Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Иди! Сейчас, “больной Шнауцер” попросил зайти к нему», — вернулась жена без обычного больного в кабинет. «Докторэ, вы знаете, что я вас ценю, ваши советы и всегда на вашей стороне! Помните, когда я вас брал на работу, тогдашний, главный врач был против, а я настоял, чтобы вы работали! И я сразу решил, что вы китайской медициной будете заниматься, а вы не хотели, хотели психотерапией! Но я настоял на китайской медицине! Теперь хочу китайцев — это моя мечта! Докторэ, я вообще люблю Китай! Вы не хотите поехать, докторэ, в Китай?». «Нет, вы немного перепутали, это я хотел и настоял на китайской медицине, а вы хотели, чтобы я психотерапией занимался, чтобы вы деньги не теряли, когда я в отпуск иду!». «Разве?! — притворно усомнился Шнауцер. — Ну ладно, хотите кофе?». — «Хочу!». — «А вина немного?». — «Даже много хочу!». «Ания, принеси доктору кофе, — позвонил, как всегда, Шнауцер секретарше, — со сливками или без, доктор». — «Со сливками! Можете в будущем и не спрашивать — всегда со сливками!». — «Так вот, доктор, что мне делать с Тухелем, как вы думаете?». — «Пусть работает…». — «А зачем он нужен? Я хотел, докторэ, его, честно скажу, для Кокиш! Чтобы присматривал за ней!». — «Возьмите лучше евнуха, дешевле будет!». «Так он же ещё и экономист! — возразил Шнауцер. — Вот, чего я не пойму — почему Кокиш против? А, доктор? Ей же легче!». — «Я вам уже объяснял». «Объясняли, но почему?!». — «Она не хочет вас делить с кем-то, в данном случае с Тухелем». — «Но я же с ним, доктор, не…». — «Это не имеет значения, она же не знает, что вы с ним не….». — «Аber das ist verrückt (это же сумасшествие!), а доктор?! Ничего не понимаю!». — «А если она влюбится в Тухеля, что тогда будете делать?». — «Но я же его для работы купил, а не для этого…». — «А они возьмут и влюбятся друг в друга: “Не толкай жену свою, в лапы врага своего!”». — «Это где-то, вроде, в Библии написано? Хорошие слова, и какие мудрые!». — «Нет, это у меня написано!». — «Вообще, доктор, вы правы! Я понял, она меня безумно любит, безумно, безумно любит!». — «Конечно, любит — «und wie (и как)!». — «Спасибо, докторэ, с вами легко и всё становится ясно! А Тухеля я выгоню! Как это я не подумал, что Кокиш так меня безумно любит! А вот он, кстати, и сам! — воскликнул Шнауцер, завидев под своими дверьми согбенную фигуру Тухеля, который подобострастно закивал головой и затрясся. — Если нужны советы, обращайтесь всегда к нему! — указал Шнауцер на меня Тухелю. — Как я это делаю!» — и ушёл, оставив меня с Тухелем, давать ему советы. — «Вы такой умный, доктор! Вас так все уважают!». — «Не всегда и не все, и это хорошо». — «Das stimmt (это соответствует действительности), доктор!» «Лучше, когда не хвалят, но и не ругают!» — подарил я ещё одну мудрость Тухелю, из которого Силке Кокиш бомжа сделала, а Шнауцер наигравшись, продемонстрирует теперь Кокиш свои крепкие рога «а-ля забодаю»! Они оба мои советы слушают, а теперь ещё и Тухель хочет советов. Весь трясётся, как поросячий хвост! Такой жалкий, плакать хочется, на него глядя! «Почему вы пришли сюда работать?» — спросил я у Тухеля, мол: зачем тебе это нужно. «Вы знаете, доктор, я сомневался долго, когда господин Шнауцер мне предложил эту должность, тогда я спросил у своего живота! И живот мне ответил — иди! Я и пошёл, а сейчас я не жалею, и фрау Кокиш очень опытная! У неё есть, чему поучиться, и я учусь, и очень ей благодарен! Господин Шнауцер прекрасный человек, и я счастлив, я горжусь, что с ним меня судьба свела, с таким великим человеком познакомиться! Мне очень повезло, доктор! Мне нравится эта клиника! И я горжусь в ней работать, ей лояльным быть, отдавать ей все свои силы и всю свою энергию! И очень ценю, что с вами познакомился! Мне всё здесь, так нравится! Я горд “beim Herren Schnauzer zu sein” (у Шнауцера быть)!». «О! Ты, подлец! — пронеслось у меня в голове. — Ты далеко пойдёшь, если дорвёшься…! Ты был бы незаменимым в годы Великой Отечественной, и не против был бы даже от фюрера ребёнка заиметь!».

