Дмитрий Быков - Синдром Черныша. Рассказы, пьесы

МИША. Это вы про носорогов начитались. А медведь — он тихий. Сидит себе там и делает мумие.

НЕСОГЛАСНЫЙ. А вы сами разве не чувствуете, что уже слегка косолапите?

МИША. Давайте, давайте отсюда. Как пришли, так и уйдете. Съедаться ему... У меня детей двое.

НЕСОГЛАСНЫЙ (стоя на подоконнике). Если бы каждый думал о том, что у него двое детей, мы бы до сих пор жили в пещерах рядом с дикими зверями.

МИША. А сейчас мы как живем?

Рев медведя.

Несогласный качает головой и вылезает в окно.

Почти одновременно вбегает Алик с компанией одноклассников, одетых в медвежьи маски или костюмы.

АЛИК. Папа! Папа, слышь! Я возглавляю школьное отделение движения «Мишутки»!

МИША (не расслышав). «Не шутки»?

АЛИК. Подожди, сейчас мы тебе покажем монтаж!

Дети выстраиваются по росту.

ПЕРВЫЙ.

МИША. Минуточку. Какие шансы? Шансы на что? АЛИК. Папа, если ты будешь перебивать, мы не покажем монтаж.

МИША. Молчу, молчу...

ВТОРОЙ.

ТРЕТИЙ.

ЧЕТВЕРТЫЙ.

МИША. Погодите, погодите. Каким образом борются за мир?

АЛИК. Пап, не придирайся. Мы же торопились. И потом, конечно, он борется за мир. Кто же нападет на страну, где в ванной у каждого медведь? МИША. Алик. Я хочу сказать тебе очень серьезно. Мальчик мой. Я понимаю, что тебе нравится быть главным мишуткой. Но я не уверен, что это для тебя хорошо.

АЛИК. Пап, что значит — уверен, не уверен? Ты знаешь, что комиссару после десятого в Высшую школу экономики можно без экзаменов?

МИША. А что такое комиссар?

АЛИК (стремительно тараторя). Комиссар — это старший над десяткой, в десятке две пятерки, старший над пятеркой — шестерка, пять комиссаров — звездочка, старший над звездочкой — комстар, пять комстаров — бригада, старший над бригадой — бригадур, пять бригадуров — кулак, кулак летом поедет на озеро с Биномом.

МИША (совершенно запутанный). А что Бином делает на озере?

АЛИК. Бином проводит смотр кулаков и проверяет работу по направлениям.

МИША. По каким направлениям, мальчик?

АЛИК. Старшие уже по демографии, младшие пока подметают.

МИША. Что они подметают, Алик? То, что останется после старшей демографии?

АЛИК. Пап, ну чего ты цепляешься? Я тебе потом брошюру принесу, там все написано. Мы вообще-то за мумием.

МИША. Зачем тебе мумие?

АЛИК. Мазать несогласных. Сейчас на улицу пойдем, будем спрашивать — вы согласный или несогласный? Несогласных будем мазать, чтобы согласились.

МИША. Алик... Ребята, подождите пока в парадном, ладно?

АЛИК. Папа, у меня от моей пятерки секретов нет.

МИША. Хорошо. Если ты сам хочешь, то хорошо. (Пауза.) Алик... Ты уверен, что хочешь поступить в Высшую школу экономики?

АЛИК. Точняк, пап. Это же наша школа.

МИША. В каком смысле наша?

АЛИК. Ну, в каком все наше. Если я теперь пойду в армию, то это будет наша армия. Если в магазин — то в наш магазин. Если бы не мишутки, я пошел бы в обычный. А так пойду в наш. Все то же самое, но вкус уже совершенно другой.

МИША. Ты же хотел стать пожарником.

АЛИК. Так это когда было!

МИША. Или полярником.

АЛИК. Это еще раньше.

МИША. Или акробатом...

АЛИК (утомленный). Пап, это все можно потом. После Высшей школы экономики. Ладно, где мумие? (Берет ведро.) Пап, я не скоро. Нас обещали после этого в кафе-мороженое.

