Саша Саин - Испытания сионского мудреца

Мы переглянулись с женой. «Что он сделал?!» — нарушила первой молчание жена, когда Мина убежала. «После нашего ухода, заново сфотографировался!» — объяснил я жене. — «Ты ему это скажешь?». — «Конечно, нет! Зачем ему доставлять двойное удовольствие! Будем “сионскими мудрецами!”». — «А Кокиш скажешь?». — «Нет, конечно! Я лучше ей подскажу, как Шнауцера на неё монополии лишить! Будет, как и мы конкурента иметь — оригинала!».

«Спасибо, доктор, мы с вами победили, Шнауцер уволил Бомбаха! — объявила Кокиш на следующий день! — Я, доктор, опять прокура! И ещё, доктор, спасибо вам за банщика!». «А мне за что?!» — вспомнил я советский фильм. — И кто такой, этот банщик?». — «Я же вам рассказала, что прекрасного банщика нашла. Конечно, Шнауцера с ним не сравнить! Я поняла — Шнауцер Петер уже старый!». — «Смотрите, чтобы Шнауцер вас не поймал!». — «А может, ему рассказать, а, доктор?». — «А как же Existenz, и ещё прокура вы?!». — «Так что делать?!». — «Работать здесь и банщика не забывать!». — «А если поймает?». — «Не обязательно, что выгонит! Во-первых, банщик просто ваш знакомый, во-вторых, в крайнем случае, влюбились! Шнауцер будет за вас бороться! Выгнать вас, значит, отдать вас банщику! Он вас может выгнать, но только тогда, когда заставит бросить банщика! А вы скажите ему, что банщик такой нахал, еще такого не встречали, и вас не отпускает, говорит: никому не отдам! Вы сейчас должны выходить из подчинения Шнауцера». — «Как?». — «Главное, не бойтесь его, и не реагируйте на его окрики и капризы! Чем вы будете больше проявлять самостоятельность и независимость, тем он будет больше от вас зависеть!».

«Доктор, сегодня у нашей бухгалтерши фрау Татке день рождения, 60 лет исполнилось, приходите в конференц-зал! Шнауцер будет её чествовать, это я настояла! Он вообще не любит дни рождения, в особенности, свои», — пригласила Кокиш на Таткины именины. Шнауцер уже был в конференц-зале и потягивал винцо из бокала. Было ещё пять терапевтов и вездесущая на всех торжествах — Клизман. — «Заходите, докторэ, немного вина?». — «Да, спасибо». «Водки нет! — предупредил шутливо Шнауцер. — Вот смотрите, докторэ, какие женщины “пунктуальные”! Мы уже полчаса, как ждём именинницу и Кокиш! Они поехали за подарками, так сказали, а мы ждём! Кокиш больше всех хотела торжества! Подожду ещё минут 10 и уйду! — предупредил Шнауцер. — У меня есть, чем заниматься!». «А вот и они!» — объявила Клизман. «Мы ждём!» — зло бросил Шнауцер, обращаясь к Кокиш. Вместо ответа Кокиш обратилась к Татке с приветственным словом! Все поддержали её слова возгласами: «Glückwunsch, zum Wohl(счастья и благополучия!), — а для нас с женой, добавили: — На здогггоовье». «По-русски: за здоровье!» — поправил я. «Но русские говорят: на здоггггоовья?!» — вставила Клизман. «Ну это смотря какие русские!» — возразила жена, наверное, из Казахстана!». «Да, да! — подтвердила Клизман — Ещё по-русски знаю: работи, работи, давай, давай!». «Это уже от ваших, побывавших в русском плену», — объяснил я. «Вы где так долго пропадали?» — вновь пристал подпитый Шнауцер к Кокиш. Следуя моему совету или вспомнив приятное с конкурентом Шнауцера — банщиком, Кокиш не отреагировала. «Хааааллё!» — грозно заорал Шнауцер, так что Клизман голову в плечи втянула, как будто ракетой с ядерной боеголовкой ей в голову угодило. «Молодец Кокиш, способная ученица, ноль внимания!» — отметил, я. «Халлёоооооо!» — ещё громче, но уже, как раненый лось призывно, протрубил Шнауцер. В этот раз Клизман поперхнулась вином и закашлялась, а Кокиш отвернулась от Шнауцера и заговорила с одним из терапевтов. «Хааааааллёёёёё!» — в третий раз, как Змей Горыныч испустил огненный клич подбитый Шнауцер, лишённый монополии на Кокиш. Он ничего не понимал, земля ушла у него из-под ног! Послушная, прежде боязливая Кокиш не реагировала на его оклики! Шнауцер нервно покинул зал, Кокиш вконец развеселилась и заговорщически посмотрела на меня. Я одобрительно кивнул.

