Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич [litres]

На поминках Эдди смог поговорить с Шиханом более спокойно. Старинный приятель уже овдовел, у него трое детей, и все они по-прежнему живут в Бронксе, вместе с незамужней сестрой Шихана.

– Я слыхал, ты стал юристом, – сказал Эдди.

– Да, работаю в прокуратуре штата. А как ты, Эд?

– А, то да се, по-всякому.

– Да, тяжелые времена, – отозвался Барт; видимо, он по-своему истолковал неопределенный ответ Эдди: решил, что он безработный. – Мне повезло, я работаю в государственном учреждении.

– И что за работа? В полиции, что ли?

– Нет, почище, – сказал Барт, и оба рассмеялись.

Воскресным утром в церкви Ангела-хранителя собралась толпа желающих попрощаться с Данелленом; многие еще не протрезвели, другие страдали от похмелья. Еще на подходе к церкви Эдди услышал пробежавший в толпе шепоток: В церкви Джо Райан. Вот оно как: на похороны явился даже самый продажный чиновник высокого ранга, президент Международного профсоюза портовых грузчиков! Лучшего подтверждения могущества Данни и быть не могло.

Агнес взяла Эдди под руку. На церковной лестнице играл волынщик, у Эдди слезы снова подступили к глазам.

– А чем все это обернется для нас, милый? – спросила Агнес и с такой тревогой посмотрела на Эдди, что ему стало ясно: она, судя по всему, еще меньше понимает в нынешней жизни, чем он предполагал. Похоже, вообще ничего.

– С нами все будет хорошо, – пробормотал он.

С другого бока к Эдди протиснулся Шихан, и они под руку поднялись по церковным ступеням. Войдя в храм, Эдди наклонился к самому уху старого друга:

– Недавно до меня дошло, что вы вроде бы взялись за Синдикат, – прошептал он.

И почувствовал, что Шихан удивленно отпрянул. А потом осторожно шепнул в ответ:

– Верно.

– Я, пожалуй, мог бы… посодействовать.

Барт недоверчиво покосился на Эдди:

– А что ты про это знаешь?

– Все, – ответил Эдди.

Лихтер шел мимо Ред-Хука и лодочного сарая, где они с Декстером когда-то оказались, с отклонением на юг в двадцать минут, и вдруг старик, которого все звали Шкипером, начал издавать звуки, отдаленно напоминавшие речь. Привалившись к наружной стенке крошечной рулевой рубки, он резко, будто его вдруг сзади рванули за волосы, поднял к звездному небу изможденное лицо и застонал, запричитал… Такой россыпи звезд Анна никогда прежде не видела, даже на суше, а в ту ночь из-за светомаскировки вокруг не было ни огонька. – Ралие… смолф… небенек…

Каждая вымученная серия звуков пугала Анну; она обернулась к Шкиперу. Похоже, кроме нее, никто не обращал внимания на эту невнятицу, разве что рулевой, высокий малый с невыразительным лицом, при каждом звукоизвержении тихонько постукивал в такт по штурвалу. Да и сам рулевой походил не на человеческое существо, а скорее на рычаг, которым мысленно управлял Шкипер.

Пробило одиннадцать часов. Ночь была ясная, температура чуть выше 7 градусов – довольно тепло для начала марта, лунный серп висел низко. Лучи прожекторов пронзали небо в поисках самолетов. Гавань заполнили невидимые в темноте суда. Время от времени перед лихтером возникал контур громадного корабля, шкипер взвывал на рулевого, тот ловко, с изяществом бабочки, сворачивал с губительного курса, и лихтер снова мотался в кильватере гиганта. Неподалеку темнел силуэт статуи Свободы, слабо светился лишь ее факел.

