Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

— Представляете, сегодня утром она родилась!

— Снова родилась!

— Она болела и осенью ушла в мир иной, но ее любили и ждали обратно!

— И она пришла!

— Надо же — как повезло!

— Она появилась на свет последней, седьмой.

— Такая красавица, такая необыкновенная!

— И белого цвета — с облаков спустилась.

— А знаете, что она отмечена цветком?

— Да, во лбу цветок сирени, чтоб ни с кем не перепутали!

— И ее все сразу узнали, представляете…

Вокруг нас о том же шушукалась листва на деревьях и шелестела молодая трава. Восторженный ветер исподтишка подхватывал птичий гомон, чтобы разнести по Белу Свету счастливую историю о вновь обретенной любви.

Сармат и Наян ставили ушки и сосредоточенно прислушивались к птицам, растениям, ветру и нашим мыслям, занятым Анфисой. В тот вечер кобели вели себя сдержанно. Они не бегали, а бродили в гордой задумчивости, словно возвращение Анфисы было и их «рук» делом.

С 28 июня и до средины августа два раза в неделю я связывалась по телефону с Милой, чтобы узнать, как обстоят дела у Анфисы. Спустя десять дней Мила выставила на сайт фотографии недельных щенков, и мы впервые увидели нашу долгожданную Анфису. Она в невозмутимом покое распласталась на руке Милы. Глаза Анфисы еще закрывала новорожденная слепота, но она ее не тревожила. Борзая девочка уже видела однажды этот мир и знала, что вскоре увидит снова. Анфиса дремала: она столько пережила и так сильно устала в минувшей жизни, что в начале новой должна была хорошенько отдохнуть.

Среди фотоснимков щенков Анфисин был последним. Когда я дошла до него, сердце екнуло и отрадно забилось: оно первым узнало свою дорогую борзую.

Мила рассказала, что после размещения на сайте фотографий щенков, большинство покупателей желало приобрести именно Анфису — есть в моей девочке нечто, что притягивает людей.

День за днем я готовилась к встрече. Квартира вычищалась до блеска. Глаза слепили намытые окна. Ковры обрабатывались дезинфицирующими и ароматизирующими средствами. Выбрасывались старые вещи. Непрерывно работала стиральная машина, выдавая партии чистейших штор, гардин, покрывал, одеял, постельного белья. Даже подушки подверглись стирке и лениво подсыхали на веревках под палящим июльским солнцем. За первую половину июля мне удалось закончить генеральную уборку. Анфису ждали чистота и порядок.

С 28 июня я ежедневно стала ловить себя на приятно волнующей мысли, что где-то там растет моя девочка. Мысль выглядела знакомой, но в суете тех дней я сразу не распознала, почему мне так кажется.

Пытливый мозг настаивал: «Когда-то ты уже думала таким образом!» И однажды память раскрыла архив и извлекла ответ. Перед мысленным взором предстали события почти одиннадцатилетней давности: коллега Натель предлагает взять щенка из помета, мой муж возражает, а я в течение всего следующего месяца нет-нет да и думаю: «Где-то там растет моя девочка. Моя Айна…»

Пройден виток моей «борзой» жизни. Много отмеряно, много узнано, много пережито за истекшие десять с лишним лет. Важно — годы не потеряны, поскольку прожиты не зря. Борзые дарили нам беззаветную любовь, и мы любили беззаветно. Пусть будет так и впредь.

Все возвращается на круги своя — я вступаю в новый виток. Много предстоит пройти, много узнать, много пережить и понять. И пусть! Главное — предстоящие годы не пропадут даром, поскольку нам будут дарить самоотверженную любовь милые сердцу существа, и мы станем любить их безоглядно.

Хоть я и занимала себя всячески, чтобы время до средины августа пролетело незаметно, оно, как назло, тянулось медленно, и только с 10 августа наконец-то полетело с неудержимой скоростью. Казалось, время ожидало, ожидало и вдруг потеряло терпение. Теперь оно изо всех сил старалось приблизить важный исторический момент.

Билеты в оба конца были приобретены мной заранее — на следующий после рождения Анфисы день. Тогда же с Милой было оговорено, что я и сын остановимся у нее с ночевкой.

Два дня промелькнули в приготовлениях к путешествию. Сумки наполнялись местными дарами: плодами огородов, продукцией рыболовства, товарами ликероводочного и колбасного заводов. Дорожных емкостей было много, но наши вещи и принадлежности Анфисы уместились в одной. Напряжение росло. Его ощущали и люди, и собаки.

Анфиса не появлялась в моих снах с момента своего зачатия. В ночь накануне отъезда она мне приснилась.

Я стояла, одетая в дорогу, посреди дорожных сумок, а ко мне прижималась ушедшая муруго-пегая Анфиса. Руки гладили Анфису, пальцы легко проникали сквозь нежнейший шелк тончайшей псовины, вплоть до теплого, живого тела, и ласкали его. Когда я проснулась, то окончательно осознала, что завтра — не спустя вечность, не через десять лет, не через год, не через месяц, а уже завтра — я и моя Анфиса будем вместе. Поезд отходил вечером, и мы с сыном еле дождались начала заката.

До Москвы я взяла билеты в вагон с четырехместными купе, а обратный путь нам предстояло проделать в комфортабельном вагоне с купе, рассчитанным на двоих. Эта роскошь была предусмотрена специально для Анфисы.

Супруг проводил меня с сыном до вокзала, посадил в поезд и дождался отправления. Тревога и счастье были написаны на его лице.

Хорошая погода сопровождала нас до самой столицы. Она ликовала вместе с нами. Мы с сыном прильнули к окну и созерцали сменяющие друг друга пейзажи. Привычная растительность постепенно вытеснялась иной: поля уступили место рощам, рощи — лесам, которые нескончаемо потянулись вдоль железнодорожного полотна.

Таким же бесконечным было время, проведенное без моей девочки. Но отныне оно получило станцию назначения, к которой мы неминуемо приближались. В тот день — и дома, и на вокзале, и в поезде — я воспринимала мир глазами ребенка, которые светятся безоблачной радостью в преддверии наступающего праздника. Лишь в детстве упоение души достигает такого накала, что жизнь становится прекрасной сказкой. Не скажу, что я впала в детство, но его восторженный мир точно снизошел до меня.

Ночь промелькнула, как один часок сна. Утром меня охватила лихорадка волнения. К полудню я успокоилась, а через пару часов поезд прибыл в Москву.

Волоча тяжелые сумки, мы с сыном преодолели длинный вокзал, затем последовало долгое путешествие с пересадкой в метро и под конец немного прокатились на маршрутном такси. Нам неслыханно повезло: дом Милы находился прямо возле остановки. Еще несколько этажей на лифте — и мы у цели.

Я знала, что все борзые Милы лето проводят за городом. В тот августовский день в ее квартире резвился лишь наш помет, который еще с утра обязались разобрать новоявленные владельцы щенков. Получалось, что мы — прибывающие ближе к вечеру — не успевали увидеть однопометников Анфисы.