Саша Саин - Испытания сионского мудреца

Но назавтра пришли не китайцы, а Кокиш — счастливая ввалилась к нам в кабинет, впервые к нам, а не нас позвала к себе! Что такое случилось?! Чувство дистанции потеряла! Обняв по-восточному раньше жену, а затем и меня, сказала: «Спасибо!». — «За что?». — «За ваши советы! Я, хочу, чтобы мы были на “ты”, зовите меня по имени — Силке!». — «А что случилось?». — «Очень хорошо, я наконец нашла доктор то, что искала!». «Золото, брильянты?» — поинтересовался я. — «Да, можно сказать, и то и другое!». — «Кто этот Золотце?». — «Я вам говорила, что с банщиком познакомилась?». «Пока нет!» — признался я. — «Ну, в общем, он там работает, обслуживает, массаж делает тому, кто хочет!». «Ну и что?» — спросила жена у Силки. — «Очень хороший — это не Шнауцер! Вот только боюсь, что Шнауцер узнает! Что делать?». «Плюнуть на Шнауцера! — выпалила жена. — Но он моя поддержка — Existenz!». — «Конечно, и “это” не бросайте», — согласился я с Силкой. — «Но я же не могу спать с двумя одновременно!» — почему-то возмутилась Силка! «Спите по очереди», — невозмутимо посоветовал я. «Ах, доктор, вы меня толкаете на обман, а я привыкла к честности!» — скривила Кокиш кривой ротик, и моя жена тут же скривилась, глянув удивлённо на Кокиш. «Но он — Шнауцер, вас ежедневно обманывает!» — решил я помочь Кокиш не жить честно. «В общем, вы правы!» — живо согласилась Кокиш. — Спасибо, вы мне всегда помогаете. Да вот, что ещё хотела вам сказать, Шнауцер пригласил на завтра какую-то делегацию из Китая, будем фотографироваться. Я хочу, чтобы вы тоже были при этом — не забудьте, завтра в два часа!» — мы с женой переглянулись.

«Вот сволочь, никак не угомонится!» — возмутилась жена. «Да, хочет наш статус понизить, — согласился я, — но ничего, мы не таких обламывали, главное — здоровье!». «В том-то и дело, что я за тебя боюсь, ты ведь чрезмерно реагируешь!» — объяснила жена предмет своей озабоченности. — «Думаю, что сейчас нет, жизнь меня чему-то научила! И, кроме того, мы сейчас меньше зависим, есть гражданство, Approbation — признание диплома, можно и свой кабинет открыть! Единственное, для этого нужно здоровье, посмотрим».

«Эта сволочь, тебя уже зовёт!» — передала мне трубку жена. «А, докторэ, есть пять минут? Зайдите! Ну что, докторэ, как дела? — перешёл на подлый, усыпляющий бдительность, как ему казалось, тон Шнауцер. — Что, докторэ, будете пить?». — «Водку!». — «Водку завтра будем пить, докторэ! Я просто ничего не хочу делать за вашей спиной, докторэ! Хочу, чтобы вы лучше от меня узнали, чем от других!». — «Да, я уже знаю: китайцы идут!». — «Откуда, кто вам сказал?!». — «Вся клиника на ногах, все знают, так что не от вас первого это слышу!». — «Я выясню, кто эти ложные слухи распространяет, докторэ! Завтра, докторэ, к нам придёт китайская делегация: профессор из Китая, один врач-специалист и его жена, тоже специалист по китайской медицине, ну — как вы с женой! Я вас тоже позову, приглашу, познакомлю, хочу ваше мнение услышать о них! Я ведь не специалист по китайской медицине, как вы знаете, докторэ! А немцы — дураки! Это я знаю, что вы самый лучший, а они все хотят китайцев!». — «Не согласен!». — «С чем?». — «Что все немцы дураки, хотя и многие! Легко быть дураком, когда это тебя не касается, твоего здоровья, а пациент, даже дурак, чувствует, кто ему помогает, а кто деньги просто берёт! Вначале, действительно, побегут многие к китайцам, а затем ещё быстрее убегут!». «Да вы мне, докторэ, это уже говорили, но я, докторэ, не хочу, скажу вам честно, чтобы у вас была монополия на китайскую медицину! Хочу, чтобы была нормальная конкуренция!». — «Конкуренция хороша для государства, но не для владельца предприятия, тем более конкуренция в рамках одного предприятия плоха и разрушительна! Она разрушает предприятие и больным вредит — больше интриг, чем дела! Настоящей конкуренцией было бы, если бы я открыл поблизости свой кабинет, и тогда было бы видно, к кому ходят больные!» — с удовлетворением увидел я, как перекосило Шнауцера от такой перспективы. «Нет, нет, доктор! — а уже не “докторэ”, продолжал Шнауцер. — Я не против вас, и не собираюсь вас увольнять! Хочу, чтобы вы просто оценили их работу — китайцев! К тому же они не могут без вас работать, не имеют права в Германии! Вы сами будете решать, каких больных к ним посылать — вы шеф! Они вам подчиняются и вы, доктор, не бойтесь, я всегда на вашей стороне!».