«О чём вы говорили с господином Тухелем?» — и здесь не удалось спрятаться от Мины. — «Да так, ничего особенного». — «Как, ничего особенного?! Вы что не знаете, что господин Шнауцер его уволит?!». — «Нет». — «Только не говорите, что я сказала». — «Так может и сам Шнауцер этого ещё не знает?». — «Нет, он знает и Кокиш знает, но больше никто. Хотя Тухель благородный человек, хороший человек, но я могу как-то понять и Шнауцера! Ой, как всё интересно! Что дальше будет?! Ладно, побегу».

«Ну вот, и Кокиш идёт», — порадовалась жена. «Доктор, мы опять победили! — ввалилась Кокиш в кабинет уже без двух бутылок вина. — Тухель тоже ушёл! Теперь никто не будет нам мешать работать! Я опять прокура! Клизман главный врач и она моя подруга! Клиника в наших руках! Обещаю вам, никаких китайцев не впустим к нам!».

«А, вот вы где! Извините, что «störe (мешаю), — ворвалась и Мина, — вы, что ничего еще не знаете?!». «Нет, ничего не знаем!» — подтвердил я. — «И вы, фрау Кокиш?!». «Was ist los (что случилось)?!» — перепугано взвизгнула Кокиш. «К нам пришли китайцы — китайская делегация! Шнауцер их водит и показывает клинику!» — поведала Мина Барсук. «Dieser Mann macht mich verrückt (этот мужчина сведет меня с ума)! — завизжала и задвигала челюстями Кокиш. — Und was mache ich (и что мне делать)?!» — обратилась вновь ко мне Кокиш. «Gute Frage (хороший вопрос)! — ответил ей в тон я. — Присоединяйтесь пока к делегации из Дальнего Востока!». — «Und dann (а потом)?». — «Потом будет, “как давно и недавно!”». — «Was heißt das (что это значит)?». — «Sisyphusarbeit (Сизифов труд) будем совершать дальше! Опять камень закатим, вернее, выкатим — das ist Leben (в этом жизнь), фрау Кокиш!». «Aber das ist verrückt (но это ненормально)! — возмутилась Кокиш. — gut, dann marschiere ich (хорошо, тогда я пошла)! — собралась с силами Кокиш. — Чу-чу-чу!». «Как мне её жалко! Но и господина Шнауцера тоже можно понять! Мне всех жалко!» — «потекла» Мина, и крупные прозрачные капли вновь проступили на её глазах. — «На что они похожи?! Что-то мне напоминают?! Да, точно — это божья роса!».

