АlshBetta - Заточенная в Золотой Клетке [СИ]

Он ведь был абсолютно нормальным и даже каким-то сломленным на поляне, он был добр и нежен с ней ночью… интересно, им вообще нельзя есть вместе, что бы не было таких скандалов?

— Пусти меня! — заупрямилась она, закричав.

— Веди себя, как полагается, Свон! — рыкнул Эдвард, встряхивая девушку, словно пустой мешок из под картошки. Так как Белла была совсем легкой, она довольно ощутимо почувствовала, как его пальцы снова оставляют синяки на её руке, а мозг застилает пелена гнева, обиды и новых страданий.

— Только после тебя, Каллен! — огрызнулась она в ответ, и Эдвард не на шутку разозлившись, вспомнил о том, что у него мало времени. Ему не хотелось устраивать этот скандал, но сейчас его сознание было слишком яростно, что бы принимать здравые решения.

— Тебе ЗАПРЕЩЕНО покидать комнату, поняла меня? — он гневно рыкнул прямо ей в лицо, возникая перед ней во всем величии зла. Белла испугалась его по-настоящему, но не спешила показывать свой страх. Сейчас её страх был наравне с самозащитой, а её самозащита — ядовитость. Словно у хищных скатов или плотоядных акул — она готова растерзать каждого, кто сделает ей больно. И даже Эдварда, если он продолжит в том же духе.

— Твои запреты мне НЕВАЖНЫ! — выкрикнула она, распаляя своего то ли друга, то ли врага ещё больше.

— В этом доме все подчиняются МНЕ! И ты тоже будешь ПОДЧИНЯТЬСЯ МНЕ! — заорал он, и слишком сильно сжал её тонкую руку, делая больно. Белла сжала зубы, и подняла на Эдварда злые глаза затравленного зверька, какими всегда смотрела на него во время приступов гнева Каллена.

— НИКОГДА! — яростно выкрикнула она, морщась, но смотря прямо в глаза своему обидчику. В изумрудных омутах Каллена вспыхнул дьявольский огонек, хотя он и сам уже не осознавал что творит. Когда ярость завладевает нашей головой, мы оцениваем масштаб бедствий и событий только через некоторое время… Вот и с Эдвардом было так же в этот момент…

— Пойдешь со мной! — крикнул он и как бы Белла не сопротивлялась, но силы то у него было явно больше, поэтому крепко держа её за руку, он поволок девушку в дом, буквально на глазах у всей прислуги запирая её в комнате.

— Я разберусь с тобой позже! — зашвыривая девушку в комнату, проорал он и изумленный штат прислуги замер внизу.

Эдвард слетев с лестницы, и предварительно заперев Беллу, никому ничего не объясняя и пылая безудержным, безумным, лишающим способности понимать реальность, гневом сел в свою машину, и яростно выруливая из огромного гаража, направился по прямой дороге прямо к клинике «Сто шагов», надеясь «остыть» до приезда туда…

— Что б тебя! — сквозь слезы прокричала ему Белла, ещё не осознавая, что он уже отошел от её двери. Она прошла несколько шагов по комнате, но через секунды ноги перестали слушаться её, и она оказалась на полу, среди белого ковра и обвила пальцами свою ноющую руку, где наверняка завтра будет куча синяков, и, закрыв глаза, тихо зарыдала…

Ну почему же она доверилась Эдварду вновь?

Что он с ней делает…?

Он уничтожит её… уже уничтожил…

Эдвард ехал к клинике с такой скоростью, что, казалось, деревья вообще исчезли из его поля зрения. Он был зол, безумно зол, но не на Беллу, не на Элис, а на самого себя. И эта злость была словно нож, кромсающий сердце, как кромсают мясо, прежде чем кинуть львам в зоопарке. Ему было больно и страшно одновременно, и он не знал, как с этим справиться. Сейчас скорость была его спасением, он ехал быстрее, чем двести километров в час, и не отдавал себе отчет в возможных последствиях данного решения.

