бы ты честно ответила мне. Ты меня простишь хоть когда-нибудь?

— Я долго сомневалась в тебе, и не верила. Придя сюда, в этот дом, я была самой настоящей испуганной девчонкой. Меня заставляли выживать с помощью причинения боли, и я свято верила этим урокам. Ты, Эдвард, Элис — всем я делала больно, и горько раскаялась. Я сама вынуждена просить у вас всех прощения за свой чертов характер и поведение, и, конечно же, я должна понять и простить вас…

— Ну, мне на тебя незачем обижаться, все, что я делал, основано только на недоверии к тебе — хмыкнул Джаспер, наливая в бокал вино, и залпом осушая его.

— Значит, я тебя прощаю, — уверенно отозвалась девушка, а потом, будто боясь, что кто-то услышит, наклонилась поближе к Джасперу, облокачиваясь на стол:

— Я сберегу Эдварда, я не позволю ему страдать, и никому не позволю причинять ему эти страдания! — прошептала Белла, улыбаясь.

— Ну что же, я верю тебе, Белла, — хмыкнул Джаспер, осушая очередной бокал — Только не подведи меня!

— Не подведу! — игриво отозвалась Белла, и состроила милую гримаску.

— Война окончена, друзья? — ухмыляясь, решился спросить Джаспер.

— Война окончена. Друзья, — согласила девушка, и они вместе с Хейлом весело рассмеялись, радуясь, что все конфликтные ситуации разрешились мирно и благополучно. Раз и навсегда.

Этот разговор много для них значил, и много прояснили. Будем надеяться, они не забудут о своих обещаниях и дружеских намеках,… увидим!

Эдвард нерешительно приоткрыл белую дверь, ведущую в самое пекло его личного ада. Его руки задрожали ещё тогда, когда он потянул на себя дверную ручку, а уж теперь…

Он отлично помнил, где он, и что делает. Не было того тумана в голове, который описывается как полное забытье. Сегодня эта комната ещё здесь. Комната его Белль. Завтра её уже не будет. Он сотрет это помещение с лица земли, уничтожив. Он не может больше, не в силах терпеть это пламя, сжигающее его. Каждый день. Каждый час.

Сейчас Беллы нет с ним рядом, но он чувствует её присутствие в этом доме. Чувствует, как начинает забывать с ней, и прекращает вспоминать про тот ужасный день. Но как бы все ни было просто, дабы окончательно избавиться от страданий и отогнать постоянный, неизменный в течении семи лет вопрос «А что бы я мог сделать?» ему нужно заново осмотреться в этой комнате, побыть в ней, и вспомнить все до мелочей. Вспомнить и отпустить в забытье. Комната исчезнет, и боль исчезнет. Лишь приятные, добрые воспоминание о его ангелочке будут жить в его сердце. Никакой боли и отягощенности — его Изабелла хотела бы, что бы он был счастливым. И он станет. Обязательно станет, но для этого нужно сейчас собрать все силы, которые когда-либо находились в его теле. Он специально не взял с собой Беллу — зная, как может быть больно, и как он ведет себя в приступах кратковременного безумия, он решил попытаться справиться со всем в одиночку, попытаться спасти себя словно Барон Мюнхгаузен — самостоятельно вытянув за волосы из болота… А справится ли он?