Иван Борисов - Неразумные головы Змея Горыныча [Авторский сборник]

Русские богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович не послушались, да и не могли они послушаться бандитского приказа — они же богатыри, сколько доблестных подвигов во славу русской земли совершили! Тридцать витязей тоже не стали выполнять приказа. Незнайка из-за упрямства не подчинился. Джинн же, сидя в медной лампе, повиновался только своему хозяину, владельцу лампы.

А за столом разгорался пир. Налётчики от обильной еды изрядно охмелели и хвастались друг перед другом подвигами.

— Теперь вообще будем жить как короли! — кричал главарь.

— Сломим волю этим добрякам. Будут такими же отъявленными головорезами, как мы, будут на нас работать. А кто воспротивится — того в расход. Верно?

— Верно! — подхватили налётчики.

— Да, — зарычал главарь, — слушайте и делайте, что скажу. В целях безопасности найдите верёвки и всех на полу свяжите.

Только Шапку не трогайте. Она сейчас на столе будет перед нами танцевать.

Пленников связали. Красную Шапочку поставили на стол, среди тарелок с едой. Пиршество продолжалось.

На верхних полках шептались богатыри и витязи. Незнайка рыскал по страницам книжек. Что-то искал. Наконец, с облегчением вздохнул, вытащил из одной серый комочек. Он свесился с полки, взял кусочек штукатурки, который попал ему в глаз, и бросил им в Красную Шапочку. Девочка вздрогнула, подняла голову и увидела Незнайку. Тот приложил палец к губам, знаком приказав молчать.

— Что такое? — ворчливо пробормотал сытый главарь. — Кто бросается?

— Шту-шту-ка-тур-ка, — заикаясь произнесла Шапочка и показала камешек.

— А-а-а, — протянул главарь, зевая, — мелочи, не обращай внимания. Давай-ка, Чёрная Шапка, танцуй! Если усну, всем вам хуже будет!

Красная Шапочка умоляюще взглянула на Незнайку, тот сделал жест «приготовься» и бросил ей серый комочек. Девочка подняла одну руку, словно пыталась поправить прядки пушистых волос, и подхватила комочек. Развернула его — это оказалась шапка-невидимка. Она быстренько натянула её на голову и стала невидимой.

— Ба! — удивился главарь, стряхивая сонливость. — А где Чёрная Шапка? Кто её украл? А ну?

Он схватил за грудки первого, кто под руку попался:

— Ты?

— Н-н-не-е, — стал заикаться тот, — не я. Сам дивлюсь, куда делась.

— Врёшь! — наседал главарь. — Ты ближе всех к ней сидел. Куда дел? Дать ему сорок плетей за обман и сорок за воровство.

Подозреваемого повели в угол для показательной порки. А за столом снова провозгласили тост за умелого и умного главаря.

В углу поднялись шум и возня. Виновный сопротивлялся и страшно ругался. Исполнители тоже дико ругались, стаскивая с него штаны.

Шумом воспользовались заговорщики с верхних полок. Русские богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович молодецки спрыгнули на пол со своими палицами. Следом за ними предстали перед ошеломлёнными налётчиками тридцать витязей со щитами и мечами.

Русские богатыри и витязи быстро и надёжно скрутили бандитов, связали им руки, заткнули рты кляпами. Освободили пленников. Те несказанно обрадовались. Гномики от радости лили слёзы ручьями. Красная Шапочка, сняв шапку-невидимку, смеялась и от радости танцевала прямо на столе среди тарелок с угощениями.

— А теперь все за стол, — с широкой улыбкой сказал Илья Муромец. — Отпразднуем нашу победу. Это наша первая значительная победа над злыми силами. А завтра пойдём на телевидение, истребим там гангстеров и насильников и поубавим аппетиты их «крёстным отцам». Чтобы дети наши не боялись по ночам спать и не вздрагивали в своих постельках.

И сказочные герои дружно уселись за стол со скатертью-самобранкой и принялись уписывать за обе щеки приготовленные яства. Вот так пир был — на весь мир!

После того как Иван-богатырь отрубил ненавистному Змею Горынычу три его головы, пошёл он на берег реки, сел и глубоко задумался. Долго думу думал и обратился сам к себе с такими словами:

— Негуманно ты поступил, свет ясный. Исправляй-ка варварский поступок. Горыныч, нечай, тоже Божье творение. Ему тоже жить хотелось. Тебе бы, беспутному, обратить его зло во благо людям.

Задумано — сказано. А сказано — сделано. Три зимы и три лета бродил по лесам-долам деревенский богатырь. Отыскал мёртвую и живую воду. Принёс в бутылочках в деревню. Нашёл в траве на речном берегу останки Змея, спрыснул мёртвой водой, срослись они, спрыснул живой — медленно стал оживать Горыныч. А Иван тем временем лекцию ему вкатил:

— Слушай меня, вражья сила, и повинуйся. Подарил я тебе вторую жизнь. Но не для того, чтобы ты обратно девок наших крал, а чтобы с сего дня службу нашему населению верную нёс. Будешь охранять границы деревенские, врага-неприятеля не пущать. За то обеспечим тебя провиантом, голодать не будешь. А затеешь недоброе, вмиг головушки буйные опять слетят и закопаю их в сыру землю. Согласен аль нет?

Подумал Змей и дал согласие. С тех пор жители покой обрели. Никто на их земли не посягает: ни янычар, ни хазарин, ни басурманин. Девки Змея даже полюбили, в хороводы на праздники для экзотики приглашают. Ребятня по выходным катается на зелёной шершавой спине как на карусели. Верную Горыныч службу несёт. Всё у него чётко получается.

Одна голова кругом глядит, сторожит, две другие в это время спят-отдыхают. Вокруг деревни ходит бодрая голова, окрестности осматривает, тщательно проверяет. И однажды набрёл Змей на путника. Лежит тот в траве, оборванный, с виду голодный, несчастный-разнесчастный.

Пожалел его Змей, взвалил на спину и привёз на заставу. Отскрёб, отмыл грязь, причесал, накормил. И предстал перед ним мужичонка — на вид плюгавенький, в костях жиденький, но себе на уме. Как только присмотрелся, пропагандистские речи завёл. Каждой голове, которая бодрствовала, внушает:

— Вот ты, самая умная, самая толковая, долг свой честно исполняешь, а подружки твои — беспутные. На службе спят, еду себе самую лучшую отбирают, тебе объедки оставляют. Как ты можешь терпеть такое?

И так изо дня в день зудит-подзуживает. Встревожились головы, искоса друг на друга поглядывают: «А может, верно плюгавенький говорит». Друг другу доверять перестали. В открытую, правда, ещё не стали претензии высказывать, но шло дело к тому.

А плюгавенький в усы глумливо ухмыляется, глазки свои хитрые щурит и дальше подзуживает каждую:

— Вот если ты, разлюбезная моя головушка, одна бы на теле осталась, а своих подружек огнём спалила, вот бы для тебя житьё настало.

И вот однажды уснули две головы, как заведено было, а третья тут же растолкала их и с претензиями: так, мол, и так… Провокационными словами плюгавенького так и сыплет.

Перебранка перешла в потасовку. Зубами защёлкали головы, языки пламени пускать друг в друга стали. Не на шутку бой разгорелся. А плюгавенький в сторонке стоит, ухмыляется, радуется. Шум-гам до деревни докатился. Встрепенулся Иван и скорей на заставу. Волосы дыбом встали от жаркого змеева поединка с самим собой. Как гаркнет Иван во всю мощь: