Полина Елизарова - Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе [litres]

– Зачем?

– Да вот чтобы такие, как ты, завидовали… И было-то, если честно, всего пару раз за годы брака, без чувств, без опоры на что-то настоящее. Взяла бы да зачеркнула.

– Спасибо за откровенность, но можешь быть спокойна – я тебе не завидую. Зато с утра в инете как раз к твоему случаю подсмотрела. Вот, послушай: «Настоящая проблема вовсе не в том, что мы как культура недостаточно считаемся с мужской биологией. Нет, настоящая проблема в том, что это единственная биологическая реальность, с которой мы считаемся».

– Ты думаешь, что я сдалась ему из-за слабости… Нет, Вера, я была очень сильна в тот момент. Как изголодавшаяся по ласке собака, я кусать передумала и просто позволила себе его чувствовать. Да, Вер, я не думала больше ни о чем, я просто это проживала! А ты мне опять фразы. Фразы я и сама умею. Мои посты похожи на скульптурирование лица – подогнанный под современный стандарт кусочек фальшивой правильности. А с Вовкой было настоящее.

– Настоящее заключается в том, что ты до сих пор в шоке, и еще – с твоим ослабленным иммунитетом тебе сегодня здесь нечего делать. Держи, пропьешь на всякий случай вот это и придешь ко мне не раньше, чем через неделю.

– Есть новости от сына?

– Есть. Человек по его просьбе приходил, сказал, что жив-здоров.

– Отлично! Ладно, побегу я. Давай, до встречи…

– От сучка безмозглая… Господи, прости ее… Погрязшую в грехе, не ведающую, что творит. Всемилостивый Боже, прости меня! Прости нас всех!

13 ноября

Москва. Садовое кольцо. Кафе «Зазеркалье»

– Был сон. Я в доме одна, но знаю: скоро Ромка из школы вернется. Предметы вокруг: мебель, книги, чашки, табуретки – вроде привычные, всамделишные, но тревожно как-то… За окном смеркается, а Ромки все нет. Позвонить ему или его друзьям мне что-то мешает. Вспомнила! Во сне это было время, когда и в помине не было мобильных. Ты сама-то хоть еще помнишь, что такое «домашний» телефон? Ладно, думаю, часок еще выжду, и придется классной руководительнице звонить. А тетка была неприятная, та, которая с третьего по пятый класс. Будто в мешок сермяжный по шею упакована, и только глаза за стеклами очков усталой злостью поблескивают. На каждом собрании мне под парту спрятаться хотелось, когда она на личности переходила, только, думаю, моего бы стороной обошла…

Потемнело совсем за окном, ни людей во дворе, ни собак, ни птиц, деревья голые, и только снег грязный лежит и мне в лицо усмехается… Такая вокруг тишина – удавиться хочется. И во сне я понимаю: если в доме задержусь – до утра не до живу.

И вот я уже вроде одеваюсь, хочу найти место, где есть музыка и свет, только ради того, чтобы предстоящую ночь пережить, но тут раздается звонок в дверь. Я почему-то точно знаю, что это не Ромка. В глазок смотрю – стоит высокий красивый парень. «Открывайте, – говорит, – Вера Андреевна, я от вашего Ромки».

На мне уже платье нарядное, а сапожки выходные, из шкафа выуженные, лежат в коробке посреди коридора. Неловко мне стало, что он увидит и подумает, будто я такая легкомысленная мать.

Парень снова звонит.

Я дверь приоткрыла и через щелку спрашиваю, мол, кто он такой и где мой сын. Вдруг вижу, что на пареньке этом форма военная, а еще будто автомат за спину закинут. «Я, – говорит, – друг вашего сына, все, мол, с ним хорошо, кушает нормально, не болеет. Просил вам поклон передать». Я отвечаю: «Мой мальчик не может с таким дружить, он у меня маленький, у него завтра контрольная по алгебре, и ему ингаляцию пора делать – кашель еще не прошел».

А парень мне в щелку просовывает рисунок. Беру его в руки и вижу – Ромкин. Будто две елочки, одна повыше, другая пониже – мама и сын – идут на прогулку и шары воздушные, цветными карандашами размалеванные, в руках держат. Глаза поднимаю – а парень исчез…

– Вер, не плачь, пожалуйста.

– Угу… Да, и вам добрый вечер. Нет, пока не определились. А мы не просили нам ничего советовать, советы свои можете нуждающимся раздавать. Почему грубо?! А давайте мы вашего менеджера позовем и решим, кто тут кому грубит.

15 ноября

Московская область КП «Сосны» – Москва.

Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево»

– Привет, Люба. Смотрю, тебя здесь давно уже не было…(

Ни постов, ни фоток. А мне удалось купить книгу, по которой ты гадаешь))) Сборник стихов Лорки. Загадала страницу и строчку, вот что получилось: «Прикрыв горделиво веки, покачиваясь в тумане, из-за олив выходят бронза и сон – цыгане». [1] Пер. с исп. А. Гелескула. Я понимаю, это иносказательно, но все же сложно представить, как это лично ко мне может быть применимо…

Я цыган с детства боюсь, как завижу – за километр обхожу. Особенно цыганок. Мать говорила, сглазить могут.

Люба, с тобой все нормально?

17 ноября

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– К девке его ходила. Был сон на днях, глаза открыла и уже без сомнений, всем сердцем ощутила – она точно что-то знает!

Не стала церемониться: сразу, без звонка, пришла и в дверь позвонила. Она все еще на той квартире живет, которую они с Ромкой снимали. Вот интересно, на что?! Раньше я им помогала, а теперь? Мамашка и папашка там – одно название. Она уже лет с двенадцати без взрослых по Москве кататься начала. А квартира недешевая, с видом на парк. В общем, я сразу в лоб: говори что знаешь! Она стоит заспанная, едва на ногах держится, будто всю ночь ее где-то драли, и невозмутимо так отвечает: «Если бы вы, Вера Андреевна, умели отпускать, такого бы не случилось».

Аж придушить ее захотелось! А и этого не могу – тогда ничего не узнаю. Не сдержалась я, закричала на весь подъезд: «Что ж ты, тварь, надо мной измываешься? Просто скажи, наконец, где он? Почему не звонит?»

А она в ответ: «Всему свое время. А вы, Вера Андреевна, не кричали бы так громко, у меня подруга заночевала, температура у нее». Люб, ты представляешь, это мне, матери, такое выдать!

– Верк, ну ладно тебе… Поганка она, спору нет. Но на жизнь свою право имеет. А то, что не говорит, где Ромка, так это он ей запретил. Он, наверное, на заработки куда-нибудь поехал, надоело ему на твоей шее сидеть. Обустроится, конкретика появится – отзвонится и все тебе разъяснит.

– И брат что-то знает, я чувствую… Люб, я как будто больше не живу, а просто со стороны наблюдаю, как ходят и говорят другие, как ездят по улицам машины, как день тупо сменяет ночь. Предметы в руках как цирковые, годами обученные собачки: сами все необходимые действия выполняют. Ладно, извини, что-то я вышла из себя…

– Перестань. Поди, не чужие давно.

– У тебя как?

– Все так же. Страдаем оба от разделенной любви. Пока без секса обходимся, сама понимаешь, мне еще нельзя, вот отмазки и придумываю, чтобы не провоцировать.