Когда они подошли к проливу Нэрроуз, ко входу в Лоуэр-Бей, охраняемому с востока Фортом Хэмилтон, а с запада – Фортом Уодсворт, что на острове Статен-Айленд, даже Шкипер притих. Декстер Стайлз сказал, что он “перекинулся парой слов” кое с кем из береговой охраны, они могли бы помочь, если бы лихтер получил приказ остановиться, но никому не хотелось связываться. Минут на десять все стихло, слышался лишь стук двигателя. Позволит ли им осадка пройти поверх противолодочных сетей, подумала Анна, а потом сообразила, что в заливе наверняка остался проход: они же зашли в Лоуэр-Бей следом за другими кораблями, возможно, за целым караваном судов. Гудки и сирены стихали, ветер заметно свежел, волнение усилилось. Пятеро “громил” (как окрестил их Баскомб), придерживая шляпы, перегнулись через планшир. Их привез Декстер Стайлз, в расчете, что они будут крутить маховики воздушного компрессора, но добра от них на лихтере не ждали.

Только Марл и Баскомб как ни в чем не бывало занимались делом: проверяли и готовили к работе компрессор – его сумел-таки доставить на борт Декстер Стайлз. Это была воздушная помпа Морзе № 1, точно такая же, как на военно-морской верфи. Они закрепили компрессор на носу и стали прочищать воздушные резервуары, смазывать поршневые штоки машинным маслом, а рукояти насосов – смесью масла и графита. Им на удивление легко удалось забрать с военно-морской верфи пару ящиков с водолазным оборудованием – в каждом наряду с костюмом весом в двести фунтов находились шесть пятидесятифутовых воздушных шлангов, сумка с инструментами, два водолазных ножа и жестянка с запчастями. Все прошло без сучка, без задоринки, ликующе сообщили они Анне уже возле верфи Ред-Хук. Поскольку к проходной ежедневно являлось множество водолазов – обслуживать трубопроводы с пресной водой, – дежурные морпехи даже бровью не повели, когда Марл с Баскомбом волокли оборудование через проходную на Маршалл-стрит и грузили его на маленький безбортовый грузовичок, который Марл одолжил у своего дяди.

Миновав Нэрроуз, лихтер повернул на восток, и вскоре слева возник силуэт парашютной вышки, а следом – контуры колеса обозрения. Тут судно повернуло на юг, затем на запад; потом Анна перестала следить за курсом. Может быть, из Нью-Йоркской гавани они идут в Атлантику, предположила она. На какую же глубину ей придется погружаться?

Декстер Стайлз стоял на корме, придерживая рукой фетровую шляпу; его мрачная мина лишь усиливала опасения Анны. По дороге к Ред-Хуку они не обменялись и парой слов; она старалась держаться поближе к Марлу и Баскомбу. Оба были настроены весело, и в их обществе ее дурные предчувствия отступали. Она не сразу решилась заговорить с ними о своем плане, опасалась, что они поднимут ее на смех или позвонят в полицию, но они неожиданно воодушевились, как будто всю жизнь мечтали именно о таком безумном приключении: спуститься на дно Нью-Йоркского залива в поисках мертвого тела. Причем даже не удосужились спросить, что это за тело. Анна считала, что обязана предупредить их о возможных неожиданностях и опасностях, но, судя по их веселым глазам, они пропустили ее слова мимо ушей. Возможно, для них весь смысл операции как раз и заключался в неожиданностях и опасностях.

Когда лихтер наконец сбавил ход, Анна сняла пальто и ботинки, надела поверх спортивного костюма шерстяной комплект, а на голову натянула теплую шерстяную шапку – такие шапки надевают на ночную вахту. Баскомб и Марл стали проверять, надежно ли подсоединены воздуховоды к шлему; тем временем Анна облачилась в брезентовый скафандр. На воде луна проложила к ним бледную волнистую дорожку. Рулевой несколько раз подправлял курс; в конце концов Шкипер взвыл так, что у Анны волосы на голове зашевелись, но двигатель был разом заглушен. Из трюма вылезли два матроса в черных от пыли комбинезонах – они бросали в топку уголь – и спустили двулапый якорь. Чтобы удержать лихтер на месте, якорей было два, один на носу, другой на корме.