Александр Покровский - В море, на суше и выше...

— Ну, виноват я! Виноват! Прости, что облил тебя тогда, сразу не сообразил, что к чему. Зато теперь, будь уверен, всем рассказываю, с каким великим человеком служу!

— Ага! — процедил Сипунов. — Спасибо тебе за такую славу!

— Так это ж разве я? — искренне удивился минер. — Это народная молва! Гордиться должен! Кстати, за твое возвращение по рюмке безалкогольной? Ну, как хочешь! Пойдем ко мне, чайку сварганим. Я тебе еще не все рассказал, — погрустнев добавил он. — Тут наведался к твоему вождю, хотел кое-какую дополнительную информацию получить. Ну, пойдем, в каюте доложу.

И рассказал, что домик индейца-гидрографа нашел он сгоревшим дотла. Накануне пожара тлинкит отдал пса и кота пограничникам.

Видели, как шел он в сопки с перьями на голове, держа в одной руке бубен, а в другой линзу Френеля. В ту же ночь в той стороне, куда он удалился, случилось извержение вулкана. Видно, сжалились тлинкитские боги и забрали к себе беспокойную душу.

И никому, похоже, не принесло счастья преждевременное открытие — ни бедному Нулю Глубин, ни Сипунову, ни индейцам, ни гидрографам. Ходили, правда, слухи, что «сипуновку» пытались использовать в качестве топлива для новых ракет и поначалу, вроде бы, получалось. Но потом, как водится, стали нарушать технологию приготовления, и ракеты взяли манеру возвращаться к месту старта. Также поговаривают, что одна из могущественных сект продолжает использовать «сипуновку» в своих изуверских ритуалах. Так что, ежели встретится вам крепко окосевший, нетвердо шагающий человек с явственной спиртовой аурой, утверждающий, что он абсолютно трезв, то... Лучше не связывайтесь с ним, вдруг он как раз из такой секты? И уж, совершенно достоверно известно, что «сипуновку» занесли в один из районов Африки. Там и по сей день бушует межплеменная война.

— А это тебе, — минер протянул пластинку с изображением волшебной линзы. — Нашел, как говорится, на пепелище.

— Раз так! — опечалился капитан-лейтенант. — Давай помянем. Как положено. Эх, судьба наша бестолковая!

На другой день Сипунова вызвал командир.

— Вот что! — он постучал костяшками пальцев по столу, — сведения о комиссии не подтверждены, но и не опровергнуты. А раз так, действительно лучше тебя отсюда на время убрать.

— В отпуск? — обрадовался Сипунов.

— Отпуск тебе не положен, — командир поглядел исподлобья. — Решено отправить тебя в Ленинград на учебу в высших офицерских классах. — Ты, конечно, этого не достоин, но другого выхода нет. Может, после окончания тебя куда-нибудь в другое место переведут, — с надеждой добавил он.

Послышался гудок и над бухтой заорал взволнованный голос, усиленный динамиками. Ему ответил другой. Командир «Непросыхающего» подошел к открытому иллюминатору.

— Разрешите доложить? — начал было Сипунов, но капитан второго ранга жестом остановил его.

Рыболовецкий траулер, только что отваливший от стенки, пытался разминуться со сторожевым кораблем. Места было достаточно, командир и капитан действовали по правилам, но посудины упрямо пытались воткнуться друг в друга.

— Куда прешь? — кричал командир сторожевика, грозя кулаком. — Прими вправо, зелень подкильная!

— Придурок вооруженный! — отвечал ему капитан траулера. — Дай мне выйти отсюда! А потом засунь микрофон себе в задницу!

— Так выходи, вонючка селедочная! — негодовал командир. — Ты же не выходишь! Ты же крутишься, как вошь на гребешке!

Командир «Непросыхающего», сам нередко бывавший в сходных ситуациях, злорадно усмехнулся. Траулер прибавил обороты и решительно устремился в борт сторожевика. Тот, однако, увернулся, и рыбак, оцарапав левый борт о серый транец, выскользнул из бухты.