«Дупики уже ждут в коридоре», — объявила жена, когда я в очередной раз попытался допить стакан минеральной воды. Эта пара к нам уже три года один — два раза в неделю регулярно приходят, якобы на иглоукалывание. Но кто будет ходить только, чтобы колоться три года без перерыва? Только наркоманы, но эта пара очень даже приличная — не пьют! Он курит, 53 года ему, среднего роста, упитанный, рыхлый, короткий седеющий ёжик на голове, круглое лицо покрыто небрежной щетиной. Одет так же небрежно — постоянно несвежие носки издают стойкий запах затхлости, терпкого пота, возможно, с примесью нафталина. И весь какой-то «нафталиновый» — кто-то из старого шкафа его достал! Лечился три года назад у нас в клинике: от страхов, сердечной аритмии, вздутия живота, которое беспокоит, как мы убедились, многих немцев. И все они хотят от него непременно избавиться, и лучше, тут же при тебе, в крайнем случае, через пару минут после того, как ты их уложишь на кушетку и выйдешь! Но это «всё» тебя подкараулит, когда возвратишься. Вот и сегодня опять это вздутие беспокоит и, ещё говорит, выходной отдел кишечника не в порядке. Это у него тоже постоянно. Вначале, я удивлялся такой стойкости симптома, но вскоре перестал удивляться, когда он стал делать прозрачные намёки на то, что как только меня видит, то сразу везде всё становится лучше, в особенности сердце, и как он меня уважает! При этом, его глаза становятся томными и неприлично сладострастно-мечтательными. Что касается сердца, то здесь я ему помощник и помог — три года без аритмии! А вот с выходным отделом кишечника никак ему не помощник! У меня жена, которую к тому же люблю, а главное не гомосексуалист и не бисексуалист, и даже не метросексуалист — «железнодорожно-автобусный» гомосексуалист! Как всегда, указываю ему лечь на кушетку, что он, как всегда неверно понимает: валится на спину, как последняя шлюха, загибает чрезмерно ноги в коленях и поднимает их без надобности вверх, обнажая, для кого-то, возможно, аппетитный жирный зад! Стараюсь на это безобразие не смотреть! Быстро передвигаюсь к его головной части и беру левое запястье для проведения пульсовой диагностики, чтобы выявить энергетическую недостаточность или избыточность меридианов. Это необходимо для проведения классической китайской акупунктуры. Едва прикасаюсь к его руке, а часто ещё до этого, он тут же спрашивает: «Was sagt mein Puls (Что говорит мой пульс)?!». Хочется ему как всегда сказать: «Что ты зануда!». Но вместо этого объясняю, где у него энергии меньше, где больше, стараюсь смягчить патологию и разъясняю, что буду делать — в какие точки ставить иглы. Он сразу предупреждает: «Сюда не ставить — здесь больно, а здесь — боюсь!». Например, в ушную раковину маленькие 5 мм иголочки не ставить, боится, что они провалятся в его ухо внутрь, и ему придёт конец! Уговаривать бесполезно, поэтому соглашаюсь на «компромиссные» безопасные для него точки. Затем провожу сеанс гипноза, где убеждаю его, что у него всё хорошо, а будет ещё лучше и перехожу в соседнюю комнату к его жене, которая на 20 лет его моложе — «молодухе», как сказали бы в России! Она оживлённо рассказывала моей жене о своих проблемах, постоянно двигаясь на одном месте, топча ногами, как кура. Увидев меня, перестала ненадолго двигаться, но тут же затараторила и вновь одновременно задвигалась. А рядом, как всегда, маму охраняет десятилетний сынок, хорошо упитанный, как папа, и розовощекий, как мама. Сидит и сосёт, как всегда, свою бутылочку с колой и в глаза не смотрит! Все немцы постоянно что-то сосут и пьют, чтобы не высохнуть. Моё появление его мама восприняла, как знак раздеваться. Она сняла футболку и бросила её сыну, с приказом: держать бережно. Едва она отвернулась, сынок выбросил футболку на соседнее кресло, что было отмечено мамой и