Дмитрий Быков - Синдром Черныша. Рассказы, пьесы

Е.С. (гладя ее по руке старомодным, покровительственным жестом). Деточка, это очень лестно, но вы сильно преувеличиваете. Мы и в магазин ходим, как все, и любимых теряем, как все. И уверяю вас, когда меня оставил Илья Алоллинариевич, этот опыт мне ничуть не помогал играть... (Пауза.) ...в «Стряпухе»...

ОЛЕСЯ. Ну не знаю. Значит, всем плохо, это еще хуже. (Усмехается.) Ну вот, а я студентка, мне выпускаться, пятый курс, работы нет, халтуры нет, в Москве не зацепилась... Диплом надо писать, а какой мне в таком состоянии диплом? Мать пишет, — у меня мать в Ижевске, — что зарплату не платят пятый месяц и нет денег на почтовые марки. Не подумайте только, что я с Петей за прописку, за квартиру, — Петя сам из Екатеринбурга и вообще голь перекатная. Но как-то я думала, что обживемся... Он, знаете, — вот вы не поверите, и я сама сейчас не верю, но мне доставляло удовольствие стирать его носки.

РЕШИТЕЛЬНЫЙ. Этого удовольствия я тебе гарантирую навалом.

ОЛЕСЯ. Это у вас так глупо получилось, что я даже не буду отвечать. Потому что вы меня купили, и теперь я, конечно, буду слушать все, что вы скажете.

Е.С. Вы продолжайте, деточка...

ОЛЕСЯ. Ну и вот. И что самое ужасное, он ушел не к кому-то, а просто так. Он сказал, что от меня исходит дискомфорт, а ему надо покоя. Я так старалась, чтобы был уют! И когда мы еще снимали вместе эту комнату, я там всякие развешивала идиотские картинки, какие-то крымские камушки, — я сейчас, как вы понимаете, буду реветь, но это ничего.

ДОКТОР. Вообще вам не нужно себя растравлять.

КУЗДРИН. Это очень вредно и в геморроидальном отношении.

Доктор с ненавистью смотрит на Куздрина.

ОЛЕСЯ. Вот. И я тогда подумала, что могу сделать со своей жизнью что угодно. А тут на факультете вывесили эту объяву, про «Вторую руку», — и я пошла. Они мне заплатили довольно прилично, только мне теперь деньги все равно не так нужны. Я уже ту квартиру не могу снимать, потому что не могу ее видеть.

КУЗДРИН. Господи, как дешево...

ДОКТОР (недослышав). Что дешево?

КУЗДРИН. Все дешево! Если вы устраиваете тут игры в интерактивность, в контакт с залом — пусть, ради Бога, это все было триста тридцать раз, в Париже было, в Америке было, два раза у Брука было, — пожалуйста! Не можете ничего придумать, расписываетесь в собственном бессилии — очень хорошо, в своем роде даже показательно! Это, конечно, все равно что вместо рецепта бесконечно переписывать диагноз, но мы с удовольствием посмотрим и этот ваш... анализ мочи. Но когда у вас посреди этой лажи начинается претензия на чуйства — это катастрофа, понимаете? Причем этическая, а не эстетическая! (К Олесе.) Как вы, вы согласились это играть? Я же видел вас на третьем курсе Щукинского в «Клитемнестре», это было почти прилично!

ОЛЕСЯ. Вы не могли меня там видеть, я учусь в МИСИСе...

КУЗДРИН (машет рукой). А, бросьте! Вы что, не понимаете, что это суперпрофанация? Если человек берется писать или играть несчастную любовь, он либо должен это делать без пошлостей, либо вообще... (Замолкает, собирается спуститься в зал.) Нечего тут делать, права была Осинина...

ПОСТАНОВЩИК (выбегая из-за кулис). Скотина!

КУЗДРИН (оборачиваясь). Смотрите-ка, живой!

ПОСТАНОВЩИК (дает Куздрину пощечину). Это вам от всей души!

КУЗДРИН (печально). Это тоже уже было... (Спускается в зал.)

Входят Елена и Паша.

ЕЛЕНА. Аркаша не придет. Он упал и разбил себе лицо-о...

ПАША. Поскользнулся.

ПОСТАНОВЩИК (принюхивается к Паше). Пил?