МИША (грустно). Помыться не забудь. А то не пустят еще.

АЛИК (снисходительно, как младшему). Пап? Что значит — не пустят! Это же наше кафе-мороженое.

МИША. Там все в мумие?

АЛИК. Ну, кто в чем... Но ты же знаешь, какое щас время. (Уходит, унося ведро.)

МИША ( один). Ты слышишь? (К двери ванной.) Слышишь, сволочь? Слышишь, тварь, что ты с ним сделал? Откуда ты взялся на нашу голову, бурый черт, что ты мне вытащил из ребенка?! Правда, что ли, миазмы от тебя идут...

ЖЕНА (входя с сумками). Ну как, что наш маленький друг? Ты смотрел?

МИША (с отвращением). Что ты тащишь?

ЖЕНА. Это к ужину, если приедет Бином. Ты же понимаешь, надо что-то предъявить. Мы не можем просто так.

МИША. Что ты хочешь предъявить?

ЖЕНА. Знаешь, я подумала, что надо обыграть тему. Ну, мед, варенье — все это само собой. Салат «Медвежье здоровье», зеленый, с редисом. Оленина по-таежному — ну, ты понимаешь, с грибами. (Выкладывает продукты — частью на стол для разделки, частью в холодильник.) Я только суп еще не решила — свекольник или щавельный...

МИША. Сделай два в одном. Бином же.

ЖЕНА. А что, идея. Сделаю два, пусть выбирают. Должен же быть какой-то выбор, правильно?

МИША. Если хочешь соответствовать — выбирает пусть он, но решать должна ты.

ЖЕНА. Тогда свекольник. Или щавельный? Или свекольник? Ты как думаешь?

МИША (грустно). Видишь, ты совсем уже отвыкла решать сама.

ЖЕНА. Тогда свекольник.

МИША. Маш, я хочу, чтобы эту тварь убрали отсюда.

ЖЕНА. Какую?

МИША. Ты знаешь какую.

ЖЕНА. Зоолога? Но он очень милый, по-моему. Интеллигентный.

МИША (взрываясь). Черт тебя подери! Ты совсем уже ничего не понимаешь, да? Вообще уже отучились мозгами шевелить?! Я говорю про эту тварь, которая самозародилась!

ЖЕНА (настораживаясь). Что ты хочешь с ним сделать?

МИША. Я понятия не имею! Пусть его заберут. Какая разница. Пусть держат в клетке хоть на Красной площади, но я здесь у себя больше не намерен... я не могу, я не стану... категорически! Они уродуют Алика, они заставляют меня врать, они приносят деньги, которых я не заработал, ты варишь какую-то медвежью болезнь, весь дом пропах медвежьим дерьмом, целители учат жрать его, это не моя жизнь! Мы имеем право, мы ни в чем не виноваты, пусть они его заберут туда, где ему место, туда, откуда он вылез!

ЖЕНА. Григорьев. Успокойся. Выпей воды.

МИША. Я сейчас выпью, только не воды...

ЖЕНА (неожиданно миролюбиво). Чего хочешь, того и выпей. Только учти: если ты его выгонишь, я уйду с ним.

МИША. С зоологом?

ЖЕНА. С медведем.

МИША (в оцепенении). В каком смысле с медведем?

ЖЕНА. В том смысле, что здесь выбирать придется тебе. Ты же у нас любишь выбирать? Вот и выбирай: или мы оба остаемся, или вместе уходим.

МИША. Ты... ты полюбила его?

ЖЕНА (устало). Полюбила я тебя, двадцать лет назад, теперь уж ничего не поделаешь. И за эти двадцать лет, Григорьев, я не видела жизни, хотя ты не худший вариант. Ты нормальный, Григорьев, ты даже хороший, но ты никого и ничего не умеешь замечать, кроме себя. И когда у меня начинается наконец нормальная жизнь, ты хочешь одним движением все обрушить, потому что тебе, видите ли, не нравится мумие. А что у нас впервые есть деньги, и что меня впервые видят люди, и что Стариковы видят меня по телевизору и понимают, из кого вышел толк, а из кого нет...