Давид Сафир - Баллада о Максе и Амели [litres]

– А ну прочь! – рявкнула я. – Проваливай!

Она продолжала спокойно смотреть на меня своими зелеными глазами. Это разозлило меня еще больше. Я боялась за Макса, а эта кошка вела себя так, будто весь мир принадлежит ей и будто я недостойна того, чтобы в нем жить. В глазах этой жирной твари полыхал зеленый огонь, грозивший в любой момент меня обжечь.

– А ну прочь! – рявкнула я что есть мочи.

Она ничего не ответила. Даже не зашипела. Мне захотелось впиться зубами ей в шею, и я прыгнула вверх так высоко, как только могла, но, конечно же, она была для меня недосягаемой.

– Иди сюда! – я уже едва не выходила из себя. – Иди сейчас же сюда, чтобы я могла тебя цапнуть!

– Если цапнешь, то я выцарапаю тебе твой здоровый глаз! – прошипела кошка и показала мне свои острые когти.

Она прекрасно знала, чем можно меня напугать. Теперь я уже не хотела с ней драться, но и убираться восвояси тоже не собиралась. Такого удовольствия я ей доставить никак не могла. Поэтому я просто продолжала лаять. Это не производило на нее ни малейшего впечатления. Я, с ее точки зрения, была недостойна даже того, чтобы на меня еще разок зашипеть. Кошка со скучающим видом закрыла глаза и сказала:

– Ты еще смехотворнее, чем тот пес, который был здесь только что.

Эта кошка видела Макса!

– Куда он пошел? – спросила я.

Она ничего не ответила.

– Куда он пошел? – снова пролаяла я.

Она открыла свои зеленые глаза, наслаждаясь моим отчаянием. При этом от нее очень противно запахло злорадством.

– Отвечай!

Кошка скривила рот. Насмешливо. Ехидно. Мерзко.

– Я же сказала: отвечай!

Мой лай стал надрывным.

– Его схватили ловцы собак.

– Ловцы собак… А кто это?

А может, его нашел здесь человек в маске ворона? Нет, такого быть не могло, потому что в тех снах этот человек был всегда один. С ним других людей не было. Кем бы ни были эти ловцы собак, это наверняка были совсем другие монстры.

– Домашних кошек они не трогают, – сказала жирная тварь и ухмыльнулась еще шире. Как будто это был ответ на заданный мною вопрос.

– И что они с ним будут делать?

Меня охватило сильное беспокойство.

– Понятия не имею, – небрежно сказала кошка.

– Нет, ты это знаешь! Ты это знаешь!

– Может, и знаю…

Эта тварь снова заухмылялась.

Я заметила маленькую лестницу, которая вела в дом. Если я взбегу вверх по ней, то, наверное, смогу запрыгнуть с одной из ее ступенек на балкон. Кошка заметила то, что заметила я, и насмешливо сказала:

– Ну-ну, давай. Прежде чем ты приземлишься, я отскочу в сторону, и ты сломаешь себе ноги.

– Что они будут делать с тем псом? – пролаяла я так громко, как только могла.

Кошка наклонилась в мою сторону и придала своей мордочке снисходительное выражение.

– Я и в самом деле не имею об этом ни малейшего представления.

Она немного подержала меня в напряженном ожидании и затем добавила:

– Но я, во всяком случае, никогда больше не видела ни одной собаки, которая попадала к ним в руки.

У меня похолодело сердце. Я тут же прониклась к этой кошке такой ненавистью, что мне очень захотелось перегрызть ей горло. Не потому, что она сообщила мне очень плохую новость, а потому, что она не проявила ни малейшего сочувствия в связи с тем, что собаки – в том числе, видимо, и Макс! – никогда уже не возвращаются из того места, куда их забирают эти люди.