ПАША. Никогда в жизни. (Хохочет.) Слушай, я придумал колоссальный ход. Раз уж мы тут все равно и дела

не делаем, и разойтись не можем, давайте, что ли, клуб знакомств организуем. А то что, стоим на сцене, трендим, трендим, толку никакого. А так хоть польза будет.

ЕЛЕНА. Глупости какие...

ПАША. Ничего не глупости, я вот, например, обожаю брачные объявления читать. Скорпион-Свинья без вэпэ ищет Собаку-Деву, жэпэ имеется. А тут вживую, представляете? Есть желающие? А то я по порядку вызывать буду: первый ряд, первое место, к доске с кратким рассказом о себе, подготовиться месту второму.

На сцену выбегает Библиотекарша.

ПАША (удивленно). Ой! Желающие!

БИБЛИОТЕКАРША (нервно). Вы меня простите, товарищи, но все-таки так нельзя. (Паше.) Я знакомиться ни с кем не собираюсь, я не об этом хочу сказать. Просто вы поймите, я за месяц собиралась в театр. Для меня это, может быть, единственный просвет какой-то, я библиотекарь по образованию, работаю на художественном абонементе. Сколько там платят, сами знаете, я после работы подрабатываю компьютерным набором. Но вот я все работаю, работаю, у меня уже руки отваливаются, мне как-то надо ребенка поднимать. У меня дочери девять лет, она сейчас в больнице. Вы, конечно, подумаете, — что за мать такая, у нее ребенок в больнице, а она в театр пошла, но там, во-первых, после шести все равно никого не пускают, а потом, если я буду дома сидеть и печатать и думать, что денег нет и как она там в больнице без меня, я просто с ума сойду.

Е.С. (участливо). А работу поменять не пробовали?

БИБЛИОТЕКАРША (не обращая внимания). Я же стараюсь как-то не опускаться, в театр ходить, в музеи, на выставки, и вот я прихожу в театр и думаю, что хоть на два часа я забуду про аптеки, про главврача этого, хама, про то, что у меня пробел западает... Я хочу хоть ненадолго это все оставить за дверью, посмотреть классику, не думать, в конце концов, что на мне надета эта юбка безобразная, потому что я ношу не то, что хочу, а то, что со студенчества еще осталось или бывшая свекровь отдала без надобности... И вот прихожу я со всем этим в театр... оплот духовности!., храм искусства!... а вы меня берете мордой и окунаете обратно в это все: вот где твое место! Вот сиди и не вылезай! Я понимаю, у всех плохо, но должна же быть, я не знаю, какая-то профессиональная этика, порядочность, что ли... (Спускается в зал.)

В это время на сцену уже вышел мужчина средних лет, на вид бизнесмен.

БИЗНЕСМЕН (библиотекарше). Подождите, не уходите, пожалуйста, да-да, вы, не знаю как сказать... мадам! Сударыня!

БИБЛИОТЕКАРША (мрачно). Уважаемый товарищ, увтов для краткости.

БИЗНЕСМЕН. Ладно, увтов, только вы не уходите пока, я вам сказать кое-что хочу. Вы английским владеете?

БИБЛИОТЕКАРША. Госкурсы иняза в восемьдесят девятом, ну еще поступления стараюсь читать, а что?

БИЗНЕСМЕН. Секретаршу уволил, дура потому что была, мне умный человек нужен на хороший оклад.

БИБЛИОТЕКАРША. И вы думаете, вы мне рубль покажете, я сразу обрадуюсь и побегу?

БИЗНЕСМЕН (заводясь). При чем тут рубль?! При чем тут рубль, я ненавижу эту нищую спесь, я вам про одно, вы мне про другое, «Интернационал» еще спойте. Про духовность мне расскажите. Я же ужас какой бездуховный, если у меня сто долларов есть. (После паузы, неожиданно.) А у меня вот кошка вчера умерла. И врача ей на дом вызывал, и препараты ей кололи дорогие, а она все равно... И никому ведь не скажешь, никто не поймет: солидный человек, гендиректор фирмы из-за кошки убивается. А я ее вспомню — у меня, извините, чуть не слезы на глаза... Она так мучилась, ходить уже не могла... Плакала. Смешно.