«Что он хочет?» — спросила жена. — «Нашими руками установить китайские порядки, чтобы мы сами себя обесценили, разрушили! Типичные немецкие замашки: “рой сам себе яму”!».

Не обманул Шнауцер — явилась делегация: лысая, овальная башка, долговязый, худой, косой профессор по иголочкам, и два раба поменьше, но потолще! И еще пришла косая китайская парочка — она, как и он лет сорока. «Косой профессор» высокомерно поздоровался, как рублём одарил! «Наш лучший специалист», — представил меня Шнауцер, не произведя этим никакого впечатления на профессора. Только косая парочка заинтересовано поздоровалась с будущими коллегами, которых надо переплюнуть — понял я. «Он хороший, — повторил Шнауцер, указав на меня, — но я хочу, чтобы вы — оригиналы здесь работали!» — пояснил он свою мысль, задумку, как говорится: «Ату его, ату! Докажите, что вы лучше, и его здесь не будет!» — так это прозвучало у Шнауцера. «Ну что, пойдёмте фотографироваться!» — обратился Шнауцер, к Кокиш. «Вы тоже идите», — обратилась к нам Кокиш, за что удостоилась недовольного взгляда Шнауцера. «Сходи за фотоаппаратом», — послал её Шнауцер. «У меня есть!» — протянул я с готовностью свой. «Давайте!» — обрадовалась Кокиш. Всю делегацию: немецко-китайско-русско-еврейскую вывели во двор напротив входной двери с табличкой: «Клиника по китайской медицине»! Все встали в ряд, и Кокиш отщёлкала пять-шесть раз, передав мне мой дигитальный фотоаппарат, пообещав отправить снимки в редакцию газеты, которая это событие осветит в прессе. «Ну, хорошо, — произнёс мрачно Шнауцер, не сфотографировавшись почему-то с нами. — Что, есть работа у вас?» — спросил Шнауцер у меня. «Всегда есть!» — согласилась жена. — «Ну, тогда хорошо, работайте, спасибо! Можете работать, доктор».

«Вас сфотографировали?! — ворвалась раньше нас в наш кабинет Мина, которая, как оказалось, из окна своего кабинета за нами следила. — Что я вам сказала — китайцы придут! Довольно симпатичные китайцы, в особенности тот высокий симпатичный! Он, говорят, профессор. Конечно, господина Шнауцера можно понять, это ведь китайская медицина, и больные хотят китайцев! Нет, о вас тоже хорошо говорят! Ладно, побегу, если что узнаю — прибегу!».

«Что такое, ничего не пойму! — на следующий день сообщила Мина, держа в руках утренний номер газеты. — А где вы?!». С фотографии на нас, на фоне клиники у того же входа, на фоне тех же табличек смотрели те же китайцы, та же Кокиш и даже с широким оскалом «chees» Шнауцер, обнажив свои вставные челюсти — получилась улыбка «chees на унитазе»!