— Ушел-таки! — посетовал капитан второго ранга. — Бойся пьяного рыбака и военного дурака! Что-то я хотел тебе, Сипунов, сказать на дорожку... Ага! Если все до тебя в Питере доберутся, то про индейцев и все эти обряды помалкивай! А то припаяют кроме самогоноварения пропаганду шаманизма. Про тлинкитов своих вообще забудь. Они же с Аляски, скажут, что потворствовал ползучей агрессии американского империализма. Ступай!

Сипунов козырнул, повернулся через левое плечо и заметил краем глаза, как блеснула под вешалкой из-под шинели небольшая линза Френеля.

В ленинградском аэропорту Сипунов, утомленный долгим перелетом зашел в кафе и попросил налить рюмку водки.

Буфетчица, оценивающе оглядела офицера, оглянулась по сторонам и шепнула:

— Вам простой или «сипуновки»?

Рыжков Андрей Борисович. Родился в 1969 году в Ленинграде в семье технических интеллигентов. Читать научился еще до школы, а вот писать до недавнего времени не пробовал. В 1986 году поступил в ЛИАП, а после второго курса пошел отдавать долг Родине в ЗРВ ПВО. На протяжении целого года сам не летал и другим не давал. Благодаря очень своевременной директиве тов. Горбачева, отпустившего студентов по домам, службу закончил в звании сержанта. Нашел в себе силы закончить институт, к 1993 году превратившийся в академию. Работает почти по специальности, живет в Питере. К текущему моменту (за давностью лет) об армии вспоминает только хорошее, каковыми воспоминаниями регулярно делится с посетителями сайта www.bigler.ru , а теперь хочет поделиться с уважаемыми читателями.

Верите ли вы, что бывают на свете замполиты, которые не являются законченными дармоедами и паразитами? Не знаю, как сейчас, а в конце 80-х годов прошлого века, когда я имел удовольствие проходить срочную службу, встретить исключение из этого правила было труднее, чем найти солдата, не ругающегося матом. Но мне повезло: в нашем краснознаменном гвардейском полку ПВО и именно в моем дивизионе одновременно существовали оба уникума. Замполит, как мог, скрашивал личному составу унылые будни, не донимая людей политикой партии, да к тому же с матчастью был «на ты» (о алмаз среди замполитов!), а солдат-толстовец был конкретно штатским человеком, всем своим видом каждую минуту показывавшим, какой нелепостью оказался его призыв в армию. Нет, Дима (так звали солдата) вовсе не был тем, что в армии определяется словом ЧМО. Свой пофигизм он стойко и сознательно пронес сквозь все воспитательные мероприятия, при помощи которых отцы-командиры и боевые товарищи пытались привить ему военную выправку. В его биографии были и гауптвахты, и комсомольские собрания, и кроссы в ОЗК... Принципиальность вызывает уважение и, в конце концов, от него отступились, услав с глаз подалее в глухую командировку. И, как я уже сказал, наш принципиальный Дима принципиально не выражался матом.

Счастье не бывает долгим — душевный замполит пошел на повышение, а взамен дивизион был осчастливлен новым кадром. Явился он к нам с далекой точки, затерянной в лесах, и первое время просто упивался близостью нашей части к Питеру. Упоение не мешало ему жестоко угнетать личный состав, избалованный аполитичностью его предшественника. Излишне говорить, что с техникой он был абсолютно незнаком (служил на другом комплексе), желания освоить ее не испытывал, зато не гнушался подъедать солдатские заначки. Эта скотина за один присест (поджарив себе гренки) ухитрилась извести ВСЕ подсолнечное масло, заготовленное для священной процедуры: жарки картошки на БД. За свои паразитические наклонности и сволочной характер, а также за жгучие усы новый замполит быстро получил кличку «Таракан».