Юрий Подопригора - Перекрестки

Но Равилю не спалось по другой причине. Света. Почему она так поступила? Фактически, бросила его в беде. Уехала в тот же самый день, не оставив весточки, без предупреждения. С каким-то левым мужиком. Забрала вещи из дома и исчезла. Света, это же его Света! Так не бывает.

Или бывает? Сучка, чертова сучка, шлюха. Равиль вспомнил их знакомство. Отраслевая конференция, случайно оказались по соседству в зале. Света, ослепительная, элегантная, влекущая. Менеджер корпоративного отдела, она отвечала за привлечение в банк крупных клиентов. Поле конференции по кофе, затем сразу к нему. И до утра. Кстати, утром в ее сумочке нашлась зубная щетка и смена белья. Тогда ему это показалось милым и смешным. Милым? Шлюха, шлюха…

Кого она нашла позавчера там, на склоне? Сделку всей своей жизни? Как это называется, перебросила активы?

Да нет же. Не может быть, это же его Света, светлая, любимая, открытая, заботливая, верящая и верная. Нет. Завтра он проснется, и все будет хорошо. Он просто упал, сильно ушибся, причем, головой, сейчас надо отдохнуть, а потом все встанет на свои места.

***

«Местный» психиатр на больничном. Почти каламбур. Принимает доктор из диспансера, специально пригласили, дважды в неделю плановый прием.

К одиннадцати, строго по назначению, Равиль прошел в соседнее крыло. Физически он чувствовал себя значительно лучше. Отечность лица спала, синяки побледнели. Ушибы почти не беспокоили, и даже нога, не то переломанная когда-то, не то целая, совершенно перестала ныть.

Но на душе легче не стало. Равиль по-прежнему не помнил полдня после падения. Последующие события не стыковались друг с другом, картина не складывалась, постоянные сомнения — где реальность, где бред? Впрочем, он начал привыкать к новой ситуации. Главное правило — не реагировать сразу, какую бы информацию ни сообщали. Все происходящее с равной вероятностью может оказаться и явью, и сном. Просто сиди, кивай и молчи. Копи факты, когда-нибудь разберешься.

А вот поминутно проверять телефон Равиль перестал. Судя по всему, Света сделала свой выбор и не сожалеет о нем. Что же, пусть будет счастлива.

На скамейке напротив кабинета дожидался приема забавный персонаж. Худой, низкорослый, лысый, он поразительно напоминал Луи де Фюнеса в его лучшие годы. Равиль поздоровался, присел рядом, начал изучать свою медицинскую карту. На каком языке эти каракули? Луи де Фюнес закинул ногу за ногу, покачал полминуты, поменял ноги. Затем встал, прошелся по коридору, снова сел. Огляделся по сторонам.

— Вы должны знать. Просто обязаны. Они скрывают, но это же так очевидно!

Равиль с интересом оторвался от дешифровки.

— Простите, вы о чем?

— Мир. Все в нем закономерно. Случайностей не существует. Все взаимосвязано. Абсолютно все.

Каждую фразу Луи словно выкрикивал. Но шепотом. Равиль начал понимать, собеседник не в себе, мягко говоря.

— Они скрывают, но все на поверхности. Они показывают нам декорации, но меня не обманешь. Теперь меня не обманешь. Я хочу, чтобы знали и вы.

— Извините, но…

— Вы можете попробовать сами, убедиться легко. Машины. Номера. Ни одного случайного числа. Ни одного.

— То есть?

Равиль вдруг почувствовал любопытство. Мир определенно сошел с ума, но если поделать с этим нечего, остается только развлекаться.

— Мне недавно было даровано знание. Иду по улице. Вдруг вижу — если прибавить номер серой Хонды к красной Тойоте, получится номер черного БМВ, и все они рядом стоят, понимаете? А если их перемножить, получатся номера еще двух соседних машин.

— Не может быть!

— Это проявляется по-разному. Иногда надо возвести в степень и взять первые три цифры. Или логарифмировать. Нужно лишь угадать, какие операции с какими номерами проделать. Но они все взаимосвязаны, всегда. Это факт.

— И как вам это удается?

— Обижаете.

Де Фюнес протянул Равилю ручку и свою медкарту.

— Напишите тут на обороте шесть, или семь, восемь чисел. Любых. Например, год рождения. Рост. Вес. Зарплату в рублях. Зарплату в долларах. Что угодно.

— Только целые числа?

Равиль решил сыграть на полном серьезе.

— Любые. Мне все равно. А теперь пишите. Где-нибудь у себя пишите, а мой листок мне дайте. Вот так. Записываете? Их произведение сто шестьдесят миллионов четыреста двадцать пять тысяч шестьсот восемьдесят восемь. Их сумма…

Собеседник Равиля устремил взгляд вдаль и без паузы продиктовал результаты попарного перемножения и суммирования, деления первого числа на второе, затем второго на третье и так далее. Даже сумму факториалов, которая получилась фантастически огромной.

— Сафиуллин? Проходите, пожалуйста.

Дверь кабинета приоткрылась.

— Вы можете сами проверить. Возьмите калькулятор. В телефоне у вас есть. Но я вам не рассказал про телефоны. Это еще интереснее…

— Извините, вызывают.

— Запомните, все взаимосвязано. Потому что мир — это декорация. Он не настоящий. В настоящем мире есть свобода выбора, а здесь ее нет. Они просчитали все наперед.

Равиль, кивая и поддакивая, аккуратно скользнул в кабинет, с облегчением вздохнул, закрыл за собой дверь.

***

Равиль представлял себе психиатра стереотипно — эдаким седым дедушкой с бородкой и в очках, привет Зигмунду. Но за столом, спиной к окну, сидел совсем молодой парень, лет тридцати. Из-под халата выглядывала красная клетчатая рубаха, на шее болтались какие-то амулеты на ремешках. Но главное — дреды, самые настоящие. Типичный растаман из молодежных комедий, не хватает лишь косяка с травкой. Но голос оказался неожиданно душевным, низким, глубоким.

— Садитесь, Равиль Фат-хут-динович. Как себя чувствуете?

— Можно просто Равиль.

— Спасибо, мне так действительно удобнее. Вы тоже можете называть меня просто Михаилом. Что вас беспокоит, рассказывайте.

— Да особо ничего. Позавчера… ой, поза-позавчера, то есть, в воскресенье катался в Карагеше, упал, вроде сотрясение. Очнулся вечером в больнице, привезли в город, на следующий день здесь оказался. Ничего страшного, чувствую себя лучше.

Равиль твердо решил придерживаться самой элементарной версии. Упал, очнулся, гипс. Иначе точно психом посчитают.

— Видите, какая история. В направлении указано, вы не просто теряли сознание, вы несколько раз приходили в себя, говорили, ели, ходили. А сейчас этого не помните. Это указывает на подавление одних очагов мозга и гиперактивность других. Ничего страшного, все восстанавливается, надо лишь подобрать правильное лечение. Скажите, у вас не возникает порой ощущения, что все вокруг незнакомое? Или какие-то отдельные предметы или люди — вы их вроде должны знать, но узнать не можете? Или словно что-то не так, а что именно — понять трудно?