Стефан Серван - Сириус

Слова Дария стучали в голове девушки сильнее, чем дождь.

Авриль казалось, что она слышит его голос здесь, над самым ухом, и это было невыносимо. И она побежала еще быстрей, таща мальчика за собой.

Они сбежали по тропке, ведущей вниз с голого плоскогорья. Где-то под ними тускло светилась долина, гору вдали вовсе не было видно за пеленой дождя и мрака.

На середине спуска Авриль вдруг заметила над тропой сводом сложенные камни. Видимо, раньше тут укрывались пастухи. Брат с сестрой ворвались внутрь и сразу же упали без сил на покрытый соломой каменный пол. Малыш свернулся в углу, в обнимку с дрожащим поросенком.

Авриль хотела сесть рядом, успокоить его, но мальчик остановил сестру суровым взглядом:

– Авриль злая! Убила Розу!

– Послушай, Малыш, – начала Авриль в свою защиту, – Роза была старая. Она сошла с ума, стала совсем дикая. И могла напасть на нас.

– Нет, – упорствовал мальчик, – нет. Не так. Человек хотел убить нас. Человек злой. И сын злой. Человеки злые. Не Роза! Роза хотела защитить. Роза не дикая. Одинокая. Она одинокая.

Малыш злится на нее из-за убийства свиньи, Авриль прекрасно это понимала. Она предпочла спасти угрожавшего им человека, а не животное.

У девушки не было сил его переубеждать. Авриль отвернулась к каменной стене и закрыла глаза.

Она слышала бормотание мальчика:

– Одинокая. Одинокая, как мы.

Авриль хотелось спать. Уснуть и всё забыть.

Ближе к утру, когда солнце уже подкрашивало небо за горами, мальчик пришел и прижался к девушке.

Да, Сириус, да.

Я грущу.

Я грущу из-за Джаспера.

Я грущу из-за Розы.

Ты говоришь, Сириус:

Не нужно грустить из-за Розы.

Не нужно.

Но ведь Роза была как мы!

Она любила, когда ветер ласкал ей бока.

Она любила поднимать рыло к звездам.

Она хотела быть свободной.

Просто свободной.

Но ее держали на замке, и ей было одиноко.

Одиноко, как нам.

Вот и все.

Авриль убила Розу.

И я чувствовал удовольствие, когда она убила ее.

Человеческое удовольствие.

Держать в руках жизнь животных.

Хотя она повторяла мне: Всякая жизнь драгоценна. Помнишь это, Малыш?

Всякая

жизнь

драгоценна.

Так почему, Сириус?

Почему Авриль убила Розу?

Почему жизнь Розы не в счет?

Почему я почувствовал удовольствие, когда она выстрелила?

Ты говоришь, Сириус:

Умирать – такова жизнь животных.

Ты говоришь:

Роза не хотела больше жить.

Она готова была умереть.

Ты говоришь:

Свобода – это яблоко.

Откусишь раз и больше без него не можешь.

И скорее умрешь, чем согласишься не доесть.

Ты говоришь:

Авриль не знает,

что она как мы.

Звезда Созвездия.

Пока не знает.

Она пока не чувствует Гору в своем животе.

Потому что глаза Авриль глядят не на звезды.

Слишком много туч.

Еще слишком много туч.

Ты говоришь, Сириус, что

я должен помочь ей. Я должен пройти с Авриль.

И скоро,

скоро.

Дохнёт ветер.

И она поймет.

Ох, Сириус! Почему всё так сложно?

А остальные, Эзоп, Артио? Что станет с ними?

Где они?

Ты говоришь, Сириус:

Закрой глаза, маленький человек.

Забудь свою грусть. Чувствуй. Слушай. Смотри.

И я чувствую, я слушаю, я вижу.

Я читаю Живую Книгу.

Ты здесь, Эзоп.

Я чувствую тебя. Я тебя слышу.

Я слышу, как стучат по камням плоскогорья твои копыта.

Ты идешь прочь от фермы.

Рассказчик шагает рядом.

В его голове темные картинки.

Любовь и ненависть.

Сердце разрывается надвое.

Ты говоришь, Эзоп:

Сердце – как человек. Только в дороге оно находит свой путь. Человек с историями должен найти свой.

Я не всё понимаю, Эзоп, что ты говоришь.

Я учу слова молчаливого языка, но я не всё понимаю.

Ты уходишь, Эзоп?

Наши пути расходятся?

Ты говоришь:

Я удаляюсь, потому что ночные пути как тучи. Они меняются без конца. Но очень скоро мы встретимся снова.

Ты говоришь:

Я иду иными дорогами. Собственным путем. Может казаться, что я иду наугад, так думает и человек с историями.

Ты говоришь:

Когда придет время, я буду в нужном месте.

Доверься мне.

Доверься Созвездию.

Да, Эзоп. Но тогда почему мне так одиноко? Почему?

Артио?

Да, я слышу твой рык.

Я чувствую твой запах.

Ты здесь, совсем близко, в лесу.

И мальчик-смерть перед тобой.

Я чую его, запах смерти и безумия.

Он здесь, недалеко от фермы.

Недалеко от нас. Да, совсем недалеко.

В его руках – магнитофон.

В его ушах – голос Авриль.

Голос, который с ним повсюду.

Я слышу его.

И слышу твой рык, Артио.

Я понимаю.

Он мог найти нас этим вечером.

Он видел красную ракету в небе.

Но ты задержала его, Артио.

Ты рычала. Ты валила деревья. Протаптывала ложные тропы. Ты запутала его в ночи.

Теперь он подходит к ферме.

И в сердце у него злость.

Потому что Авриль там нет.

Он как Роза. Безумие и одиночество.

Он возвращается на ферму.

И ты рычишь, Артио.

Потому что ты чуешь.

Ты чуешь запах страха и крови.

Сегодня умрут люди.

И ты рада этому.

Нет, не нужно, Артио.

Я знаю, что мальчика-смерть не остановить.

Но не нужно радоваться.

Потому что в мире и так много мертвого.

И всякая жизнь драгоценна.

Утром они проснулись от острого солнечного луча и протерли глаза. Дождь кончился.

Авриль вышла наружу и потянулась: поясница болела от сырости.

Малыш повернулся к поросенку и крепко обнял его.

Дождь кончился, и рассвет был как будто весенний. Перед ними расстилалась бесконечная долина. Внизу поднимался пар над рекой, будто под ее грязными водами тлел огонь. На юге виднелись трубы электростанции. Чуть севернее темнело пятно города. Между ними через красноватые воды реки перекинулся мост. Дорога на Гору.

Авриль взглянула вверх, на плоскогорье. Она надеялась, что Черные Звезды не заметили пущенную подростком сигнальную ракету. Мог ли часовой разглядеть красный огонек в такой ливень, посреди ночи? За неделю, проведенную вместе с Рассказчиком, девушка почти забыла о том, что Дарий гонится за ней. Наверное, он разослал посыльных во все стороны, сообщить приметы Авриль. Люди не хотят навлечь на себя ярость Черных Звезд. Когда Дарий узнает, что она сбежала, гнев его будет страшен. Нолан говорил: сбежать – значит подписать смертный приговор. Теперь им надо действовать осмотрительно. Осторожнее и быстрее, пока не доберутся до шале. Дарий не знает об этом укромном уголке. Авриль надеялась, что он не выследит их путь туда. Если, конечно, шале сохранилось.