Александра Ронис - Тот, для кого живу. Продолжение

Опять тишина. Только руки все крепче сжимают край одеяла.

— Когда ты ее поставила? — так и не дождавшись от нее ответа, уже напрямую спросил парень.

— Три недели назад, — так же, как и он, тихо ответила Ксения и отвернулась к стенке.

— Зачем?

Вот тут девушка вспылила:

— Господи, Денис, ну зачем ставят спирали?! — теперь она смотрела прямо на него. Одним глазом.

Парень сидел совсем близко, на том самом стуле, на котором недавно сидел Влад, а затем полицейский. Широко расставив ноги в стороны, он опирался локтями о колени, напряженно сцепив в замок пальцы. Взгляд его был устремлен в пол.

— Ну да, понимаю, — он как-то невесело усмехнулся, вспомнив собственные потуги то с «резинкой», то, наоборот, когда просил Ксению не бежать сразу в ванную после близости. Вот она, наверное, в душе смеялась-то над ним. — Ты просто решила меня в известность не ставить, — рассуждал он вслух все тем же ровным тоном, — ведь это ваши… женские дела. — И все так же не смотрел на нее, лишь на последнем вопросе кинул на нее быстрый взгляд: — А больше нет ничего такого, чего я не знаю?

— Нет, — глухо ответила Ксения, уводя взор в сторону.

— Ладно, Ксюш, — поднялся со стула парень. — Ты отдыхай, я к тебе позже еще загляну. Что тебе принести?

— Мой телефон, — напомнила она, не поворачивая к нему головы, изучая сеточку трещин на крашеной стене.

— Пока, — не стал Денис объяснять, что так желаемый ею телефон сейчас находится в руках у всезнающего Демидова. Сообщить ей об этом, значит, давать повод для новой ссоры, а на это у него сил моральных не осталось.

Выйдя из палаты и спустившись на первый этаж в фойе, Соколов не спешил сдавать халат и забирать пальто из гардероба. Стоял, задумчиво уставившись в стенд со списками больных и ничего не видя. Снова и снова мысленно возвращался к разговору с Демидовым (если, конечно, это можно было назвать разговором). Обидные слова раскаленной кочергой шуровали в душе, оставляя после себя кровоточащие раны. Через какое-то время вытащил из кармана смартфон, набрал отцу, еще до конца не понимая, как объяснит тому целесообразность своей просьбы.

Вроде бы все должно выглядеть вполне логично — он, не желая расстраивать маму, известие о нападении на Ксению сообщил только отцу. Ну и попросил того побеседовать с врачами, как коллегу с коллегами. Все-таки, ему они скажут все откровенно, без завуалированных прикрас. Главное, побеседовать лично, с глазу на глаз, не по телефону.

Нужно отдать должное, отец приехал сразу же, как только смог. Всерьез обеспокоился состоянием Ксю. Обещал узнать и диагноз, и прогноз в мельчайших подробностях. А вот второй просьбе сына сильно удивился. Когда Денис задержал его у самой двери в ординаторскую и, запинаясь, сам толком не понимая, что несет, озвучил суть вопроса, то, прежде чем войти, долго молчал, глядя на него осуждающе.

А Денис остался в коридоре, чуть ли не вслух отсчитывая секунды. Это еще хорошо, что можно просто сказать одно слово, вместо того чтобы путано и скомкано объяснять странную просьбу. Анамнез… Для медика этого вполне достаточно.

И когда через показавшиеся Денису вечностью минуты отец наконец вышел из ординаторской, то одной фразы тоже оказалось достаточно, чтобы мир вокруг рухнул. Узнал, как и просил — в анамнезе две беременности, одни роды путем кесарева сечения, один медицинский аборт.

— Когда аборт был? — пересохшими губами спросил парень, не узнавая собственного голоса, избегая смотреть в глаза отцу.

— Ну уж этого я не знаю, извини, — с сарказмом ответил тот, но сразу же сменил тон с едко-насмешливого на обеспокоенный: — Что происходит, сын? К чему такие вопросы?

— Ничего, спасибо, пап, — все так же глядя куда угодно, но только не на родителя, выдохнул Денис. — Ничего не происходит, — повторил задумчиво, нараспев, как мантру.

— Это какая-то серьезная проблема? Сделанный Ксенией аборт?

Денис погрузился в еще более глубокие размышления. Отошел к окну, за которым уже начали расцветать огни погружающегося во тьму города, замер, не замечая красоты зимних улиц.

— Денис, — позвал отец, так и не дождавшись ответа от сына.

Парень повернул голову к отцу, губы его растянулись в подобии улыбки.

— Все нормально, — заверил он отца, на что тот недоверчиво покачал головой.

— Может, поговорим? — предложил отпрыску Соколов-старший. — Мне кажется, ты запутался.

Отец был прав, он запутался. Именно в этот момент, в больничном коридоре напротив двери в ординаторскую пришло к Денису осознание того, что он попал в паутину. Причем давно. И жил на протяжении последних лет трех в сети обмана, созданной… им самим. Просто его так воспитывали… Иначе он не мог.

Они беседовали в кафе, за самым дальним столиком, ограничившись минимальным заказом. Всего лишь два кофе, забытых и медленно остывающих на пустом столе, и тяжелый, болезненный разговор, словно нарыв, обнажающий правду.

— Почему для тебя так важен этот аборт? Сделала и сделала, сейчас это сплошь и рядом. Не получилось, не сложилось, может, показания медицинские были?

— Просто в этом обвинили меня. Что я ее заставил на аборт пойти.

— Кто? Ксения?

— Нет. Ее… брат… Понимаешь, он в курсе, а я — нет. Я даже не знаю, когда это произошло. Может, в прошлом месяце, а может, год назад, — голос Дениса сбивался, выдавая крайнюю степень волнения. — И спираль она поставила тайком, ничего не говоря мне. И если бы не это нападение, я бы так и был в неведении до сих пор. Как лох… В который раз, — произнес тихо после секундной задержки, пряча при этом глаза.

Отец не прерывал сына, понимая, что тому нужно выговориться.

— Я ребенка хотел, а она спираль поставила. Тайком. Молчала, соглашалась, а сама делала так, как нужно ей, не считаясь со мной.

— Сын, а тебе не кажется, что с ребенком ты, действительно, поторопился? Поживите пока для себя, вы же еще так молоды. Ты только на работу устроился. Зачем сразу ребенок? Успеете еще…

Денис беспрестанно крутил в ладонях кофейную ложку, то проводя подушечкой большого пальца по ее ребру, то словно пытаясь согнуть ее пополам. Руки его не знали покоя.

— Я жениться на ней хотел. Чтобы у нас семья была. Как положено.

— Что значит «как положено»? Семьи создаются не потому, что «так положено», а по любви, по родству душ, по единству взглядов. Вы с Ксенией можете этим похвастать?

Парень едва заметно качнул головой, давая отрицательный ответ, на что отец задал вполне резонный вопрос:

— Зачем тогда жениться?

Следующая фраза прозвучала неожиданно, пугающе откровенно даже для самого Дениса.

— Я обещал. А обещание нужно держать.

Выйдя из больницы, Демидов посмотрел на часы. Почти шесть, а впереди еще куча дел, главные из которых связаны с сыном и от этого очень даже приятные. Они полностью развеяли тот досадный и горький осадок, оставшийся от прошедшего дня.