Люси Кристофер - Взаперти

Я откатилась в сторону и прислонилась к дереву. Рвотой пахло повсюду. На вонь слетались мухи, они неутомимо жужжали, садились на блевотину, потом лезли мне в лицо. От жары кружилась голова. Я смотрела на песок, простиравшийся на мили вокруг, и не могла сосредоточиться.

Обратный путь стал худшим в моей жизни. Даже хуже, чем когда меня притащили сюда в багажнике, тем более что этого я не помнила. Несмотря на то что все окна остались открытыми, машина провоняла насквозь, вонью несло из каждого угла. Подсыхая на нас, рвота смердела еще сильнее. Как заношенные носки в протухшем молоке. Вдобавок за время твоей бешеной погони остатки фруктов от пикника размазались по всему заднему сиденью и тоже попахивали. Мы ехали, высунувшись в окна.

Верблюдица, теперь уже покладистая, рысила за нами. Как будто сведя с нами счеты и воспряла духом. Меня вырвало еще несколько раз в окно – тонкими белыми струйками желчи.

На следующий день ты обучал верблюдицу в загоне из столбов и веревок, который, должно быть, соорудил накануне ночью. Загон соединялся с другим, более просторным, который получился, когда ты обнес сетчатой оградой Отдельности.

Я вышла посмотреть. Ты уже надел на голову верблюдицы узду, привязал к ней веревку, и теперь она следовала за тобой. Она как будто успокоилась, почти смирилась. Перестала стонать. Ты говорил с ней тихо и ласково, но ни единого слова мне не удавалось ни расслышать, ни понять. А ей, похоже, нравилось.

– Как хочешь назвать ее? – спросил ты, заметив меня.

– Добыча, – ответила я. Первое, что пришло в голову.

– Так себе имя.

– Но она ведь правда твоя добыча, так? – Мне было стыдно за соучастие в этом преступлении.

– Она полюбит нас, – спокойно сказал ты. – Ведь так случилось с тем котом, которого ты взяла из приюта?

– Это другое дело.

Ты подвел верблюдицу ко мне и потянул за веревку. Она опустила голову, чтобы я смогла погладить ее. Ты положил руку ей на живот и задумался.

– Надо бы назвать ее Тошнотик, – заявил ты.

– Дурацкое имя.

– Но точное. Столько времени провозился, отмывая машину. – Твой взгляд смягчился, задержался на моих глазах дольше, чем требовалось. Ты подал веревку. – Вот. Хочешь поводить ее?

Я нерешительно вошла в загон и взяла веревку так, чтобы не коснуться тебя. Похлопала верблюдицу по горбу, стараясь подбодрить. Мысленно повторяла успокаивающие слова, чтобы дать ей понять: я ее не обижу. Она возвышалась надо мной и словно состояла из одних только ног и мышц. От нее до сих пор слабо пахло рвотой и еще чем-то как от земли и пустыни. Пахло песком.

– Просто иди прямо, она пойдет следом.

Я сделала несколько шагов, и верблюдица вместе со мной. Она опустила голову и осторожно понюхала мое плечо. Я почувствовала, как ее губы трогают футболку, как теплое дыхание касается моей шеи. Копыта тяжело ступали рядом с моими ногами.

– Ты прелесть, – прошептала я ей.

Ее нижняя челюсть двигалась туда-сюда, будто что-то пережевывая. Я удивилась ее покорности, готовности сдаться. Даже не верилось, что еще вчера она была дикой.

– Теперь надо научить ее плюху.

– Чему?

– Ложиться. Выйди-ка обратно.

Ты забрал веревку и подтолкнул меня к ограде. Я нырнула под нее, ты опять подал мне конец веревки.

– Просто держи ее, только покрепче. Если будешь стоять за оградой, она не сможет лягнуть тебя.

Другую веревку ты привязал к одной из передних ног верблюдицы и перекинул через горб.

– Надо тянуть обе веревки вниз, – сказал ты. – И скоро до нее дойдет.

Как только мы начали тянуть веревки, верблюдица опять застонала. Я покачала головой, глядя на тебя.

– Это мне не нравится.

– Верблюды просто слишком часто упрямятся. – Ты провел ладонью по ее шее и снова что-то ласково сказал ей. Верблюдица дернула ухом, слушая тебя. – Как только она поймет, что нам надо, то подчинится. Верблюды так устроены.

Я задумалась, неужели то же самое ты думаешь и обо мне.

Голову начало припекать. Я вернулась на веранду и прилегла на диван. Наблюдала, как ты снова и снова заставляешь верблюдицу ложиться и вставать. Сквозь крышу веранды солнце грело, но не жгло, от приятного тепла веки отяжелели. В полусне явились воспоминания: лицо Анны, когда она впервые сказала, что встречается с Беном; мама входит в дверь с пакетом купленной навынос еды; Джош приглашает меня на свидание.

Я услышала твое монотонное посвистывание. Разом открыла глаза и заставила себя сесть. Ты направлялся ко мне.

Вздохнув, ты прислонился к столбу веранды. Твои щеки слегка покраснели, прядь волос прилипла ко лбу. Ты достал папиросную бумагу и свернул себе сигарету. Быстро лизнул край. В тот день я не спеша изучала твое лицо, задерживаясь взглядом на выступающих скулах и подбородке, на маленьком шраме и отросших волосах.

– Я ведь правда видела тебя раньше, да? – спросила я. – Уже после встречи в мои десять лет.

Ты затянулся самокруткой. В эту минуту в моей голове закружились неясные воспоминания о том, как я видела тебя неподалеку от нашего дома, где-то в парке, а иногда… иногда и в других местах. Я хорошо помнила, каким знакомым показалось мне твое лицо в аэропорту.

– Почему я узнала тебя?

– Я же объяснил: я ходил за тобой следом.

– Жуть какая.

Ты пожал плечами.

Я подалась вперед на диване.

– Но я-то ведь тоже узнала тебя . И это еще жутче. Почему?

Ты улыбнулся:

– Я жил неподалеку.

– Да, но есть кое-что… В тот же момент, как я увидела тебя в аэропорту, я поняла… поняла, что встречала тебя раньше.

От усиленной работы мысли у меня заныла голова. Я стерла пот. Отлепила прилипшую к дивану ногу и передвинула ее на то место, где было попрохладнее. Твои широкие плечи заслоняли солнце, футболка болталась у тебя на талии. Ты сделал еще затяжку.

– Я встречался с тобой в парке, помнишь?

– И часто ты бывал там?

– Постоянно. Как ты уже знаешь, некоторое время я жил неподалеку… в доме номер один по Рододендрон-гарденс. – Ты улыбнулся. – А позднее – работал.

– Работал?

– Да, после того как встретил тебя, я решил заняться делом, потому и нашел подработку на территории парка – копал, поддерживал порядок. И видел тебя там с твоими дружками.

– Давно это было?

– Года три назад, а продолжалось пару лет… с перерывами. Мне нравилось.

Мысленно я вернулась в парк. Я помнила, где находились деревья и клумбы, где стояли скамейки… и где в густых кустах было удобно оставаться незамеченными. Порой казалось, что парк я знаю лучше, чем собственный дом.

Но тебя в парке я не могла припомнить. Или?..

– У тебя тогда были длинные волосы?

Ты кивнул, чуть улыбнувшись. И тут в памяти всплыла картинка: тихий худющий парнишка, всегда чуть в стороне, волосы закрывают лицо, вечно копается в клумбах, поглощенный своим делом.