Ольга Черниенко - Собачье сердце

У подъезда тусовалась группа подростков – гогот, вопли, мат. Очевидно, малолетки уже «согрелись» пивом, одурели от спайсов. Увидев пожилую женщину с Джимом, один из них пошатнулся, взмахнул рукой… И перед носом собаки что-то взорвалось, вздрогнула земля… Свист, грохот, цветовые всполохи, хохот, улюлюканье…

Джим на секунду ослеп, оглох и, в ужасе вывернувшись из ошейника, бросился наутек.

Он бежал сломя голову, пулей, не разбирая дороги, через незнакомые дворы, натыкался на стены, задевал чьи-то колени, метался по проезжей части – визжали тормоза машин…

Заскочив в незнакомый подъезд, забился под лестницу, в темный угол. Долго, тяжело дыша и содрогаясь всем телом, боялся высунуть оттуда нос.

Ночь была шумной: двери подъезда оглушительно хлопали, люди входили, выходили, кричали, смеялись, ругались.

И снова – взрывы, свист, крики… Джим не выдержал: в панике от грохота петард бросился вон из подъезда под сверкающее разноцветными кометами небо.

А в это время по окрестным дворам в поисках пропавших собак метались хозяева Джима и Алисы, вырвавшейся из рук вместе с поводком, чтобы догнать испуганного друга. Разве могла она расстаться с ним, спасшим её когда-то от бойцовского пса? И сейчас маленькая, беззащитная, беспомощная Аля находилась неизвестно где.

Нескольких дней пёс бродил по городу в надежде найти дорогу домой. Мучительно хотелось есть…

Но ещё мучительнее было желание поскорее увидеть родных, уткнуться мордой в любимые колени, поплакать, пожаловаться, а потом лечь на коврик в обнимку с Трошкой рядом с креслом у телевизора и дремать, ощущая покой, уют, безопасность…

Но поиски дома были безуспешными.

– Эй, Дружок, жрать, наверное, хочешь? – Незнакомец вытащил из кармана замусоленную сосиску.

Хотя Джиму постоянно втолковывали: нельзя брать угощение у чужих, не смог он совладать с желанием утолить голод. Подошел, осторожно взял угощение и тут же почувствовал: незнакомец крепко вцепился руками в холку…

– Попался!

Джим взвизгнул, попытался вывернуться, но человек навалился всей тяжестью, прижал к земле, ловко обмотал морду и лапы собаки скотчем, а затем, взяв за шкирку, бросил в багажник машины.

Автомобиль остановился у обшарпанных деревянных ворот.

– Привез! В Новый год много собак убегает: петард боятся. Так что задачка оказалась легкой! Зачет, считай, получен, как препод нам обещал. Принимай новенького!

Место хорошо было знакомо Джиму. Сколько раз приезжали сюда на машине к врачу, когда лечили его бесконечный понос, и хозяева плакали…

Проходя мимо этих ворот, всегда слышали жутко тоскливый, отчаянный вой собак, и тогда шерсть Джима от ужаса вставала дыбом.

Отсюда пёс смог бы легко вернуться домой – дорогу хорошо помнил, но незнакомцы напялили на его шею старый замызганный ошейник, потащили во двор.

В нос ударил зловонный запах кала, мочи, крови, протухшей пищи…

– Хорош! Сильный, молодой – сгодится! На праздники в карантине посидит, потом в работу – куда доктор скажет.

Мужчина в темно-зелёном халате отвел Джима в дом, напоминавший каменный сарай, где на коротких цепях, в моче и испражнениях, сидели несчастные, испуганные худые собаки. Даже лаять при виде новичка у многих не было сил.

– Сидеть будешь здесь!

Всего лишь пару шагов Джим мог сделать на цепи, чтобы дотянуться до грязной миски со следами засохшей темной массы, видимо бывшей когда-то кашей.

Железная дверь захлопнулась, загремел тяжелый засов. В боксе стало темно, и пёс завыл в отчаянии: вряд ли он увидит теперь родных…

Джим плакал, рыдал и лаял всю ночь. Лишь под утро, измученный, с трудом свернувшись на сухом кусочке пола, беспокойно задремал.

А когда услышал сквозь сон голоса хозяев, зовущих его по имени, резко вскочил, залаял в ответ, но вскоре понял: его не слышат.

В тот день никто не пришел кормить животных, никто не дал воды. Некому было позаботиться в праздники о несчастных узниках вивария: люди отдыхали, веселились.

Животные голодали уже не первые сутки, некоторые обессилели настолько, что лежали на полу без движения, в куче экскрементов.

Лишь спустя пару дней загромыхала железная дверь, и в боксы притащили новеньких: старого облезлого, рыжего пса и маленькую испуганную собачонку с распухшей вывихнутой лапой. Шерсть её была серой и грязной, а запах – словно выкупалась в помойке, но Джим сразу узнал в несчастном существе свою любимую – изящную и когда-то белоснежную Алису.

– Мы снова вместе! – Он радостно залаял, потянулся, виляя хвостом.

– Хочу домой, – заплакала малышка, поджимая больную лапку.

– Отсюда только на тот свет, когда придет к нам Ангел смерти! – чуть слышно проворчал старый пёс.

– Вы о чем? – испугалась собачка.

Но рыжий свернулся калачиком на грязном полу, прикрыл глаза и задремал.

Соседство с подругой немного успокоило Джима – где нам не пропадать…

Несколько дней прошло в мучительной тоске. Голод и жажда были невыносимы, как и неизвестность: зачем они здесь? что дальше? где хозяева?

Откуда было знать, что вынесен им смертный приговор, что в человеческом мире животные не имеют ценности и люди присвоили себе право распоряжаться жизнями всех божьих тварей на земле.

Откуда было знать, что нет больше у них имен, а только идентификационные номера как одноразового «расходного материала», и кормить их надо лишь для того, чтобы не умерли до опытов.

За неделю пищу животным дали дважды. Миски с вонючей бурдой тут же были молниеносно вылизаны узниками до зеркального блеска.

Алиса есть не стала. Безучастная ко всему происходящему, она всё больше лежала, измученная лихорадкой. Джим изо всех сил тянулся к подруге, желая ободрить, зализать рану на её маленькой лапке, согреть своим телом, но цепь не позволяла сделать это.

Ранним утром заскрипела ржавая дверь, вошло несколько человек.

Вот он – ангел смерти! Доктор Менгеле!

Животные в ужасе вжались в пол.

– Ну и грязь! – посетовал высокий шатен в белом халате. – Придется переодеваться перед лекцией: одежда мгновенно провоняла.

– Так канализации же нет, а водой поливать – застынет: мороз на дворе.

– Трупы хотя бы убрали? Или пьянствовали все праздники?

Его колкий взгляд сверлил новеньких.

– А вот и старый знакомый! – Он улыбнулся, подошел к рыжему. – Как ты, подлец, сумел сбежать?

В ответ пёс угрожающе заворчал.

– Не люблю работать с дикарями! Не сравнить с домашними – доверчивыми, послушными…

И, потеряв интерес к старому псу, стал разглядывать Джима:

– Этот, говорите, горластый? Лает много? Так мы тебе, дружок, гавкать больше не дадим!

– Кормить не надо! – остановил он женщину с кастрюлей каши. – Сегодня в работу пойдут новенькие! – И, развернувшись, быстрым шагом покинул виварий вместе со свитой.