Екатерина Вильмонт - Птицы его жизни [litres]

Она говорила с такой болью, что у меня сердце кровью обливалось.

– Я понимаю, это все чудовищно. У Коти отцовский характер, оба упертые… Андрей не позволяет мне даже говорить о Коте и Котя такой же… Глашенька, вы, вероятно, думаете, за каким чертом эта старая кошелка изливает мне душу…

– Ничего подобного, я прекрасно понимаю, что иной раз малознакомому человеку легче излить душу, чем кому-то из близких…

– А их у меня практически нет… близких. Все как-то растеклись по миру… Да и успехи Андрея в бизнесе многим не дают покоя. Он ведь в сущности уже не столько ученый, хоть и академик, сколько успешный бизнесмен… А сына нет! – горестно констатировала она. – Но вот зачем я позвала вас, Глаша… Я хочу найти сына! Помогите мне, одной мне не справиться.

– Но чем же я могу помочь? – растерялась я.

– Я пыталась искать в соцсетях, но, сами понимаете, Константин Борисов – это почти как Иванов или Сидоров. Скажите, вы случайно не знаете частного детектива?

– Частного детектива? Знаю! Знаю! Один мой одноклассник стал частным детективом! У нас в позапрошлом году была встреча выпускников, и он дал мне свою визитку! – обрадовалась я.

– В самом деле? Это просто чудо! Глаша, умоляю, обратитесь к нему, я заплачу любые деньги!

– Вы хотите, чтобы я к нему обратилась?

– Да! Именно вы!

– Но почему я? Не понимаю, если честно.

– Не знаю, как вам это объяснить… Знаете, сколько раз я хотела обратиться к детективу… Но всякий раз меня что-то удерживало. Бога ради, Глаша, сделайте за меня этот первый шаг, а там уж будет видно…

– Хорошо, нет проблем, я это сделаю, только я же не знаю никаких вводных данных, кажется, это так называется.

– Я предвидела это.

Людмила Арсеньевна полезла в сумку и достала оттуда небольшой блокнотик.

– Вот тут все данные, все особые приметы, родинки.

– А фотографии?

У нее из глаз полились слезы.

– В доме не осталось его фотографий. Не знаю даже, кто это постарался, Котя или же Андрей. Но Андрей божится, что это не он… Да, это вполне в духе Коти… уничтожить все следы… всю память…

– Людмила Арсеньевна, не плачьте ради бога, я сделаю все от меня зависящее… А хотите, я сию минуту позвоню Грише?

– Его зовут Гриша?

– Да, Гриша Кремер.

Я достала из сумки визитницу, порылась в ней и нашла карточку Гришки.

Он откликнулся сразу.

– Кремер, привет, это Глаша.

– Юрлова, ты?

– Я, Кремер, я! Не ожидал?

– Факт, не ожидал! Нешто за мужиком последить надумала?

– Еще чего! Нет, Гриня. У меня к тебе очень важное и, думаю, сложное дело.

– Интересно!

– Давай не по телефону!

– Давай! Я сегодня свободен, может, встретимся, поговорим? Приезжай ко мне в контору.

– А ты где обретаешься?

– Улица Хулиана Гримау, знаешь, где это?

– Кажется, в Черемушках?

– Точно. Приедешь?

– Конечно. Буду у тебя через часик-полтора, самое большее. Говори точный адрес.

Я записала адрес.

– Вот видите, Людмила Арсеньевна, как удачно складывается! Может, это хороший знак… Вдруг Гриша найдет вашего Котю?

– Боже мой, Глаша, вы просто чудо!

– А может быть, поедем к нему вместе? Он славный малый…

– А зачем я нужна? Мне страшно, Глашенька…

– Хорошо, сейчас я поеду одна, но он может не согласиться, так сказать, с чужих слов…

– Ну, если я ему понадоблюсь, тогда я встречусь с ним, без вопросов! Но сразу… Я боюсь…

– Ну хорошо. Я поеду к нему, к счастью, это недалеко, и потом позвоню вам. Если Андрей Олегович уже будет дома, вы сможете разговаривать?

– Господи, конечно, Андрей совершенно не интересуется моими телефонными разговорами. Спасибо вам, деточка, вы хороший человек…

Контору Кремера я нашла не сразу, пришлось позвонить ему, и он меня встретил.

– Привет, подруга! Что стряслось? Кофе хочешь?

– Нет, пока не хочу.

– Ну, рассказывай!

Я рассказала и отдала ему блокнот.

– Задача мне ясна, но обойтись без контакта с мамашей этого Борисова я не могу. Мне необходимо узнать, с кем он дружил, общался, чем увлекался, словом, куча всяких сведений. А тут, видишь ли, родинки… Чтобы увидеть его родинки, его надо еще отыскать. Может, он вообще живет в Австралии… Да, задачка, прямо скажем, непростая… А эта тетенька готова платить?

– Да. Они люди отнюдь не бедные.

– И еще, как я понимаю, все это втайне от папаши?

– Ну да.

– Знаешь, если бы не ты, я бы не взялся. Эту иголку придется искать даже не в стоге сена, а в стогах, раскиданных по всему свету… Но с другой стороны, это интересно! А что, неужели там даже детских фоток не сохранилось?

– Этого я не знаю.

– А можешь выяснить?

– Сейчас?

– Да нет, мамаша почти двадцать лет ждала, подождет еще.

– А что тебе дадут детские фотографии?

– Да есть такие программы… По детскому портрету можно примерно составить себе представление о том, каким человек будет через много лет. Приблизительно, конечно, но все-таки…

– С ума сойти!

– Вот, например, можно прикинуть, как ты будешь выглядеть в старости. Хочешь?

– Нет, спасибо, это я еще успею! А вот скажи мне честно, Гриша, это вообще реально?

– Что?

– Найти практически незнамо кого и незнамо где. Пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что?

– Реально. Хотя и нелегко. Но без Интернета и всех современных программ я бы не взялся.

– Мать искала в соцсетях…

– Не смешите мои тапки!

– Кремер!

– Но предупреждаю, дело не быстрое.

– Да я понимаю. И Людмила Арсеньевна тоже понимает.

– Вообще, задача интересная. Ну, а как сама живешь, замуж чего не выходишь?

– Отвечаю по пунктам. Живу хорошо, замуж не стремлюсь. А ты? Ты женат?

– Да где там!.. Да и одному как-то веселее. А у тебя есть кто-нибудь?

– Есть, – ни на минуту не задумавшись ответила я.

– И кто он?

– Гончар.

– То есть: горшки лепит?

– Ага. Горшки.

– Ты серьезно?

– Абсолютно!

– Надо же… Слушай, Юрлова, я всегда думал, что ты такая вся из себя… А тут гончар! И где он свои изделия сбывает? На рынке?

– Нет, на своих персональных выставках.

– А, понял! Он, значит, гончар высокого полета?

– Именно! – захлопала в ладоши я. – Именно! Гончар высокого полета!

Мирослав потерял покой. Работа не ладилась. Все, что выходило из-под его рук, просто никуда не годилось. И он с остервенением изничтожал сделанное. Для работы ему было нужно душевное равновесие, но он в последнее время начисто его утратил, и чем больше неудач было, тем яснее он понимал, что это заколдованный круг.

– Ничего, Мирек, это творческий кризис, у всех бывает, – пыталась успокоить его Анетта. – Успокойся, не накручивай себя!

– Легко сказать, а что я покажу в Копенгагене?

– У тебя много прекрасных работ, к тому же время еще есть!