Ася Лавринович - Там, где живет любовь

Я только пожала плечами.

– Я решила, что Люсе может понадобиться моя помощь.

– А я как подумаю, чем все могло закончиться… Я слишком в тебя влюблен, чтобы это пережить.

Никита перехватил мою руку и прижал ладонь к своим губам. Похожие слова я слышала совсем недавно от мамы, но почему-то больше прониклась признанием Ярового. Все это странно, но, лежа на земле под осыпающимися звездами, перед тем как небо рухнуло, я успела подумать только о Никите…

Яровой по-прежнему не поднимал голову и только держал мою ладонь у своего лица. Я чувствовала его горячее дыхание. А у меня в памяти всплыл тот вечер, когда отец слег с температурой и я приносила ему в постель чай. Тогда папа сказал, что любовь – это когда о тебе заботятся.

– Пока тут лежу… – начала я каким-то чужим надорванным голосом, который в любую секунду мог сорваться. – Все думаю, чего мне на самом деле все это время не хватало.

– М-м? – промычал Никита.

– Мне просто хотелось, чтобы обо мне хоть кто-то по-настоящему беспокоился…

На мою выписку из больницы пришли все ребята. Я снова оглядывала их с восторгом. Как здорово, что это непростое лето свело меня с такими людьми. Все разные, со своими тараканами, или, как говорит наша Руднева, с «интересами». И как здорово, что мы друг друга нашли.

– А за тобой уже приехали, красавица! – проговорила пожилая медсестра, помогая мне пересесть в кресло-коляску. Я удивилась. Ждала, что тетя Соня вызовет такси, но не думала, что она и сама приедет. И еще в голове вдруг щелкнула безумная идея, что у мамы все-таки получилось прилететь в Россию… Но когда меня выкатили в коридор, первым делом у стойки дежурной медсестры я увидела Катерину. Смущенную, без привычного макияжа, но, как всегда, на высоких шпильках.

Иногда некоторые вещи не происходят просто потому, что им не суждено произойти. Сколько бы ты ни смотрел на падающие звезды, загадывая желание, ни скрещивал пальцы, ни молился, ни кидал монетки в море, ни «сжигал» свою мечту в бокале с шампанским на Новый год… Ничего не сбывается просто потому, что не судьба. Нужно принять это как данность и жить дальше. Несмотря на то что сердце временами будет по-прежнему саднить…

Ребята, увидев Катерину, немного смутились. Возможно, Ира и Никита успели ввести в курс дела остальных. Да одноклассники и так были знакомы с брюнеткой – по коллажу Соболь в школьном «Подслушано».

– Ты могла бы мне лично передать фрукты и цветы, – с укором произнесла я, глядя на Катю.

Катерина покраснела.

– Не была уверена, что ты захочешь меня видеть. Тетя Соня не смогла тебя забрать, у нее внуки приболели…

Никита молча катил меня по двору медгородка, а все остальные шли рядом. Наверное, из-за Катерины никто не решался первым нарушить напряженную паузу. Только колеса кресла-коляски поскрипывали…

– Но я тысячу раз обрывал провода… – тихо затянул Никита. Я подняла голову и с глупой улыбкой посмотрела на него. Яровой продолжал негромко напевать себе под нос, как бы между делом: – Сам себе кричал: «Ухожу навсегда»…

– Никит, ты чего? – спросила Руднева.

Катерина тоже удивленно покосилась на Никиту. Зато Ирка сразу все поняла и весело подхватила:

– Непонятно, как доживал до утра… Салют, Вера!

К воротам меня уже катили под громогласный хор, удивленные взгляды из распахнутых окон больницы и мой счастливый смех.

За воротами меня ждала старенькая зеленая «девятка».

– Это отца, – смущенно сказала Катерина. – Если б не я, давно бы и ее пропил.

Парни помогли мне расположиться на заднем сиденье машины. Когда «девятка» отъезжала, ребята махали и кричали что-то ободряющее мне вслед. Я оглядывалась до тех пор, пока друзья не скрылись с горизонта.

– Твой папа попросил, чтобы я помогла тебе оформить экспресс-визу, – сказала Катерина, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

– Я лечу к нему в Италию? – задохнулась я от восторга. – Это была твоя идея?

– Ему пора немного повзрослеть, а тебе – хорошенько отдохнуть, – неопределенно ответила Катерина.

За окном пролетали сосны и высокие фонарные столбы.

– Знаешь, ты бы могла переехать к нам, а деньги, которые тратишь на съем комнаты, отдавать за уроки хореографии, – подумав, предложила я.

– Я уже стара для танцев, – усмехнулась Катерина.

– Думаю, все в твоих руках.

Радио здесь не ловило, только тихо хрипело, убаюкивая. Я попыталась уснуть. Катерина что-то негромко мурлыкала себе под нос. Чуть позже я все-таки разобрала мотив песни, которую пели для меня ребята. Катерина странно шмыгнула носом. Я тут же открыла глаза и отыскала ее взгляд в зеркале.

– Ты что, плачешь? – поразилась я.

– Вера, у тебя такие классные друзья! – с чувством произнесла Катерина. – У меня таких не было. У меня вообще друзей в школе было мало. Я плохо одевалась, средне училась. Некоторые одноклассники в открытую смеялись надо мной и над мамой, которая зачем-то приходила пьяной на родительские собрания. Чтобы меня опозорить, наверное.

– А моя мама почти не ходила на родительские собрания, – сухо сказала я, глядя в окно. Высокие сосны сменились бескрайними желтыми полями. – А теперь даже не знаю, приедет ли на мой выпускной.

– Помнишь нашу первую встречу? – спросила Катерина, не оборачиваясь ко мне. Она сосредоточенно вела машину, крепко ухватившись за руль. – Господи, как я волновалась! Меня даже тошнило от страха. Я узнала об этом ужине слишком поздно… У меня и платья-то подходящего не было! Переодевалась несколько раз, а потом вырядилась к тебе нелепо, еще и на такси в пробку попала… Думала, с ума сойду!

– У меня тоже не было подходящего для такой встречи платья, – ответила я, вспомнив свой глупый наряд куклы Тутти.

Наши взгляды снова встретились в зеркале, и Катерина улыбнулась сквозь крупные слезы.

– Вот и встретились два одиночества? – тихо спросила она.

Я, откинувшись на спинку, уставилась на застывшие в небе лохматые белые облака.

– Наверное, папа был прав, когда сказал, что между нами много общего.

На улице накрапывал дождь, и мокрая листва на старых тополях зазеленела еще ярче. Такси притормозило у подъезда. Я не без труда выбралась из машины, прижимая к груди небольшой арбуз. Воздух был свежим и чистым. Хотелось задержаться во дворе, дышать полной грудью под моросящим дождем…

Меня не было на родине почти два месяца. За это время нога практически зажила, благо перелом был несложным. Последние две недели казались мне самыми прекрасными в жизни. Я провела их в городке Белладжо на озере Комо. Туда мы отправились вместе с папой и Катериной, которой удалось под конец лета вырваться к нам. Мы вместе завтракали по утрам, днем брали машину напрокат, а вечерами провожали солнце на узком каменистом пляже…