Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Ну что, как вам новенькая? — спросила Силке как бы у нас с Клизман. — Как она тебе понравилась, Ивона?» — поинтересовалась Силке у Ивоны, догадавшись о моём мнении. «Ой, ой, Силке! Какая прелесть! Очень положительная, знающая и энергичная! Правда, доктор?» — поинтересовалась Клизман или мне воняет. — «Да, очень нравится! Только, знаете, что мне не понравилось — это то, как вы обозвали мою работу: акупунктуру вы умышленно обозвали — “иголочками колоться”! “Колоться иголочками” — это по-вашему, а в китайской медицине — акупунктурой именуется и составляет основу китайской медицины!». — «Ой, извините, я не хотела вас обидеть!». — «Вы не меня обидели! Вы обидели китайскую медицину! Что же касается траволечения, то я китайские травы не применяю не потому, что не умею, а потому, что опыт их применения имею, и у нас они неуместны!». — «Ой, извините…». «Ну что ещё нового? — прервала Кокиш “диспут”, отвлекая от конфликтной ситуации, и предложила свою более миролюбивую тему: — А я вчера была в ресторане со Шнауцером! Мы чудненько вечер провели!».

«Я так и не поняла, что там произошло на конференции?» — притворно поинтересовалась у нас в кабинете Кокиш через 20 минут. — «Я же сказал, что Клизман акупунктуру пренебрежительно назвала: “колоться иголочками”, а вот фрау Вонибергер, в отличии от меня, ещё и травами лечит!». «Вот, Ивона, как она так может! Что за тон такой! Вот за это я её не люблю! — заверила Кокиш. — Что за манера такая! Вы очень правильно её одёрнули». «Вы ведь сказали, фрау Кокиш, что Шнауцер взял Вонибергер для общемедицинского обслуживания больных! — напомнил я. — А Клизман её представила как принятую вместо меня на работу». — «Да, да! Шнауцер ей строго настрого запретил заниматься здесь китайской медициной, а только общемедицинскими вопросами». — «А она что сказала шефу?». — «Нет, она только сказала, что открыта для любой деятельности, но, самое главное, хочет у вас поучиться. Да, я что-то хотела у вас узнать… Ах, да! За что шеф меня вчера, вновь проституткой обозвал?!». «Он мне ничего об этом не сказал!» — притворно удивился я. «Зато мне сказал! — раздраженно, с упреком в мою сторону отреагировала Силка. — Мы отлично поужинали, затем пошли ко мне! Тоже всё прошло хорошо: почитал газетку в туалете, посидел там, как всегда! А затем, когда вышел из туалета, сволочь сказал: “Проститутка всё же ты!” Что это означает, не пойму?! Что он хотел этим сказать?! Теперь всегда так будет?!». — «Ну, может, он в газете какие-то ассоциации с вами нашёл?». — «Какие?». — «Да всё, что угодно! Например, женщину лёгкого поведения увидел, обнимающуюся с мужчиной! И вспомнил про вас, про вашу измену!». — «Точно, одна там такая — голая парочка была! Вы правы. Но при чём здесь я?! Что делать?!». — «Ничего, не обращайте внимания». — «Хорошо, спасибо, а с Вонибергер я поговорю, чтобы она не лезла пока в китайскую медицину».