Постепенно (около четверти пути) его страх стал утихать, а боль только усиливалась. Как он мог так поступить с Беллой? Как он мог снова позволить себе так вести себя с ней?

Неужели было так сложно сохранить ту дружественную атмосферу между ними, как пару часов назад? Что же это? Что за проклятье!?

В её глазах был страх, было недоверие, и была самая настоящая боль. Он сделал ей больно — снова! Какое он имел право так поступать с ней? Почему он такой ненормальный?

Самобичевание — дело хорошее, но ему крайне необходимо все исправить, причем в ближайшее время… Он бы с легкостью развернулся и вернулся к Белле, вымаливал бы у неё прощение даже на коленях, если это потребуется, но ещё один важный для него человек, которому он сейчас был нужен, ждал его в «Сто шагов», и поэтому вернуться сейчас, когда его ждут, он не мог.

Как же сложно разрываться между двумя огнями! Раньше у него никогда такого не было! Все, что он любил и чем дорожил, было рядом, а где оно теперь?

Единственные дорогие для него люди — его сестра и Белла, которые остались у него в этом мире и держали на поверхности, не давая покориться страданиям. И если Белла была для него лекарством, то с сестрой он хотел наладить отношения из-за того, что был виноват в смерти Джейкоба, которого она так сильно любила…

Наконец, он подъехал к клинике и, быстро выбежав из машины, кинулся к главному зданию корпуса, где его уже ожидал доктор Алекс Смит, назначивший ему встречу.

— Мистер Каллен, — поприветствовал его доктор, пожимая руку. Эдвард быстро кивнул, и сразу перешел к делу:

— Что с моей сестрой? Где она?

— Я отведу вас в палату, сэр, — отозвался доктор, и Эдвард уже было направился в сторону выхода из кабинета, но жестом Смит остановил его.

— Только прежде мне нужно обсудить с вами кое-что, — доктор гостеприимно указал на стул у его рабочего стола, и Эдвард, взволнованный ссорой с Беллой и происшествиями с Элис, так же быстро, как и пришел, опустился на стул.

— Мистер Каллен, я диагностирую в этой клинике уже почти десять лет, — он изогнул бровь, приподнимая очки для большего эффекта специализации, — но даже мне ещё не приходилось сталкиваться с пациентами как ваша сестра…

— Что с ней? — растерянно спросил Эдвард, и его руки сжались в кулаки от новой волны ненависти к себе.

— Здесь имеет место серьезная психологическая травма, — объяснял доктор. — Девушка не нуждается в лечении в этом заведении, потому что ей необходима просто психологическая помощь. Только грамотная, иначе мы можем только навредить. Мы пробовали применять шокотерапию, но опыт показал, что это мало что дает. Она, прямо скажу, не сумасшедшая, а просто убитая горем.

— А как же звонки других врачей о том, что она проклинает всех и меня в том числе? — с сомнением спросил Эдвард.

— Это не сумасшествие, это просто боль. Личная трагедия. Скажите, мистер Каллен, была ли в жизни вашей сестры какая-нибудь трагическая обстановка, трагический поворот событий?

— Да… — отозвался Эдвард, борясь с дрожью в голосе. — Её любимый человек скончался во время пожара…

— Ну, тогда это все объясняет, — расслабленно откинулся на спинку кресла доктор. — Вам нужно просто отдать мисс Каллен в руки грамотному специалисту, и ваши проблемы решатся. В этом заведении ей нужды нет, скорее ей необходима госпитализация в психологический диспансер, недалеко отсюда, милях в тридцати, — задумчиво изъяснялся доктор, а Эдвард начинал терзаться все сильнее. Как он мог отправить сестру в психушку, когда у неё с головой — в прямом смысле — все было в порядке? Она просто испытывала боль, но не повредилась рассудком… Какой же он идиот! Но тут виноват не только он один.