возвращено сыну с приказом: «Нет, у себя держи!» — и вдобавок к футболке он получил ещё и мамины штаны. «Воспитание будущего фетишиста», — отметил я. Затем мама улеглась для лечения на кушетку. Задёрнув шторки вокруг кушетки, я прекратил театр для сына! К тому же он получил возможность вновь и окончательно сбросить с себя мамино бельё. «Значит, фетишиста воспитать нельзя! — отметил я. — Хотя, возможно, бельё своего папы не выбросил бы, кому какое бельё нравится! Тем более что похож на маму, такой же розовощёкий и полненький». У его мамы в отличие от папы были проблемы в противоположном месте — внизу живота, напротив папиного выходного отверстия кишечника, что и понятно. Постоянный зуд и боли, в особенности при месячных, объявила мама. В отличие от папы, она не боялась игл, наоборот, спросила, почему сегодня так мало! Пришлось добавить! И как папу, тоже усыпить гипнозом. Моя жена, как всегда, вручила сынку дежурную конфетку. Он её жадно схватил, но есть не стал, а спрятал, опасливо, поглядывая на меня, хотя я ни разу у него ничего вкусного и невкусного не отобрал! Конечно, у моей жены вид добрее, и к тому же я всех колю иглами и усыпляю! «Добрый ты человек! — похвалил, я жену. — Как тебе это воспитание фетишиста?». «Может, боится, что вещи запачкаются?» — как-то слабо возразила жена. «Её вещи еще можно запачкать?! Не забудь кресло затем протереть!» — посоветовал жене. «Я, кажется, немного поспал?» — скромно объявил глава семейства, когда через час, его храпящего, вывел я из гипноза. «Совсем чуть-чуть!» — по-русски, тихо скороговоркой съехидничала жена. «Что, что?!» — встрепенулся Дупик, как все немцы, пугливо прореагировав на русскую речь. Пришлось «перевести»: «В России говорят: сон здоровью не вредит и жар костей не ломит!». «Что, что?!» — ещё больше напугался Дупик от русского юмора. Пришлось призвать на помощь немецкий фольклор: «Кто спит — тот не грешит!». «А-а-а-а, — слабо улыбнулся Дупик, — скажите, у меня, действительно, был нестрашный пульс сегодня?». — «Нет, совсем не страшный». — «А сердце как?». — «Очень хорошо, никакой аритмии больше нет». — «А энергетическое состояние выходного отдела кишечника — анального отверстия?». «Вот здесь, небольшая слабость сохраняется!» — согласился я. «Да, я это всегда чувствую! — согласился и Дупик, и добавил: — С вами очень интересно разговаривать!» — отметил Дупик, совсем отошедший от гипноза, но продолжающий лежать на спине, глядя на меня, прищурив глаза. «Спасибо, я это знаю», — скромно согласился я. «Скажите, как вы думаете, Путин диктатор?» — без интереса спросил Дупик. «Конечно, диктатор, но не больше, чем руководители других стран, с которыми вы дружите!» — возразил без интереса и я. «Я очень ненавижу и боюсь нацистов! — уже со страхом, горячо подхватил Дупик. — Мой отец был социал-демократом, и нацисты его в концлагере чуть не убили!». «Они и сейчас ещё могут вернуться!» — не успокоил я Дупика. «Я сразу сбегу из Германии!» — выпалил Дупик. «Я тоже», — согласился и я. «Куда?» — поинтересовался Дупик как бы и для себя, желая найти пристанище. «В Россию вернусь», — не успокоил я его. «А вам нацисты причинили вред во время войны?» — поинтересовался Дупик. — «К счастью, родился после войны! — уточнил я, а про себя отметил: — Надо же, как старо выгляжу! — а Дупику сказал: — Но родственников отца расстреляли, в том числе и беременную его сестру». Дупик сочувственно кивнул. «Ведёт себя не как немец», — сказал я жене, когда семейство ушло. «Что, думаешь, еврей?» — спросила жена. — «Не исключено, — согласился я, — у Жириновского папа юрист, а у этого социал-демократ! В любом случае не чистокровный еврей, а так у них у многих спрятаны еврейские родственники! Не только они, евреи здесь тоже в своё время поработали и, видать, не все гомиками были, как этот!».