«Молодец!» — похвалила меня жена у нас в кабинете. «Операция “монополист” началась! — подтвердил я. — А вот и Мина!».

«Вы знаете уже, что Бомбах уходит?!». — «Да, слышали». — «Ах, что делается, такого человека…! Как мы теперь, без него?!». «Трудно будет, но выстоим!» — успокоил я Мину. «Он ко мне был очень справедлив!» — не унималась Мина. «Да, в особенности, что касается характеристики», — занесло меня. — «А какой характеристики?!». Жена укоризненно на меня посмотрела. — «Ладно, потом скажу». — «Нет, давайте сейчас!». — «Ну ладно, Бомбах на вашу любовь к нему ответил нелюбовью! Он и мне дал плохую характеристику, а про вас написал, что у вас низкая квалификация, но из-за вашего хорошего характера: не лезете в психотерапию и не мешаете специалистам работать — можете остаться пока в клинике». «Ну вот, видите, он ведь обо мне хорошо написал», — так оценила характеристику Мина. Жена на меня злорадно посмотрела. «Ну да, — согласился и я, — если вам это подходит, то он отличный человек». — «А что он про вас написал?». — «Это я уже для себя оставлю!». «Вот видите, я вам всё рассказываю, — укорила Мина, — а вы…! Ну ладно, спасибо за поддержку, побегу, и вы тоже можете в 12 часов прийти на прощание с Бомбахом». «Где тело будет?» — уточнил я. «Не поняла!» — опять не поняла Мина. — «Ну, где будет Бомбах?». — «В конференц-зале!» — как всегда, удивилась Мина вопросу. — «Хорошо, обязательно придём попрощаться». «Зачем ты ей сказал про характеристику?» — не могла успокоиться жена. — «Чтобы посмотреть на её реакцию». — «А если она ему расскажет?». — «Так он уже ушёл!». — «А если она Кокиш расскажет?». — «Ну, бывает меня заносит, согласен, останавливай меня!». «Тебя остановишь!» — засомневалась жена. — «Ну, захотелось посыпать перца на язык, чтобы ей было не так приятно зад лизать!». «Она любит начальство — нужных людей, и перцем её не остановишь!» — правильно решила жена.

Мина и жена не обманули: Мина, потому что с Бомбахом, действительно, прощались, а жена, потому что подошли как раз, когда Мина прощальные слова на плохом немецком произносила! Из Мининых глаз по щекам текли настоящие, размером с крупную горошину слёзы. Все, оказывается, потеряли большую личность, человека! И «весь мир» понёс невосполнимую утрату, а Бомбах останется навсегда в сердцах наших! И вечная память ему…! Жена вновь на меня победоносно глянула: это была почти, что речь Хрущёва в день похорон Сталина, ещё до разоблачения культа личности! Больше особых речей не было, всем было как-то жалко, и почти все слегка осиротели. Только мы с женой не проронили ни слова, а пришли просто на поминки: вкусно покушать и может даже, при случае, потанцевать! А пока что просто потягивали винцо из бокалов, а затем и вкусные пирожные отведали с фруктовым соком! Всё было вкусно и красиво — по настоящему красивые похороны! Но «мертвец» хотел ещё и страдания народа видеть — его слёзы и других предостеречь, как я его когда-то, при получении должности — повышения в «день проклятия» Кокиш, Шнауцером. Тогда я его — ещё «живого мертвеца» предостерёг, что тот, кто у Шнауцера высоко взлетает, должен проявлять осторожность перед возможным последующим падением! И даже авансом незаслуженный комплимент сделал Бомбаху, что он, в чем я уверен, способен трезво оценить ситуацию не быть эйфоричным, а лучше — бдительным. Тогда я искренне, по-дружески предупредил Бомбаха, чисто по-человечески, но Бомбах всё равно перевозбудился — «заманиакалил»! И вот он уже здесь перед эшафотом с верёвкой на шее и сейчас, видать, решил быть пророком, как и я тогда, и аппетит испортить нам, что ли? Иначе бы не сказал, чтобы я тоже был осторожен в этой клинике. «Спасибо, знаю», — согласился я с оценкой ситуации по Бомбаху. Кто как ни он знает, что обгадил. Но он переоценил своё значение для Шнауцера. Шнауцер любит поиграть в «кошки-мышки» — объявить мышку кошкой на время, на что и попался дурак Бомбах!