«Вот проститутка, сволочь! — поддержала Шнауцера моя жена, когда Кокиш ушла, и спросила: — Что будем делать?». — «Пока работать». — «Ладно, попей водички и прими успокаивающее, давай я тебе давление измерю». — «Пойду днём на конференцию, пойму, как Кокиш поговорила с Вонибергер». «Вон, смотри! — указала жена на окно. — Вон, эта Вонибергер стоит, курит с Клизман! Они уже сдружились!». — «Ладно, не зли меня, плевать на них!». «Смотри, какая агрессивная! — не унималась жена. — Хотя бы приличие соблюдала, огляделась бы раньше, изобразила добродушие, не лезла бы как танк, осмотрела бы больных, обследовала бы их! Так нет — сразу отбирать твоё поле деятельности!». — «Это не только в ней причина! Она получила на это разрешение Шнауцера! Кокиш врёт! Как она сказала: “Вонибергер открыта для любой деятельности!” Это означает: открыта для любой подлости, как и Шнауцер, и Кокиш, и Клизман! Это одна шайка сейчас! Они намереваются с нами играть в игру “собачка и мяч!”. Помнишь, как в Союзе: дети перебрасывают мяч друг другу, а тот кто “собачка” за мячом гоняется!». — «Ты думаешь?». — «Уверен! Я думаю, что уже примерно через час на дневной конференции получу этому подтверждение».

Конференция началась, как всегда, нудно, пока её не оживила Вонибергер, оказавшись рядом со мной на соседнем стуле: «Я посмотрела только что одного пациента и считаю, что ему очень хорошо поможет лечение травами, которое я решила ему провести». «Фрау Вонибергер, я вам уже объяснил, — как можно спокойнее начал я, — что травы не применяю из-за их возможных побочных эффектов! И, в особенности, в сочетании с психофармакологическими средствами. Вы же должны, как специалист, понимать, что если их применять, то только в соответствующих больших дозировках, как китайцы это назначают! Это 10–20 грамм, это не миллиграммы! Это, если делать так, как положено по принципам китайской медицины! А если назначать в виде готовых таблеточек из Голландии и всем одинаковые, то это профанация!.. Что получает больной?» — обратился я к медсестре. «Инсидон», — заглянув в листок назначений, объявила медсестра. — «Вот видите, фрау Вонибергер — антидепрессант получает больной!». «А мы его отменим!» — парировала Клизман, выскочив тут же «с камнем за пазухой»! «Нет, я не согласен с такой постановкой вопроса: всё отменим, лишь бы дать фрау Вонибергер поработать, больному травы назначить! Больного с депрессией оставить без антидепрессивных препаратов! Я сам посмотрю больного и решу, что для него лучше!» — как можно спокойнее подвел я черту в дискуссии. Немецкий трудовой коллектив, по их физиономиям, был явно не на моей стороне, но все промолчали.

«Ну что? — спросила жена после моего возвращения в “родной окоп”. — Попей водички, прими успокаивающее, давай давление измерю. Ну что?». — «Как я тебе и предсказал, проститутка Кокиш очень “хорошо” с Вонибергер побеседовала! Игра “в собачку” идёт полным ходом!». — «Что будем делать?». — «Пойду, поговорю со Шнауцером, я не сторонник заболевание переводить в хроническую форму — вскрою гнойник!». «Смотри, осторожно!» — посоветовала жена. — «Знаю, “гранату держу за пазухой”, как мой отец на фронте, если что “подорву” их тоже!».

Кокиш ворковала с шефом у неё в кабинете. Шнауцер, обычно обращающий внимание на мой живот, в последнее время помалкивал. Мой живот уменьшился от такой жизни, а его, как нарочно, расползся до неприличия, как глобус больших размеров! Шнауцер стоял и отрыгивал что-то съеденное и выпитое с Кокиш и, извергая вокруг тухлятину, приговаривал: Entschuldigung! Entschuldigung (извините, извините!). «Как дела, доктор?» — ханжески, обратился ко мне Шнауцер. «Как вы думаете, какие у меня могут быть дела?! Если я слышу от вас, что вы берете на работу Вонибергер как врача общей практики, а Клизман её представляет на конференции как видного специалиста по китайской медицине! А я, видите ли, какими-то “иголочками колюсь”, а Вонибергер ещё и травами лечит! Одному больному, который принимает антидепрессант, уже назначила бесполезные травы! А Клизман этот препарат готова отменить, лишь бы дать Вонибергер попрактиковаться в области траволечения!».