Ловцы собак убьют Макса. Если они этого еще не сделали. Теперь стало как-то даже смешно думать, что мы с ним принадлежим друг другу. Как могут две собаки в этом жутком мире быть предназначенными друг для друга? И как вообще какое-либо существо может быть предназначено для другого существа? Лишь случайность свела меня с Максом, а потом этот мерзкий мир нас разлучил. Сны – это всего лишь сны.

Тем не менее, если я не хочу остаться в этом мире совсем одна (и чтобы надо мной еще, чего доброго, при моих последних вздохах поиздевалась вот эта вот кошка), мне нужно думать не о снах, а об окружающей меня реальности. Я при этом должна напрячь свою фантазию и поразмыслить над тем, как я могу спасти Макса. И тогда мы уже вместе сможем подумать о том, как нам устроить для себя жизнь получше.

Я стала принюхиваться. Запах Макса – хотя уже и ослабевший – все еще висел в воздухе. Кроме этого, пахло кошкой, мусором, птичьим пометом, ржавым металлом и пылью. А еще чувствовался запах пота двух мужчин, который смешивался с запахом Макса. Это, видимо, был запах тех ловцов собак.

Кошка продолжала глазеть на меня, но я на нее уже больше не смотрела. Какой бы мерзкой ни была эта тварь, я не хотела тратить время и силы на то, чтобы ее ненавидеть. То, что я уже не обращаю на эту кошку внимания, было для нее, похоже, невыносимо. Она стала царапать когтями металлическую решетку балкона, чтобы вынудить меня поднять на нее взгляд. Хоть я и услышала производимые ею звуки, мое беспокойство о Максе было слишком сильным для того, чтобы от него отвлекаться. Я не могла перестать принюхиваться. Те люди, похоже, покинули улочку вместе с ним. Сопротивлялся ли им Макс? Конечно же, сопротивлялся. Даже он не позволил бы так вот запросто себя схватить. Или те люди заманили его обманом? Я вообще-то не чувствовала в воздухе ни малейшего запаха крови. Я продолжала принюхиваться, хотя кошка уже так сильно царапала металл, что я невольно вздрагивала. Когда я затем пошла прочь, ориентируясь на запах тех людей, кошка крикнула:

– Ты попусту теряешь свое время!

Хотя мне и не хотелось обращать на нее внимание, я все же к ней повернулась. Возможно, она захочет рассказать мне, что произошло с Максом. Не из дружелюбия – конечно же, нет, – а потому что она знала нечто такое, что может причинить мне боль. Расскажет, что его сильно избили, что он уже умер прямо на этой улочке. Нет, такому ее рассказу я не поверю. Если бы он здесь умер, то я уже почувствовала бы запах его смерти. Но кошки отличаются от нас, собак. Они обманывают окружающих не только поступками, но и словами. И хотя я была уверена, что эта кошка мне соврет, я все же к ней повернулась. Ведь вполне возможно – да, возможно, – что она скажет мне что-то такое, что поможет мне разыскать Макса. Ради этого я в данный момент сделала бы что угодно.

– Почему я попусту теряю свое время? – спросила я.

– Я тебе объясню, если ты меня вежливо об этом попросишь.

Я заставила себя подавить свое самолюбие:

– Пожалуйста, расскажи мне это.

– Еще немного вежливее.

Глаза кошки засветились от еле сдерживаемой радости.

– Пожалуйста, прошу тебя… – пролепетала я.

Поскольку я старалась ради Макса, а не ради самой себя, у меня это получилось очень даже легко.

Кошка показала мне взглядом, что она хочет, чтобы я попросила ее еще более смиренно. Я поэтому легла на землю и вытянула вперед передние лапы. Эта тварь вполне могла бы сейчас спрыгнуть на меня со своего балкона, царапнуть мне спину и затем удрать обратно на балкон еще до того, как я успела бы попытаться себя защитить. Однако опасность быть исцарапанной меня не пугала. Свое самолюбие я тоже могла сейчас проигнорировать. Важно было только то, что может сказать мне эта кошка.